Страница 92 из 109
– Чудо? – Сквозь слёзы она улыбнулась ему. – Не знала, что ты веришь в чудеса.
Он хотел ответить ей что-то, но не успел – Тина протяжно закричала за дверью. Не теряя ни минуты, он оставил её сестру одну в коридоре и вернулся к роженице. Образовавшаяся тишина придавила Саломею к земле, и она в оцепении взглянула на разбросанные по полу фигурки. Затем она приблизилась и, собрав их обратно в доску, натянула на лицо непринуждённую улыбку.
– Я не слишком долго?.. – весело позвала она родных. – Простите, но я никак не могла найти эту несчастную доску на чердаке…
Ни сестра, ни зять и тем более отец ничего не заподозрили, и время снова потекло нескончаемым потоком. Прошёл ещё один час. Нино всё же удалось втянуть в игру сидзе, а Саломея изо всех сил скрывала свою жалость к нему во взгляде. Впервые за всё время их знакомства ей нестерпимо захотелось обнять Игоря. Бедный парень!.. Он не представлял, сколько горя ему ещё предстояло хлебнуть.
– Я понимаю ваше волнение, Игорь Симонович, – проговорил Георгий и, несмотря на переживания, выдавил из себя улыбку. – Когда моя жена рожала в первый раз, я не находил себе места.
Улыбка медленно сошла с лица старого князя, когда он подумал о том, что именно в родах потерял свою супругу, но затем всё же вернулся к прежнему настрою и принялся на всякий лад успокаивать зятя. Саломея и Нино всё равно растолковали боль в его глазах и обменялись печальными взглядами.
– Даико сейчас, конечно, нелегко. – Младшая княжна кинула кубик и перенесла свою шашку по доске целых пять раз. – Ей страшно и больно, но это всё неважно!.. Ребёнок – большое счастье для всей семьи, пусть и ответственность. Да и она так его хотела!..
– Верно! Она его хотела, – вдруг перебил её Игорь. Несмотря на попытки Нино привлечь его к разговору, до сих пор он в нём не участвовал, – но не для нас, а для себя. Ты ещё не поняла этого, сестричка?..
Саломея устало прикрыла веки. Младшая сестра тихонечко ахнула. Старый князь хранил молчание.
– Что ты такое говоришь, дзма?..
– Если бы она думала о нас, то ни за что бы не стала рожать его.
Он проворно поднялся с места, налил себе в бокал коньяка и осушил его несколькими глотками. Георгий тяжело вздохнул, но зятю не перечил – неужели думал так же? – и старшая дочь благоразумно осталась у его плеча. Нино поднялась с места, подошла к Игорю и коснулась его со спины. Он коротко посмотрел в её сторону через плечо и ещё раз наполнил свой бокал.
– В тебе говорит тревога, – подбадривающе улыбнулась свояченица. – Вот увидишь, всё обойдётся!..
– Я всегда знал, что в ней много демонов, Нино, – отозвался он, будто не слыша. – Но я и представить себе не мог, что их так много и что… даже я не смогу справиться с ними.
Сердце княжны сжалось от тоски. Как много в его голосе обречённости!.. Впервые за часы мучительного ожидания она по-настоящему поняла зятя. Правда, которая открылась Нино о сестре, огорошила её своей беспощадностью. В какой-то момент она пожалела Игоря даже больше, чем Тину. Игорь собрался выпить третий бокал, но она отстранила его руку от спиртного и многозначительно покачала головой. В его глазах стояла влага, и свояченица крепко обняла любимого сидзе.
Стояла полночь. Их головы кипели от переживаний, а глаза сами собой слипались. Левон Ашотович наконец показался на лестнице и безмолвным жестом пригласил их за собой.
Весь день они ждали того момента, когда всё-таки удастся войти к Тине, но на пороге спальни у всех её близких обнаружилась слабость в коленях. Страх, который они столько времени сдерживали, взял над ними верх у самих дверей. Что они увидят здесь?.. Тина действительно при смерти, или всё обошлось?.. Ни одна из девушек ещё не проходила через подобное, и они не знали, как себя вести! Роженица лежала на простынях бледная, как смерть, и как будто бы спала. Занавески были задёрнуты, но окно – приоткрыто. Тёплый майский воздух наполнял спальню, а ночное стрекотание кузнечиков и лай собак доносились с улицы. Ребёнок протяжно плакал на руках Галии, неумело запеленавшей его пять минут назад. Сёстры и отец застопорились и всё смотрели на кровать невидящими глазами. Обойдя их стороной, Левон первым делом передал Игорю на руки младенца и, кивая ему головой, добавил:
– Девочка, Игорь Симонович. У вас девочка. Достаточно крепкая для семи с лишним месяцев…
Розовый комочек агукнул и, высунув из пелёнок руку, коснулся щеки отца. Зрачки сидзе расширились, и он повторно всхлипнул, всё ещё сдерживая слезы.
– Всё ли хорошо с Валентиной Георгиевной? – Игорь услышал, как тесть обеспокоенно обратился к врачу. – Она… справилась?
– Справилась, ваше сиятельство. Но очень вымоталась, – с улыбкой заверил князя Левон и качнул головой на свояка. – Сейчас нам лучше оставить их наедине.
Неподдельное счастье озарило лицо старого князя, и он от души похлопал будущего зятя по спине. Тот заметно растрогался. Только Нино заметила, что Саломея в отличие от них с отцом не радовалась столь же искренне. Будто… что-то скрывала?..
– Роды нашей Нино я теперь доверю только вам! – В своём ликовании Георгий становился шутливым. – Никому больше.
– Papa!.. – деланно возмутилась Нино, но не улыбнулась.
– Сочту за честь, – скромно отозвался врач.
– Как нам с вами повезло, господин Арамянц! Вы подарили мне долгожданного внука, – Слёзы радости увлажнили глаза князя. – О лучшем зяте я и мечтать не мог.
Отец ещё немного смущал Левона, после чего подошёл к кровати средней дочери и поцеловал её во влажный от пота лоб. Она приоткрыла глаза, улыбнулась и сказала papa пару подбадривающих слов. Воспользовавшись заминкой, Нино шепнула сестре и её жениху:
– Скажите честно, Левон Ашотович. Вы что-то не договариваете?
Заговорщики переглянулись, но в один голос поклялись, что не видели причин для беспокойства. Княжна им не поверила, но, видя, в какой эйфории и облегчении пребывали отец и сидзе, так и не озвучила своих подозрений.
Позволив тестю поговорить с дочерью, Игорь опустился на колени возле её кровати без сил. Дочь ворочалась у него на руках, и он, слизывая с губ слёзы, рассматривал чересчур маленькое даже для младенца тельце. Уже почти заснув, Тина распахнула глаза, увидела перед собой мужа и ребёнка и просияла.
– Прости! Прости меня, – лепетал без устали супруг, целуя тыльную сторону её ладони. Она протянула руку вперёд и коснулась его лица. Он блаженно прикрыл веки.
– За что?.. – произнесла она еле слышно. – Боже!.. Это ты меня прости. Я была невыносима…
– Я был несправедлив к тебе, – Теперь, когда всё, по его мнению, осталось позади, Игорь горячо в это верил. – Я срывался на тебе!.. Я был так груб…
Сёстры и отец, которые знали и видели, в какой аду оба жили все эти месяцы, признались себе в мыслях, что и тот, и другая были хороши.
– Всё закончилось! – с безграничной убеждённостью в голосе продолжил зять. Саломея бессильно зажмурилась. – Теперь мы будем счастливы. Ты, я и…
– Ирина, – сказала мать девочки. – В честь твоей матери. Помнишь, ты мне рассказывал?..
Игорь смотрел на жену несколько секунд, не шевелясь, и слёзы всё-таки брызнули из его глаз. Он зарылся в одеяло головой и зарыдал. Тина накрыла его курчавую чёрную макушку рукой.
***
Весть о рождении Ирины Игоревны довольно быстро дошла до ушей Циклаури. Через четыре дня после её рождения Константин Сосоевич написал Георгию цветистое письмо, в котором поздравлял с рождением внучки. В нём же он выразил свою радость по поводу скорого обручения Саломеи Георгиевны и Левона Ашотовича. Его сыновья и старшая дочь один за другим прислали поздравительные открытки, а Шалико вложил в конверт маленькую погремушку ручной работы мастеров из Пизы. Ещё через неделю Константин, Дариа Давидовна и Софико вернулись в Ахалкалаки. Поделиться своими впечатлениями о Петербурге они так и не смогли – в начале июня душно стало не только на улице, но и в самом Сакартвело.
Несколько дней после родов Тина и Игорь всерьёз беспокоились за жизнь своей дочери. Маленькая Ирина почти не плакала и целыми сутками спала. Её тётки обратились к народной мудрости, и Левон Ашотович с трудом уговорил их не «маяться дурью», пока доставал малышку из валенка, который они посчитали хорошей альтернативой печи. За это они получили большой нагоняй и обещались не верить народным приметам. Врач наказал Саломее и Нино держать младенца в тёплом и влажном месте и сделал всё, что от него зависело, чтобы не допустить его смерти. К всеобщему облегчению, угроза вскоре миновала, но, если маленькое тельце Ирины понемногу набирало силы, то они так же медленно покидали её мать.