Страница 51 из 104
Успокоение пришло к нему ещё и потому, что, к счастью, ни один из горе-сообщников не додумался прийти сюда вместе с Татьяной. Да даже её присутствие здесь было компрометирующим… не для него. Для неё.
– Татьяна Анатольевна, вы же понимаете, что армянские ищейки не дадут вам проходу? – Улыбаясь, Пето усадил её на скамейку, но заговорил начистоту только после того, как их оставили сотские.
– Я как-нибудь справлюсь, – пожала плечами женщина. – К тому же твои приятели так слёзно просили! Я не смогла им отказать!
– Мои… приятели? – заикаясь, переспросил княжеский зять и с трудом сдержал приступ умиления.
Татьяна Анатольевна ещё громче рассмеялась.
– Они самые! Они додумались пойти к твоему дяде, но он решительно указал им на дверь.
Татьяна захохотала во весь голос, когда подпольщики обступили её будуарное зеркало со всех сторон. Пока она обсыпала пудрой лицо и шею, они уговаривали и умоляли, а самый привлекательный из них – тот самый Вано, сводный брат Тины – бросился ей в ноги, позабыв на время о княжеском титуле и высоком положении.
Помилуй боже! Как нечасто в последнее время дворянские детишки стояли перед ней так, преклонив колено! А молодые люди, так похожие на своего отца в юношеские годы, и вовсе считались большой редкостью. Те же пламенные глаза, высокий лоб и чувственные губы!
– Пожалуйста, любезнейшая! Я никогда себе не прощу, если Пето не выберется живым, – заговорил Вано с явным сознанием собственной вины. Всю ответственность за арест друга он почему-то брал только на себя. – Вы – наша последняя надежда! Мы обиваем пороги уже несколько дней, но никто не желает нас слушать!
Как бывшая любовница Георгия, она не смогла сдержать улыбки. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь его сын так слёзно попросит её о помощи, хотя его собственный отец отнёсся к ней как к половой тряпке! Это наблюдение принесло ей ничем не передаваемое удовлетворение, сравнимое с местью, на которую она так и не решилась.
– Встаньте! Встаньте сейчас же, ваше сиятельство! – запротестовала артистка, получившая от этой сцены всё, чего только могла желать. – Вы же запачкаете брюки!
– Даже Мгелико Зурабович, – пробормотал Резо, когда Татьяна обернулась в его сторону, – сказал, чтобы мы убирались, пока целы.
– И петербургские друзья Вано Георгиевича, – добавил белобрысый Андрей, разделяя смятение товарищей. Он казался мрачнее остальных, как будто Пето уже обрекли на смерть, – написали в письмах, что не в силах помочь.
– Я перебрал всех знакомых в литературных и политических кругах, а их у меня много. – Вано поднялся с колен, и Татьяна умилилась искреннему переживанию на его лице. – Даже редакторам «Отечественных записок» и «Современника» написал! Но и они умыли руки.
Татьяна со вздохом поднялась с места, закончив вечерний макияж, и, не устояв перед соблазном, положила руку на плечо молодому князю.
Когда он поднял обеспокоенный взгляд, она горячо про себя чертыхнулась, заметив в уголках его глаз слёзы отчаяния.
«Не могу поверить! Похож на Георгия как две капли воды! Помнится, он так же на меня смотрел, когда…»
Женщина сочувственно улыбнулась парню и произнесла ласковым, материнским тоном:
– Успокойтесь, ваше сиятельство. Пето Гочаевич и мой друг тоже. Я не оставлю его в беде…
Вано громко всхлипнул и протёр глаза, когда Резо встал рядом, а Андрей тревожно потоптался на месте. Руки у него тряслись.
– Что вы собираетесь делать, любезная? – суетливо спросил русский. – Вы точно сможете помочь?
Татьяна осекла его одним жестом, не спеша прошлась по гримёрной, села за письменный стол, взяла в руки белый лист бумаги, придвинула чернила и… принялась писать.
Они простояли затаив дыхание около семи-восьми минут, после чего актриса со вздохом отложила перо, перечитала письмо и запечатала его, лизнув кончик конверта.
– Вот и всё! – весело подмигнув, она вручила подпольщикам конверт, и Резо, который пришёл в себя раньше остальных, забрал его из рук артистки. – Сходите на почту и отправьте письмо в Петербург. Дальнейшее вас не касается…
– Вы – ангел! – зашептал Вано и расплылся в широкой улыбке.
– Вовсе нет, – отмахнулась благодетельница, трезво себя оценивая. – Я – та ещё грешница! Но ради ваших колдовских чёрных глаз я готова на многое…
– Что вы написали в том письме директору департамента? – не удержался Пето, когда Татьяна закончила свой рассказ. – Почему он так быстро согласился помочь?
– Я написала, – пожала округлыми плечами прелестница, – что у вас туберкулёз в открытой форме и что вы заразите всю жандармерию, если вас вовремя отсюда не выпустить. Плюс вы и так скоро умрёте, так что нет смысла отсылать вас куда-то или тратить на вас патроны при расстреле. Природа и сама отомстит за царя, не так ли?
Ломинадзе зааплодировал бы, если бы ситуация позволяла. Плохо скрывая свою радость, он всё-таки решился спросить:
– И он поверил? Про туберкулёз?
– Нас связывает довольно тесное знакомство, так что он поверил бы всему, что бы я ни придумала.
– Вы – моё спасение!
Он схватил свою избавительницу за руку и принялся осыпать её пальчики поцелуями. Она с нежностью наблюдала за ним и тепло улыбалась.
– В следующий раз, дорогой, – тяжело вздохнула подруга, – будь, пожалуйста, осторожнее. И заглядывай ко мне чаще! Я успела соскучиться по нашим уединённым вечерам.
– К вам, сударыня, – проговорил он доверительным шёпотом, – хоть на край света!
Прошло несколько секунд, после которых Татьяна нахмурила лоб и обеспокоенно спросила:
– Как так получилось, что вы попались с тем заводом? Что вас выдало?
Улыбка медленно сошла с лица Пето, а на ум пришли детали ареста. Помнится, прямо в разгар вечера Арсен Вазгенович и его неприятный, лебезивший по «поводу» и «без» братец подошли к Шалико Циклаури, чтобы поблагодарить его за помощь…
«Без вас мы бы не справились!»
«У него блестящий аналитический ум – жаль отдавать его дипломатам!»
– Всё в порядке, мой хороший? – заволновалась спасительница, а он застыл, оставив её без ответа. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Пора преподать заумному гимназисту урок! – проворчал себе под нос Пето, а Татьяна не стала мешать его планам.
***
В тот дождливый летний день всё валилось из рук Георгия Шакроевича. Проблемы с детьми сыпались на его голову одна за другой: Тина жаловалась на головную боль и слабость, явно заболевая, Нино вне себя от счастья принимала все ухаживания Сосо Циклаури, уже представляя себя его женой, и – как будто этого было мало! – злой рок в конечном счёте вернул ему зятя целым и невредимым через неделю после ареста. Любящий отец в его лице уже успел – прости, Господи! – обрадоваться неожиданному повороту судьбы и даже стал поглядывать на Давида Константиновича как на человека, который наконец составит счастье его старшей дочери. Однако, когда сидзе под ручку с беспечным Вано появились сегодня днём в дверях гостиной, они разом лишили и Саломе, и её отца хорошего настроения. Чтоб этого пронырливого Пето!..
– Входите!.. – крикнул Георгий, когда Тимур по обыкновению постучался в его кабинет, чтобы поделиться сегодняшней корреспонденцией.
– Что-то стряслось, ваше сиятельство? – опасливо спросил приказчик, не желая испытывать и без того не безграничное терпение хозяина.
– Дети совсем от рук отбились! Похоже, я обходился с ними слишком мягко! Успели забыть, что такое грозный кавказский отец, – хмуря густые чёрные брови, проворчал старый князь и стал перебирать в руках стопку писем. – Вано сияет, словно стёклышко, потому что зять вернулся. Будто не знает, чем это чревато!.. Про пари с Циклаури я и вовсе молчу! Я уже давно перестал надеяться…
Прошло несколько минут, пока Георгий полностью не облегчил душу и не взял в руки очередное послание.