Страница 58 из 105
Тут и в самом деле загудело — «данн! данн! данн!» — только не у ворот дворца императорского зятя, а в здании, где шел экзамен.
Это означало, что время, отведенное для сочинения, истекло.
На следующий день господин сюцай Гао прочел свое имя в списке экзаменовавшихся. Оно, и вправду, стояло первым, но только… под красной чертой — в списке тех, кто не выдержал экзамена.
ЛЕПЕШКА И ХВОРОСТ
Послал как-то помещик батрака в город за хворостом. Поднял его на рассвете и сказал:
— Завтрака дожидаться не стоит, вот тебе лепешка, чтоб не проголодался.
И дал батраку туань — маленькую сухую лепешку.
— Этой лепешкой и воробья не накормишь, — сказал батрак, — ведь пока до гор дошагаешь да обратно доберешься, целый день пройдет.
— Дорога — не работа, — ответил Помещик, — а хворост собрать — недолгое дело. А что лепешка маленькая, так ведь она сухая. Размочишь ее в воде — она разбухнет и станет большой. Вот ты и наешься.
Батрак еще половины пути не прошел — ему уже досмерти есть захотелось. Положил он лепешку в рот и сам даже не заметил, как ее проглотил.
Вот пришел он в горы, отдохнул немного, затянул пояс потуже, чтоб не так сосало под ложечкой, потом подобрал три хворостины, сунул их под мышку и пустился в обратный путь.
К закату вернулся батрак домой.
Увидел помещик три хворостины и давай браниться:
— Ах ты, бездельник, лепешку съел, а хворосту принес столько, что и очага не растопишь.
— Так ведь он сухой, — ответил батрак, — ты размочи его в воде, хворосту и станет много.
Что мог ответить на это помещик?!
КАК ПТИЦЫ УЧИЛИСЬ СТРОИТЬ ГНЕЗДА
Однажды феникс созвал птиц, чтобы научить их строить гнезда. К нему явились ласточка, воробей, ворона, ястреб, рогатая сова и курица.
Феникс сказал:
— У каждой птицы должно быть гнездо. Но выучиться строить гнездо — нелегкое дело. Для этого нужно много терпения, иначе ничего не получится.
Не успел он договорить эти слова, как курица стала клевать носом и тут же уснула.
Не слушала феникса и рогатая сова. Она таращила на него круглые желтые глаза и с досадой думала: «У феникса слишком пестрые перья и слишком нежный голос. Разве такой красавец может чему-нибудь научить? Напрасно я протащилась сюда».
Тут сова громко захохотала — ведь совы всегда хохочут, если чем-нибудь недовольны — и улетела прочь.
Феникс между тем продолжал:
— Прежде чем строить гнездо, надо подумать, где его строить. Лучше всего выбрать на дереве ветку с тремя развилками.
Услышав это, ястреб сказал сам себе: «Оказывается, это совсем просто. Веток с тремя развилками сколько угодно. Я уже понял, что такое гнездо!»
Ястреб взмахнул крыльями и улетел.
А феникс — царь птиц — все говорил:
— Потом надо собрать прутья и, помогая себе клювом лапами, согнуть их и положить друг на друга…
Дослушав до этого места, ворона каркнула:
— Ка-гуа! Если все дело в крепком клюве и цепких лапах, то у меня будет отличное гнездо. Больше мне и знать ничего не надо.
И, каркнув еще раз, она улетела.
Феникс объяснял дальше:
— Но гнездо не обязательно строить на развилке ветвей — еще лучше свить его под крышей дома, где будут не страшны ни дождь, ни снег…
Воробей встрепенулся:
— Вот и хорошо! Полечу скорее в город, пока другие птицы не заняли все лучшие места под крышами.
Он так заторопился, что даже забыл чирикнуть на прощание.
Но феникс еще не кончил:
— После того, как выбрано место и прутья свиты, надо принести в клюве глины и хорошенько замазать все щели. Потом следует настелить внутри сухой травы и мягкого пуха. Вот тогда и получится прекрасное жилище.
Феникс замолчал. Маленькая ласточка, дослушавшая его до конца, вежливо поблагодарила царя птиц и улетела. Улетел и феникс, осталась только мирно спавшая курица.
Через некоторое время курица проснулась, увидела, что рядом с ней никого нет, и сказала:
— Я, кажется, немножко вздремнула. Но, право же, это лучше, чем слушать пустые речи. Недаром говорится в пословице: когда феникс садится на насест, он делает это хуже, чем курица. Чему же он меня может научить?!
И, кудахтая, она отправилась восвояси.
Так курица и до сих пор не умеет вить гнезда. Она живет в курятнике, который строят для нее люди.
Не научилась строить гнездо и сова. Днем она спит в дупле, ночью сидит на ветке и хохочет. А хохочет она, потому что всем на свете недовольна.
Ястреб нашел толстую развилку на большом дереве и кое-как устроился там.
Ворона вьет себе гнездо. Но какое это гнездо! Толстые прутья торчат из него в разные стороны, ветер продувает его насквозь, дождь поливает сверху!
Воробей живет в щелях под крышами домов.
Только одна ласточка, которая внимательно и терпеливо выслушала все, что сказал феникс, умеет вить настоящее гнездо. Гнездо ласточки снаружи облеплено глиной, внутри выстлано сухой травой и мягким пухом. Ей не страшны ни дождь, ни ветер, и птенцам ее всегда тепло и уютно.
ЧЕТЫРЕ СКАЗКИ О МА ДАНЬ-БИ
Куриные яйца
Когда Ма Дань-би только выходил из своей деревни, в соседней деревне уже поджидали его. И это не удивительно, потому что молва о человеке движется быстрее, чем сам человек. Если конечно, этот человек чего-нибудь да стоит.
А стоил ли чего-нибудь Ма Дань-би? Вот об этом-то как раз толковали по-разному. Те, кто жил за высокими глиняными стенами, у кого амбары полны рису, считали его самым пустым человеком. А те, кто еле перебивался от одного урожая к другому, говорили, что, если бы Ма Дань-би родился богатым, он мог бы сделаться первым министром.
Кто же такой этот Ма Дань-би? Да просто бедный крестьянин из провинции Чжэцзян. Такой бедный, что все его имущество могло бы уместиться в соломенную шляпу. Зато голова его была полна всяких выдумок, а язык был острее иглы для вышивания цветов.
Много историй рассказывают в Чжэцзяне о Ма Дань-би. Но не всему можно верить. А вот об одной его проделке стоит послушать, потому что это истинная правда, без капельки лжи.
Как-то шел Ма Дань-би по дороге, ведущей в главный город провинции Чжэцзян. Там у него было важное дело. А надо сказать, путь туда не короток, и к вечеру Ма Дань-би свернул переночевать на постоялый двор. Тут собралось уже столько народу, что люди лежали на глиняном полу, как хворостины в вязанке. Вместе с Ма Дань-би вошло еще несколько путников. Но им не то что прилечь — ступить было некуда.
Ма Дань-би оглядел комнату и увидел, что в дальнем углу расселся толстый торговец, с красным, как стручок перца, носом. Вокруг себя, словно на рыночной площади, он расставил корзины и ящики.
— Посмотрите, — сказал Ма Дань-би, — этот толстяк приготовил нам место.
— Только тебя и дожидается, — засмеялся один из путников. — Я его знаю: он ездит с базара на базар, торгуя куриными яйцами, и повсюду славится жадностью и сварливым характером.
— Все это очень хорошо, — ответил Ма Дань-би и стал пробираться между ногами и головами спящих к дальнему углу.
— Куда ты лезешь, черепаший сын! — закричал торговец. — Разве ты не видишь, что здесь сижу я?!
— Конечно, вижу, — ответил Ма Дань-би. — Но если немножко раздвинуть великую стену твоих корзин, тут помещусь и я, и мои товарищи. Мы идем издалека и очень устали.
— Какое мне дело до тебя и до твоих товарищей! Я заплатил за ночлег и могу занимать столько места, сколько мне вздумается.
— Мы тоже заплатили за ночлег, — спокойно сказал Ма Дань-би и протянул руку к одной из корзин.
— Что ты делаешь?! — завопил торговец. — Не смей трогать корзину!
— Ай-я, что такое в твоих корзинах, что к ним и прикоснуться нельзя? Может, ты торгуешь мыльными пузырями?
— Какие там пузыри! — проворчал торговец. — В этой корзине куриные яйца.