Турнир

Он даже погасил технику шипов, став через вдох быстрей, но это ему не помогло, а только сделало хуже.

Раз мне больше не нужно убегать от опасности из-под ног, я замираю на одном месте, сосредоточившись только на ударах.

Два клинка это не моё.

Не моё, но дизирцу этого хватает.

С левой, с правой, с левой, выкрашивая камень брони на его боках, принять меч на Коготь, вывернуть запястье, скользя Когтём по стали, черкануть по пальцам, вспороть каменную броню до самого локтя.

Дизирец отшатывается, из раны хлещет кровь, кажется, под ноги сыпятся пальцы, но я не отпускаю его, преследую. Ударить в горло, пригнуться, пропуская над собой веер каменных сосулек, ударить в бедро, в живот, снова в живот.

Дизирец вцепляется мне в плечи, наваливается на меня, обжигая жаром опасности. Само его тело пышет жаром опасности, заставляя меня вывернуть руки и упереться в него Когтями отталкивая.

Броня дизирца вспухает буграми, прорастает острыми шипами.

Он что, пытается насадить меня на них?

Глупец.

Конечно же, его броня не выдерживает, поддаётся под натиском Когтей, и те проваливаются на два пальца, упираясь в Покров.

До дизирца доходит, он отпускает мои плечи, упирается мне в грудь, пытаясь теперь оттолкнуть меня, откидывается назад.

Кто бы ему позволил.

Его Рывок утягивает меня за ним, я отменил Опору, едва понял, что он пытается сбежать.

Вскидываю правую руку, её Коготь высекает искры из каменной маски дизирца, а затем я раскрываю ладонь и обхватываю его шею, тяну его на себя, он пытается вырваться, сбросить меня, но лишь спотыкается, когда я заплетаю ему ноги.

Через миг дизирец лежит на спине, я врастаю в ринг Опорой и давлю сверху, одновременно тяня дизирца на себя.

Не выходит.

Обращение опоясывает дизирца и меня вместе с ним. Из ринга бьёт первый каменный шип, второй.

Ах ты дарсов хитрец.

Я лишь скалюсь и отвечаю Рывком, вбивая себя в ринг и в дизирца. Он охает подо мной, но и только, а я снова вливаю силу в Рывок. Раз, второй...

Третьего он не выдерживает, Коготь, который я всё так же упираю в него, входит в дизирца по самый кулак, прикалывая его к рингу.

Он хрипит, но не сдаётся. Какие-то техники развеиваются, не успев даже оформиться, каменные пики бьют меня в лицо, в бедро, в плечо, раздирая халат, а затем я проворачиваю Коготь и дизирца выгибает дугой.

Рычу:

— Гонг!

Тишина.

— Мне, что, сделать в нём ещё одну дыру, чтобы вы признали его поражение? Гонг!

И он бьёт, позволяя мне, наконец, отменить технику. Коготь исчезает, я отталкиваюсь от дизирца, поднимаясь на ноги. Тот хрипит под ногами, тянет ко мне руку, всё ещё покрытую каменной бронёй, и я торопливо отступаю на три шага, опасаясь, что он в горячке боя попытается достать меня чем-то посерьёзней.

Не то, чтобы я не был бы рад уязвить Дизир очередным нарушением, но оно того не стоит.

Набегают служители Арены и дизирцы, пытаются осмотреть его, лечить, а тот бьётся, не даётся. Может и впрямь стоило сделать в нём ещё одну дырку, чтобы был сговорчивей?

Трибуны орут:

— Мясник! Мясник!

Я морщусь. Ну какой я вам Мясник? Вон, даже руку не отрубил.

— Победа за Орденом! Нет никаких сомнений, что мы только что видели битву равных! Битву двух Предводителей! Ни на одном из двух прошлых турниров такого не происходило! Потрясающее зрелище!

Конечно, не происходило, Тола был умней меня и удачливей. Ему не пришлось выдавать себя, у него и не было таких жестоких схваток. Думаю, что не было, ведь я видел лишь одну из них, в битвах за спорные земли.

В голове раздаётся смутно знакомый голос:

— Вот как, да? Клянусь, больше всего я мечтаю, что однажды лично выжгу норы Академии, из которых вы, гарховы таланты, всё выползаете и выползаете.

Кетот.

Это Кетот. Это его голос, а про норы он мне уже однажды говорил. У подножия горы Меча, где он убил Берека. Решил не таиться, дать волю языку, едва стало понятно, что я тоже Предводитель?

Ты бы был таким послушным под горой. Или ты там и был послушным и делал ровно то, что тебе приказали? Снова эта мысль тревожит меня, не даёт покоя.

Я тоже отправляю в сторону Кетота мысль:

— Так нечего ждать, давай, начни прямо сейчас. Выходи и затолкай меня в нору, из которой я выполз.

— Не переживай, придёт и твой черед. Я затолкаю тебя так глубоко и так основательно, что всё, что тебе останется — отправиться в свой Нулевой. Но всему своё время, Леград-Римило, всему своё время.

Намёк более чем очевиден. Хочет сделать меня калекой, вот что значит его намёк.

Равнодушно отвожу глаза от Кетота. Мы ещё поглядим, кто из нас двоих останется калекой сегодня. Иногда, Кетот, победа — это ещё не всё.

Бок саднит, саднит и бедро. С удивлением отмечаю, что дизирец задел меня подземными пиками большее число раз, чем мне казалось в горячке боя. Я-то думал, я такой ловкий, что увернулся от всего, а нет, не тут-то было. Нужно было больше выпустить стихии, она бы развеяла или ослабила эту технику, а я увлёкся...

Спохватившись, тянусь к печатям дизирца, снова наталкиваясь на колючую защиту амулета.

Да, схватка окончена, но что мне с того?

Сжать, стиснуть, сдавить амулет, почти не морщась от неприятных ощущений. Три вдоха, и я буквально ощущаю, как проминается его защита, хрустит, словно яичная скорлупа, оставляя хозяина беззащитным.

Ещё сколько-то занимает их кража.

Дизирец дёргается в последний раз, отбрасывая с себя руку лекаря, а затем обмякает.

Да, Ярость ему ни к чему. Пусть немного поспит, а уже ото сна встанет свободным от всех запретов и договоров. Там и не нашлось ничего особенного, в этот раз у меня было время прочитать условия. Клятва, что он останется верен клану и будет верно служить Болайну ещё двадцать лет в плату за полученную силу.

Раз клятва, то это не Указ, как я изначально подумал, а контракт. Контракт, который связал Предводителя. Дорогая для Второго пояса вещь, в этом нет сомнений. Дорогая и сильная, раз Болайн считал, что этот контракт продержится ещё двадцать лет. Это же огромный срок, больше, чем я прожил под Небом. За это время можно состариться и вырастить детей, а то и внуков, и, уж конечно, можно набрать одну, а то и две звезды даже в скудном на стихии Втором поясе.

Над дизирцем охают:

— Да у него внутренности в решето, такое ощущение, что его внутри рвали Звери. Это стихия! Быстрее, у кого есть Стихиальные противоядия?!

Я встречаюсь взглядом с одним из лекарей клана Дизир и усмехаюсь ему в лицо. А змеи воды-то действуют.

Лекарь шепчет себе под нос ругательства, а едва проигравшего выносят за границы ринга, я требую:

— Следующий!

Один, второй, третий, они выходили, не задерживаясь, а выходя, бились, не жалея себя. Как и я.

Кажется, не так давно, обдумывая план встречи с Кетотом, я рассчитывал, что спустя сколько-то схваток буду выглядеть полумёртвым?

Можно себя похвалить — у меня это отлично вышло.

Халат я начал портить ещё сам, в ложе комтуров, пытаясь скрыть, что я Римило. Оборвал цветную окантовку рукавов и ворота. Глупец, лишь испортил вещь, которая принадлежала Первому поясу. Ведь и правда, могла бы стать отличной памятной вещью, а теперь висит на мне сущими лохмотьями.

Я таким оборванцем не был с Нулевого — в дыры отлично видна узорная вязь Единения на коже, мои противники давно знают, что я им владею, можно было бы использовать уже и третье созвездие, не заботясь о его тайне, но я всё ещё берегу это для последней схватки.