Страница 58 из 104
– Ты ещё очень юн, – дружелюбно подмигнул ему брат, приобняв за плечи. – Но молодец, что затеял эту встречу! За это одно хвалю!.. В тебе уже просыпается доблестный кавказский джигит.
– А до этого он, значит, спал? – шутливо заспорил юный князь.
Давид театрально причмокнул.
– Скажешь, не ты летаешь в европейских столицах да фыркаешь тут и там, что кавказские обычаи давно устарели?
Шалико смущённо пригладил шею, глубоко вздохнул, но промолчал. Знал бы дорогой дзма, что на самом деле побудило его позвать всех в трактир!.. Да, похоже, так ничто и не поднимет из могилы «кавказского джигита».
Вот сам Давид… совсем другое дело. В нём кровь заиграла с детских лет. Как он мечтал когда-то стать таким же сильным, крепким и храбрым, как родной брат! Блистательный офицер, человек чести, настоящая гордость Кавказа и олицетворение всего, что эта обетованная земля когда-либо из себя представляла. Но потом дорога Шалико запетляла в совсем другую сторону – на Запад, – и он давно понял и принял этот путь, не борясь с собственной природой. Такие разные, но при этом столь дружные братья Циклаури!.. Кто бы сказал, что они – родня, не зная их лично?
Пока друзья шептались о чём-то у колонн, Вано и его зять сели друг напротив друга за столом и разлили из кувшинов в стаканы вино, не теряя времени даром.
– Принеси чего-нибудь мясного, любезнейший! – крикнул трактирщику молодой Джавашвили, не выпуская из рук графина. – И поскорее! Есть хочется – слона бы съел!
Старик-корчмарь рассмеялся и исчез в толпе. Другие посетители «Ахтамар», услышав это громкое заявление, тоже не сдержали улыбки, но Пето не разделял их приподнятого настроения.
– Что ты грустный, будто тебе барана зарезать не дали на собственной свадьбе? – Шурин от души похлопал его по плечу и явно развеселился, ещё не опьянев. – Ты так весь вечер сидеть будешь?
Пето фыркнул и, насупившись, сложил руки на груди.
– У меня не очень хорошее предчувствие, Вано Георгиевич, – съязвил сидзе, сдвинув брови к переносице. – Вай-вай!.. Хотя бы подожди, пока Циклаури подойдут!.. Ты им так ничего не оставишь!
Он забрал стакан из рук Вано, хотя молодой князь уже подносил его к губам, и немного разлил его содержимое на белую скатерть. Пока шурин обиженно надувал губы, Пето, ворча себе под нос грузинские ругательства, протирал пятно салфеткой. Вывести его, конечно, не удалось, и он в конечном счёте бросил это гиблое дело, когда братья Циклаури опустились рядом.
Шалико занял место по правую руку от Ломинадзе, а Давид – по левую от Джавашвили, и в итоге они очутились прямо между ними. Вано, долго ждавший этого момента, встал из-за стола и поднял стакан в воздух.
– Ну, генацвале! – проговорил он весело. – С добром свиделись!..
Чокнулись и выпили, не закусывая. Самый младший из них, не привыкший пить, бессильно поморщился, и брат протянул ему лимон, а друг похлопал по спине. Пето хмыкнул в усы, но предпочёл отмолчаться.
– Ничего-ничего! – снисходительно вздохнул Давид, отстраняясь, когда дзма перестал кашлять. – Со временем привыкнешь.
– И не только к этому, – задорно подхватил Вано, подмигнул старшему Циклаури и выпил. Тот понимающе улыбнулся, а Шалико, заметив эти переглядывания, ещё раз зашёлся кашлем.
– И как вам не стыдно шутить о таком?
– Ты опять занудствуешь? Что естественно, то не безобразно!
Подумать только: даже не опьянели, а уже прошлись по самым злачным темам!.. Это точно была хорошая идея – собирать всех в духане?
Чтобы отвлечься, Шалико ненавязчиво глянул в стакан Пето Гочаевича и очень расстроился, увидев, что тот только пригубил. Нужно сместить внимание, иначе он ничего не добьётся!
Но как же это делать? Добрая дипломатия всегда подскажет верный путь…
– Не уверен, что когда-нибудь стану, как вы, – перевёл дух юноша. – Каждый из вас – такая блестящая личность, что мне никогда не засиять так же!
– О, ты преувеличиваешь, генацвале! – не без удовлетворения заспорил Вано.
– Но это так! – разгорячился Шалико. – Мой брат служит в третьем по значимости в государстве полку, ты – душа любой компании, а Пето Гочаевич, – ненавязчивая, незаметная пауза, – самый загадочный человек, которого я когда-либо встречал.
Пето в очередной раз усмехнулся, когда все взоры обратились в его сторону:
– Вы и правда преувеличиваете, ваше сиятельство. Что во мне такого загадочного?
– Вы всегда отмалчиваетесь, когда мы что-то обсуждаем, стараетесь остаться незамеченным, – заметил Давид и слегка подался вперёд. – Даже к стакану своему не притронулись!
Шалико с благодарностью посмотрел на брата и беззвучно выдохнул. Всё!.. Дальше дело пойдёт как по маслу!..
– Так-так-так, милый сидзе, – возмутился шурин, наполнив стакан зятя до краёв, несмотря на все его протесты. – Жульничаете? Так не годится! Раз пришли, то играйте по правилам!
Тщетно несчастный трезвенник отбивался от посягательств на своё здравомыслие. Вано, похоже, поставил себе целью напоить его сегодня.
Или же этого добивался кто-то другой?
– Давай-давай-давай! – не унимался юный Джавашвили, пока зять делал один неохотный глоток за другим. – До дна, до дна!..
Это же самое на пару с другом загорланил и Давид, а за ним – и весь остальной духан. Все постукивали кулаками по столу и подбадривали Пето, и со всех сторон стал раздаваться такой шум, что даже трактирщик выглянул из-за угла посмотреть на это представление.
Шалико с трудом подавил улыбку, когда Пето, не в силах отбиться, осушил второй стакан. Он с самым невинным видом подлил недругу ещё и третий, когда Вано посетила идея для нового тоста:
– Ну, Пето Гочаевич! – крикнул он зятю. – За ваше здоровье!.. За вас, мою сестру и ваше будущее потомство!..
Младшему Циклаури показалось, что Ломинадзе небрежно улыбнулся, дослушав шурина до конца, но позже он связал это с лёгким опьянением, которое наверняка наступило после третьего стакана. Давид, как только они выпили за здоровье Пето и Саломеи, подлил всем ещё вина, пригубил, а затем обнял заметно развеселившегося Вано за шею и повёл его танцевать под лезгинку. Центр залы наполнился людьми, но, несмотря на это, молодые князья быстро выделились из толпы. Вскоре это стало настолько явным, что гости разошлись по разные стороны, оцепили их кругом и стали отбивать танцующим в такт хлопки.
Шалико с большой гордостью смотрел на брата, но ни на минуту не забывал о Пето, который сам проворно себе доливал. Он честно выждал пятнадцать минут, пока вино станет действовать наверняка, и только потом с самым беспечным лицом вернулся на своё место за столом.
– Пето Гочаевич, вы хорошо себя чувствуете? – участливо обратился он к собеседнику. – Вы так раскраснелись…
Юный князь еле сдержался, чтобы не рассмеяться, когда супостат поднял на него свой затуманенный взор и пьяно икнул.
– Шалико Константинович, а вы мне нравитесь!..
– Неужели? – Он захлопал длинными ресницами и чуть повысил голос, чтобы перекричать лезгинку.
– Да, – неприлично хихикнул Пето и похлопал его по плечу. – Вы знаете, чего хотите, и всегда идёте к своей цели. А вот ваш брат…
– Мой брат?
Шалико приготовился задавать наводящие вопросы о том, что его действительно интересовало, как вдруг… это странное заявление заставило его прислушаться.
– Да!.. Ваш брат так долго мялся, что мне пришлось самому всё сделать.
– О чём вы говорите, ваше благородие?
– А вы у него сами спросите. – Ломинадзе фыркнул так сильно, что на сотрапезника дунуло перегаром. – Спросите, с кем он тайно встречается по моей указке!..
Юноша раскрыл рот и устремил удивлённый взгляд на дорогого дзму, увлечённо отплясывавшего лезгинку вместе с Вано. Сколько боли, сколько горечи сквозило в этом взгляде! Любые мысли, как-либо унижавшие честь и благородство Давида, вызывали в нём резкое негодование. Так случилось и на этот раз.
– Тесть сказал: «внуков хочу!» – захохотал клеветник, хватаясь за кувшин. – Ну а я, что ли, упущу такую возможность? Я взял и попросил. Хорошо придумал, не так ли?