Страница 55 из 82
Козлов отвязали и пустили в стадо. Но вместо того чтобы браться за дело, они стали, как вкопанные, и вытаращились друг на друга. Козопас поднял палку, кого ударил, на кого прикрикнул, и стадо двинулось. И тут все восьмеро козлов ринулись вперед — каждый норовил занять место во главе стада. Самым шустрым оказался монастырский козел, он было повел стадо за собой, но не успел сделать и пяти шагов, как на него набросились остальные. Монастырского оттерли в сторону, на его место встал лилковский, но и он продержался недолго: соперники накинулись на него с такой яростью, что Гвардеец взлетел в воздух и при падении оседлал одну из коз. Та подпрыгнула, заверещала, поднялась суматоха. На первое место вышел добралыкский житель — долгогривый «поп». Это ожесточило остальных производителей, и они все разом налетели на него, в том числе и «служка» долгогривого, который до тех пор вел себя тише воды, ниже травы. Как близкая и родственная душа, он нанес «попу» самый жестокий удар, в воздух взлетел огромный клок шерсти, из распоротого бока хлынула кровь.
Козы стали пятиться. Козопас пытался водворить порядок, но его палка застряла в руках борцов и треснула. Успокоение внес фельдшер Минчо. Он научно разъяснил, что нельзя мешать козлам меряться силами. Это, мол, не простая драка, а выбор вожака. Кто победит — тот сильнее всех. У этого козла будет доброе потомство, напомнил Минчо, козлята достигнут максимального живого веса. Свои разъяснения он закончил тем, что напомнил: выбор вожака — закон матери-природы, и нечего ему мешать, от вмешательства в природные законы получается всяческая неразбериха.
Послушав советов Минчо, пастухи перестали разнимать козлов, и те бодались и лягались сколько хотели. Сначала победителем вышел долгоногий козел с лысиной и белой звездой на лбу, но к нему подскочил низкорослый злой козлишка и не взирая на его белую звезду чуть не свернул ему шею. Вскоре у козлишки сломались рога, но он продолжал бодаться головой, крепко стоя на жилистых ногах, а в его округлившихся, налитых кровью глазах пылала мрачная решимость победить или умереть. Дьявольская сила читалась в этом взгляде, и после очередной и, по всему видно, нерешительной атаки соперник отступил.
Стадо повел монастырский козел. Он был изранен и окровавлен, но все его существо излучало свирепую мощь. Остальные смиренно построились позади согласно занятым местам.
Монастырский козел, похожий на кусок Красной Скалы, исполнил наши души любовью и восхищением. Ему на шею привязали огромный колоколец и провозгласили коронованным вожаком. Победитель выступил в путь, и все стадо двинулось за ним стройно и послушно, в такт его поступи.
На стариков повеяло бодрящим запахом, который пробуждал в них самые неожиданные воспоминания и забытые волнения. Звон колокольца понесся над крытыми плитняком домами села, возвещая о том, что происшествие кончилось благополучно. Село бы спасено. С приходом новой весны будет вдоволь молока, будут трепетные козлячьи ласки и шалости, новые весенние радости.
Перевод Т. Митевой.
ГРИГОР УГАРОВ
ОХОТА НА ЛИСИЦУ
Было ясное утро. Мы шли по лесу. Ночью выпал первый снег, потом поднялся ветер, и его морозное дыхание сковало сугробы тонкой корой. Моя собака бежала впереди, и при каждом ее шаге эта снежная корка ломалась, рассыпаясь в белую пыль. Вокруг стояли зеленые сосны, похожие на копны сена, с веток кустов, одетых сверкающим покровом, свисали ледяные кристаллы, по берегам ручья будто кто рассыпал жемчуг.
Вокруг было тихо, чисто и бело.
Ноздри собаки покрылись инеем, но мой Гривчо — опытный охотник, он бывал и не в таких передрягах. Гривчо сновал по лесу, искал следы, нюхал воздух, но напрасно. Даже красивые, выведенные тонкой вязью цепочки мышиных следов не попадались на нашем пути.
Ходили мы долго, но лес будто замер. Хорошо зная, что сейчас, в самом начале зимы, когда выпал первый снег, звери еще не спят, я решил, что они испугались скрипа моих шагов по снегу и собачьего лая и спрятались подальше. Я подозвал Гривчо, надел на него поводок и, смахнув снег с широкого пня, сел. Собака уселась рядом со мной. Мы понимали друг друга без слов: нужно помолчать и прислушаться. И Гривчо молчал.
Скоро из оврага выскочила лисица. Мы сразу ее заметили, но продолжали сидеть молча и неподвижно, и она не обратила на нас внимания. А если и обратила, то, должно быть, приняла нас за большие камни или еще что-нибудь — ветер дул в нашу сторону, и почуять нас лисица не могла. На всякий случай я сжал морду Гривчо рукой, потому что он напряженно следил за лисицей и однажды даже тихо зарычал.
Лисица не чуяла опасности. Занятая своим делом, она на животе подползла к большой старой ели и притаилась, ее хитрые глаза проворно обшаривали поляну. С соседнего дерева живо спустилась белка с пышным хвостом, подбежала к ели, остановилась и принялась раскапывать снег передними лапками.
Лисица еще плотнее прижалась к земле. Белке пришлось немало потрудиться, пока она пробила снежный пласт. Наконец белка докопалась до своих запасов, сделанных впрок до наступления зимы, и вытащила шишку. Лисица лежала не двигаясь и зорко следила за каждым ее движением, глаза ее становились все неспокойнее.
Белка поела и вдруг нырнула в снег. Хитрой лисе только того и надо было — она вскочила, бесшумно подбежала к тому месту, где исчезла белка, и встала над норкой. Как только оттуда показалась мордочка белки, хищница прыгнула на нее, но, видно, просчиталась, — белка вырвалась и снова юркнула в снег. Лисица притаилась возле норки и стала терпеливо ждать.
Я посмотрел на своего товарища: мол, надо спасать белку, прячась под снегом, она обморозит себе лапки, — каково ей будет потом? Просто прогнать лисицу я не хотел а стрелять не решался: заряд дроби, ударив в снег, мог задеть ни в чем не повинную белку. После довольно долгих колебаний я решил, что главное сейчас — спасти белку. На всякий случай приготовил ружье, спрятался за дерево и крикнул.
Лисица стрелой бросилась в овраг — за ней поднялся столб мелкой снежной пыли. Белка выскочила из норки и через секунду скрылась в кроне дерева.
Я побежал к оврагу, стреляя на ходу, хотя знал, что не попаду. И все-таки я был доволен: мне удалось спасти жизнь хлопотливой запасливой белке с пушистым хвостом.
Перевод Т. Митевой.
БОРОДАТАЯ ДРОФА
Нет собаки умнее моего Гривчо. Мы понимаем друг друга с первого взгляда. Иногда мы даже беседуем. Пес не умеет притворяться, — если ему весело, он прыгает, ластится, лижет мою руку, но если он сердит, то опускает голову, смотрит исподлобья и ложится ко мне спиной. Но так бывает редко.
Мы с Гривчо — большие друзья, часто ходим на охоту и никогда не возвращаемся с пустыми руками. Гривчо давно изучил все хитрости зайца, лисицы, повадки злой куницы, им от него не спрятаться. Он издалека чует зверя и никогда не сбивается со следа.
Однажды с ним произошел удивительный случай.
Во время охоты мы устроили привал в старой заброшенной мельнице. Набрали дров, развели огонь, просушили одежду. Тем временем стемнело, и мы решили заночевать на мельнице. Гривчо устроился на ночлег в устье печи, выходившем во двор.
Ночью подул ветер, разогнал облака, открылось небо — далекое и холодное, усеянное мерцающими искрами. Ударил сухой мороз, лужи покрылись льдом, земля заблестела от инея, будто посыпанная стеклянной пылью, — ветер отполировал подмерзшую равнину, и она засверкала как стекло.
Всю ночь мы поддерживали огонь, но все равно было холодно и никто не уснул.