Турнир

Два вдоха мы меряемся взглядами, но что мне ненависть в его глазах? Я видел её гораздо больше. Он остаётся на месте, и я продолжаю:

— Выпустите против меня достойного таланта, выпустите Кетота и пусть он принесёт победу Дизир, хватит загребать каштаны из костра чужими руками.

— Магистр! — Болайн отворачивается от меня, вперивает взгляд в магистра. — Что позволяют себе ваши ученики? Разве я, я, глава клана, обязан выслушивать все эти оскорбления и подначки?

— И что вы хотите? Чтобы я снял его с участия?

— Чтобы он закрыл свой гнилой рот!

— Не припомню такого правила для турнира. Но если вас и впрямь задели все эти слова, то вы можете сняться с турнира и покинуть его. Помнится, лет двадцать-тридцать назад вы так и поступили. Правда, тогда победителем будет считаться не тот, кто сбежал.

— Ах вот оно что...

Шипение Болайна всё так же слышат все трибуны. Меня едва не передёрнуло. Один в один, как шипение гадюки, только эта гадюка доросла до этапа Предводителя.

— Отличный план для загнанных в угол. Но я отвечу лишь одно — не дождётесь! Вы, там, заткните эту грязную пасть и заканчивайте уже с этим!

Я пожимаю плечами, изо всех сил борясь с ухмылкой, которая так и лезет на губы. Меня устраивает любой исход. Не вышло и во второй раз заставить Болайна грубо влезть в турнир, вмешавшись лично, не беда. Меня устроит и замена в лице Кетота. Главное, что за ним ещё остались участники, которые и принесут победу Дизир.

Опускаю взгляд на флаг Дизир напротив себя и встречаюсь взглядом с Кетотом. Ну же, что сказал твой глава? Выходи. Жестом повторяю это, вызывая к себе. Выходи.

— Погодите.

Хриплый, старческий голос, который я сегодня уже слышал. Вскидываю голову к трибуне магистра. Старейшина Гарой.

— Так значит, твоё имя Римило.

Я молчу, да и не услышал я в этих словах вопроса, лишь повторение факта.

— У тебя очень интересный талант, связанный с Указами. Ты пришёл с Первого пояса. Тебя искал юный Самум, пройдя ради этого половину Пояса. И, конечно же, это означает, что вы познакомились точно не здесь. А, например... в Вольном Приюте.

Я лишь вскинул бровь. Ловко он всё сопоставил, и что? Я к этому готов. Хочет...

Готов?

Я похолодел, отвернулся от старикашки и зашарил взглядом по трибунам. Где? Где, дарс их побери, они устроились?

Даже зрение Предводителя не давало возможности быстро найти их среди сотен и тысяч других зрителей. Внизу, они должны быть внизу. Да где же вы...

Вот они!

Я впился взглядом в послушника за спиной Аледо, толкнул к нему мысль:

— Ты! Немедленно взял девчонку и увёл её с трибун! Это приказ! В казарму, к стражникам, за пределы этих стен, куда хочешь, но она не должна слышать и видеть того, что будет происходить на Арене дальше, — видя, что он замер, озираясь по сторонам, я рявкнул. — Младший, исполнять, живо!

Послушник ухватил Аледо за плечо, развернул к себе, склонился, что-то объясняя. Она возмутилась, ткнула в мою сторону пальцем, на миг наши глаза, кажется, встретились, а затем послушник потащил её за собой. Мгновение и её уже не видно за спинами десятков зрителей в той ложе.

Вот и отлично, хорошо, что ему не понадобилось подтверждения, кто это вопит у него в голове. Я ведь понял, к чему всё идёт.

— Что же ты молчишь?

Я развернулся к ложе магистра и старейшине Гарой, к которому не испытывал ни малейшего уважения. Пожал плечами:

— Прослушал, о своём думал. Что вы сказали?

— Хо! — он зачем-то хлопнул в ладоши. — Действительно, наглость впечатляет. Тогда и я не буду ходить вокруг да около. Факт первый. Самум искал Римило. Факт второй — ты мастер Указов. Вывод, который я могу из этого сделать — имя Римило не настоящее, ты лишь взял его, когда прибыл в Орден. Твоё настоящее имя — Леград. Так?

На этот раз я не прослушал, да и вопрос был задан прямо. Всё точно так, как я и думал. Гарой хочет поднять ту историю с Саул.

Я медленно выдохнул. Не слишком ли далеко я зашёл? Через миг одёрнул себя — нет, не слишком.

— Да. Моё имя Леград.

Над Ареной повисло молчание. Ну, как молчание? Трибуны гудели, что-то даже кричали то там, то тут. Но я, признавшись, молчал, молчал и старикашка Гарой, сверля меня взглядом. Острая сталь Прозрения тоже никуда не делась, Болайн как мечтал меня убить, так и мечтает. А может, и не только он один, но что мне до них, пока они не спускаются сюда?

Я бросил играть в странные гляделки со старикашкой и скользнул взглядом в сторону и за него.

К Лиру Гарой.

Наши взгляды встретились.

Несколько вдохов мы глядели друг на друга.

Давняя история моей глупости и желания сделать всё как лучше. Всего-то нужно было выглядеть слабым, никчёмным человеком, которого не захотели бы взять к себе на службу хозяева Врат.

Всё, что мне нужно было тогда — это день-два свободы, освоиться в Ясене, а затем я бы просто исчез вместе со всей семьёй. Никому не нужный.

Кто же знал, что я так зацеплю Лира своей выдуманной историей?

Из всех добродетелей я чаще всего поминаю справедливость, Лир же больше всего ценит верность.

Хотя, при чём здесь Лир? Он, напротив, лишь сделал лучше, поддержав мой план, о котором не знал.

Он напротив, оказал мне услугу, разом оборвав уговоры всех, кто ждал там таланты из Первого пояса. Он даже пригрозил карой тем, кто попробует меня взять к себе. Кто же знал, что Домар и вся его семейка давно ведут дела нечисто и не побоятся даже этой угрозы, давно наплевав на всех Саул и ненавидя их?

Никто.

Так что всё, что есть между мной и Лиром — это пощёчина.

Пощёчина, которую получил трус и слабак Леград, лекарь небольшой семьи из Ста Мостов, переживший всех своих старших и купивший за их деньги лживое Возвышение. Он заслужил её по праву.

Сегодня и здесь на камне Арены стоит Леград, талант Ордена Небесного Меча, который осмеливается насмехаться над главой Дизир.

Я первым отвёл взгляд.

Как раз вовремя, чтобы услышать, как старикашка предложил:

— Может, откроешь своё настоящее лицо?

Почему нет?

Я поднял пальцы к вискам, а спустя два вдоха отправил маску в кисет.

Старикашка кивнул:

— Один в один. Лир нарисовал хороший портрет.

Лир? Я снова скользнул к нему взглядом на миг. Ну... хорошо получился. Рисует он явно лучше, чем я играю на цине.

Старикашка подался вперёд, впился в меня взглядом выцветших глаз.

— Так вот тот, кто стал виной уничтожения семьи Саул, вот тот, кто лишил их печати Врат.

Трибуны охнули, я же коротко рявкнул:

— Ложь!

— Тебе напомнить, как звучало объявление нашего клана о Бедствии? Вольный мастер Указов Леград подчинил себе представителей семьи Саул в городе Ясене, сделав их своими слугами и стравил между собой. Заставил последнего выжившего, Домара Саула бежать из Ясеня, похитив печать Врат.

Я на миг повернулся, проверив, не вернулась ли Аледо. Нет. Её место уже занято каким-то худым парнем.

Отмахнулся:

— Ложь, которую попросил объявить Барерис Саул, пытаясь хоть как-то оправдаться. Почему бы тебе, старейшина...

В голове у меня рявкнул Шандри:

«Вы! Именуй его вежливо, Леград! »

Но я даже и не подумал послушаться. Быть вежливым с этим? Ясно же, к чему он ведёт. Не зря же через раз упоминает печать.

—... не вспомнить и не рассказать, с чего всё началось в Ясене? Домар Саул нарушил законы о Возвышении, его семья насильно заключали долговые контракты с возвысившимся из Первого пояса и нарушила клятвы Стражам. Именно за это на них и всех Саул и было обрушено Бедствие.