Страница 50 из 104
– Такая уж она и враждебная? – переспросила красавица, пожалуй, слишком кокетливо.
– Бывает и такое, – со знанием дела подмигнул Пето и подался немного вперёд. – Пето Гочаевич Ломинадзе. Я здесь со своим дядей. Он всегда чем-то занят, поэтому я предоставлен самому себе.
– Саломея Георгиевна, княжна Джавашвили. – Девушка присела в лёгком реверансе, и, когда он попросил поцеловать ей руку, она не воспротивилась. – О, я прекрасно вас понимаю! Мой отец такой же!..
Молодые люди от души посмеялись над своими стариками и с этого момента не расставались весь остаток вечера.
Наваждение покинуло Саломею, когда широкие, тёплые руки Давида обвились вокруг её талии, а его гладко выбритая щека коснулась её щеки. Она просияла и повернула к нему голову, оставив на висках возлюбленного горячий поцелуй. От этого жеста он блаженно прикрыл глаза.
– О чём ты так долго думала, пока ждала меня? – с интересом осведомился Давид, не стирая с лица счастливой улыбки. – Так внимательно смотрела в стену!
– Скажешь, у нас нет причин для раздумий? – с лёгкой иронией отозвалась она и развернулась к нему лицом. В отместку он сделал настойчивый шаг вперёд, а она упёрлась спиной в письменный стол и вскрикнула: – Что ты делаешь?! Вдруг нас услышат?
– Все решат, что это ученики постарше, – беспечно отмахнулся князь, а она не смогла сдержать улыбки. – Или кто-то из преподавателей…
– Ученики постарше?
– Ну да. Думаешь, они нас раньше не услышали?
Саломея беззвучно рассмеялась, зажмурившись. И правда! Осторожничать теперь – всё равно, что прикладывать подорожник к открытой ране.
– Ты видел, что случилось на том приёме? – вернулась она к своим тревогам. – Пето задержали и…
– Кто знает, вернётся ли он теперь? – Циклаури-старший закончил эту мысль, и в глазах друг друга возлюбленные прочитали те же самые надежды. – А если не вернётся, то…
– Мечтать о таком дурно, ты знаешь?
Несмотря на смысл своих слов, Саломея улыбнулась весело и даже игриво, после чего обвила его шею руками и прижалась как можно плотнее.
«Совсем потеряла совесть!» – с горечью подумала она про себя, но быстро утешилась, когда увидела его реакцию.
– А то, чем мы тут занимаемся, по-твоему, недурно?
– Перестань!..
Не отставая от неё в сумасбродности, Давид усадил её на стол и поцеловал в губы.
– Если его и правда расстреляют или повесят, то я не стану ждать, пока пройдёт твой траур! Поведу под венец и согласия не спрошу! В прошлый раз я мешкал – и каков результат?
Саломея не на шутку развеселилась и спрыгнула со стола, величаво пройдясь по комнате. Встав к Давиду спиной, она стала расплетать свои длинные каштановые косы, смотря перед собой и не оборачиваясь. Прошло несколько минут, пока она с этим не закончила и не обернулась, заметив, что всё это время он неотрывно за ней наблюдал.
Он трогательно улыбнулся, когда она сделала несколько неторопливых шагов в сторону, облокотилась на стоявший в другом углу шкаф и стала любоваться им издалека.
***
Пето зажмурился и, схватившись за спину, поднялся с тюремной скамьи, на которой провёл всю ночь. Глаза застил яркий свет, когда он увидел перед собой силуэт Арсена Вазгеновича и, полусонный, приметил явное неудовлетворение на его хитром армянском лице.
– Пето Гочаевич. – Становой звякнул связкой ключей и отворил дверь камеры, в которой княжеский зять провёл несколько дней на одних хлебе и воде. – Вы свободны.
Даже решение жениться не приходило к нему настолько стремительно, как это невероятное, непонятно откуда взявшееся спасение. Пето нахмурил лоб и, пока пристав снимал с него наручники, думал о Вано и остальных. Наверняка это их рук дело!..
Вано, наверное, все уши прожужжал про него своим петербургским друзьям, Резо обегал весь Ахалкалаки в поисках покровителей, а Андрей… места себе не находил! Он переживал за всех и каждого, и Пето глубоко восхищался им за это. Какое трогательное и одновременно разрушающее чувство!
Ну не жена же и не тесть хлопотали за его освобождение! А Давид Константинович наверняка уже список гостей составил на свою с Саломеей свадьбу. Это на случай, если её первый муж сгниёт в тюремной камере или на сибирских рудниках. Интересно, а свечку в церкви они ещё не поставили, чтобы его расстреляли за государственную измену?
Пето насмешливо оскалился. От него не так-то просто избавиться!.. Саломее и её любовнику следовало спросить об этом Мгелико Зурабовича. Уж дядя-то знал!..
– Так что же? – Потеряв последний страх, он фыркнул Арсену прямо в лицо. – Я теперь не марксист и не изменник?
– Марксист и изменник, – не растерявшись, кивнул армянин. – Но и связи у вас хорошие. Правда, я не имею ни малейшего понятия, откуда вы знаете директора департамента государственной полиции, пусть он за вас и ручался.
Ломинадзе звучно хмыкнул, предположив, что такие знакомства скорее бы водились у тестя или у Вано, нежели у него лично. Не желая испытывать судьбу, он поднялся со скамьи и собрался на выход, но Арсен Вазгенович жестом остановил его и подошёл преступно близко:
– На этот раз вам повезло, Пето Гочаевич, но отныне будьте начеку. Я слежу за каждым вашим шагом и не потерплю промашек!
Бывший заключённый дёрнулся в сторону, надрывисто рассмеялся и, не теряя времени, быстрым шагом покинул камеру.
У решёток Пето чуть не сбил с ног Айка Вазгеновича, но не извинился, а тот горячо выругался ему в спину.
– Эши мек!36 – всплеснул руками городской пристав и поднял указательный палец в воздух в знак недоумения и протеста. – Не знаю, как ты, а я мечтаю увидеть его за решёткой.
Брат ничего не ответил, и тогда Айк прошёлся вперёд по карцеру и встал за его спиной.
– Давай опять обратимся к Шалико, – заговорил он по-армянски, как делал всегда, пока сотские, среди которых числилось много армян, не могли их подслушать. – Помог в прошлый раз – поможет и сейчас.
– Он не станет, – покачал головой Арсен, сверля глазами какую-то точку на стене спереди. – Не после того, как узнал про Вано. Не захочет подставлять друга.
– Но те статьи из ларца!.. Если бы он принёс нам их!..
– Я же говорю: он не станет. Нам нужно искать другие пути.
Повисла задумчивая тишина, и оба мужчины стояли не двигаясь, каждый погружённый в свои собственные мысли.
– Как зовут ту актрису, которая его спасла? – немного погодя, переспросил становой.
– Татьяна Анатольевна Арсеньева, – перешёл на русский Айк, растягивая каждое слово. – Прославленная артистка театра. Она и в Тифлисе очень известна.
– Па!.. Зачем ей вызволять его отсюда?
– В Ахалкалаки болтают, что они любовники. Он частенько наведывается к ней в театр.
Становой недоверчиво зацокал языком по нёбу и развернулся к брату.
– Не своди с неё глаз – она может быть полезна. А я займусь Ломинадзе-племянником. Мы должны поймать эту крысу во что бы то ни стало!
Не дождавшись от Айка утвердительного «хорошо», Арсен вышел из камеры так же стремительно, как её когда-то покинул заключённый.
Тем временем Пето, ничего не подозревая о личности человека, связи которого спасли его, шёл по длиннющему коридору, натыкаясь тут и там на недовольно провожавших его сотских. Он всё ждал, что разгадка покажется в самом конце перехода, и так в конце концов и случилось. Когда он в очередной раз свернул за угол, то обнаружил своё спасение прямо за ним. Это спасение оказалось хорошенькой, улыбающейся женщиной средних лет. Она носила большую фиолетовую шляпу, из которой торчало пышное павлинье перо, и издали сверкала дорогими драгоценностями на груди и пальцах.
– Ну, моя радость, – постукивая каблучком о пол, тепло улыбнулась Татьяна и собрала руки на талии. – В какую историю ты ввязался на этот раз?
Пето облегчённо выдохнул и изо всех сил обнял именитую артистку. Да, жизнь не баловала его хорошими знакомыми, но если смягчалась, то дарила только самых верных и преданных из них!..
36
Эши мек (армян.) – придурок