Страница 32 из 82
— А что, если у нее были дети?
— Вполне возможно, что у нее были и детеныши, и теперь она вспомнила это и ищет их. Оттого так буйствует. И если мы опять запрем ее в сарай, Гора долго не протянет. Она погибнет от тоски. И вот я у вас спрашиваю, как нам быть: вернуть ее в деревню и запереть в темный сарай или выпустить на волю?
Мои озорники примолкли, смутились, потом вдруг оживились и защебетали наперебой:
— Давайте выпустим ее, господин учитель!
А один, стоявший рядом со мной, призадумался и спросил:
— А что если какой-нибудь охотник подкараулит ее и убьет?
— Такого не случится. В этих местах охота на косуль запрещена. Ей не грозит опасность.
Я развязал обе веревки, погладил Гору по мягкой мордочке, приласкал в последний раз. Дети, окружив косулю плотным кольцом, поглаживали ей шею, холку, тоненькие ножки — не могли на нее нарадоваться.
— Миленькая Гора, прощай, красавушка наша, прощай!..
Видя, что это расставание может продолжаться до бесконечности, я сделал детям знак, чтобы они отошли от Горы.
Косуля, робея, несмело двинулась с места, потом сделала первый длинный-предлинный прыжок и стрелой помчалась к лесу.
Перед тем как скрыться в лесу, Гора вдруг остановилась, повернула к нам голову, словно хотела попрощаться, потом резко крутнулась — как тогда, осенью, на лесной тропе — и пропала из вида…
— А теперь, дети, давайте поиграем! В чехарду, в пятнашки! Все сюда, ко мне, бегом!
Нет, игра у нас в тот день не клеилась. Но когда под вечер по дороге в село я спросил у детей, рады ли они, что Гора осталась в горах, на свободе, они в один голос ответили:
— Рады! Рады, да только…
— Что — только?
— …нам очень жалко…
Перевод Е. Жедриной.
ЛАМАР
ОДИНОЧЕСТВО
Старый горный козел стоял один на бурой скале. Он смотрел прямо на солнце, огромный огненный шар которого торжественно выплывал из-за далеких снежных вершин. Козел был весь белый, как снег под его копытами. Даже рога у него побелели от времени. Когда-то этими рогами он поверг своего соперника, и волки растащили клочья шкуры несчастного. Другие козлы, его сверстники, покинули стадо, и он повел гордячек-коз вверх по скалам.
Козы спокойно паслись под его защитой. Он, бывало, встанет на самом видном месте, задерет кверху голову — ветер шевелит его белую бороду, а он пристально всматривается вдаль, насторожив уши, прислушиваясь. У козла не было обоняния медведя, и он больше рассчитывал на уши и глаза. Этих двух органов было достаточно, чтобы он мог вовремя заблеять, услышав вдалеке собачий лай или осторожную поступь волка. Козы, замерев от страха, сбивались в кучку за его спиной, и он вел их в самые неприступные места диких гор, туда, где вьют гнезда орлы.
Однажды весной на стадо напала голодная волчица, но козел смело бросился на нее и повалил на землю одним ударом. Поняв, что волчица мертва, козы окружили ее, а их вожак гордо стоял среди них, всем своим видом говоря: «Куда вам без меня!».
Еще через год, когда деревья оделись в желтый наряд, в стаде подросли три рогатых козла. Однажды к вечеру они отбили от стада добрую половину коз и погнали их на запад. Старый козел стоял на своем посту на высокой бурой скале. Он прислушивался к тому, что происходит в долине. Вскоре он увидел там, где кончается лес, крадущегося волка. Тень его мелькнула возле скалы и скрылась. Козел тревожно заблеял, но к нему подошло только несколько коз. Поняв, что случилось, охваченный яростью козел вскинулся вверх, перескочил через головы коз и понесся с выступа на выступ, почти не касаясь их копытами, как на крыльях. Верные козы последовали за ним, но одна не удержалась и сорвалась в пропасть. Старый вожак знал эти места как никто: знал каждый камень, каждый выступ скалы. От вечернего холода из ноздрей его валил пар. Добравшись до ущелья, в которое каждую зиму срывалась снежная лавина, он взял круто вверх, свернул направо и оказался над узкой, поросшей травой террасой, по которой проходила звериная тропа на водопой. Он ни на минуту не переставал думать о своих козах, что бежали за ним, встревоженные. Весь напружинившись, козел не раздумывая ринулся вниз с отвесной скалы на примятую талым снегом траву. Испуганные козы остались наверху. Меж тем на тропе показались рога первого из молодых козлов, отбивших большую часть стада. Заметив старого вожака, он остановился, оглянулся назад и тревожно заблеял. Не дожидаясь пока подойдут два других козла, старый вожак набросился на молодого соперника, и сразил его в грудь острыми рогами, но тут же сам почувствовал сзади сильный удар и тоже покатился к пропасти. Козы в страхе кинулись врассыпную. Но старый вожак чудом удержался на самом краю бездны, упершись копытами передних ног в каменный выступ, и немедля вскочил на ноги, готовый к новой решительной схватке. Он стоял — один против двоих — тяжело дыша, а в глазах двух тесно прижавшихся друг к другу молодых козлов светилась непримиримая вражда. В это время на тропе показался седой волк. Почуяв его, козы беспомощно заверещали. Кто их защитит? И разъяренный вожак, мигом позабыв о соперниках, набросился на волка. Тот отскочил в сторону и прыгнул козлу на спину. Козел упал на землю, изловчившись, вонзил острый рог в волчье брюхо. Поднатужился и столкнул хищника в пропасть, где уже лежал, бездыханный, поверженный им молодой козел. Волк скорчился в предсмертных судорогах, взвыл и испустил дух. Молодые козлы, забравшись на высокий выступ скалы, с испугом смотрели, как старый козел повел стадо по звериной тропе вниз.
Закат позолотил вершины могучих сосен, разлился разноцветным сиянием на стволах берез и вековых буков. Стадо воротилось на свое лежбище. Утомленный битвой козел лег, ощущая на себе покорно-благодарные взгляды коз, которые снова были готовы вверить свою судьбу ему, спасителю, следовать за ним по неприступным скалам.
Однажды — стояла уже ранняя весна и многие козы носили в утробе детенышей — подул южный ветер и оголил снежные вершины. На другой день с утра зарядил дождь, он вскоре перешел в снег; с севера дохнуло холодом. Разыгравшаяся метель не стихала всю ночь. До рассвета стадо замело снегом, весь горный склон оказался сплошь занесенным. Утром козел глянул на небосвод — все вокруг тонуло во мгле. Тогда он отряхнул с себя снег и принялся вытаптывать площадку, делая круги все шире и шире. Козы смотрели на него с недоумением. Он же наставил на них рога, топнул передним копытом, повернулся и ступил в глубокий снег.
Весь день козы ждали своего вожака. Они знали, что в такую погоду их не потревожит ни один хищник. Козел воротился поздно. Он мотнул головой, и козы послушно вскочили. Козел повел их за собой по протоптанной тропе. Стадо спустилось в долину, туда, где начинался пояс кустарников. Там козы зарылись в снег и уснули, выбившись из сил от голода. Наутро вожак повел их дальше. Они перебрались через шумную речку и начали искать в снегу зеленый мох.
Старый козел водил стадо много лет. Оно множилось, разрослось: старые козы вымирали, кое-какие из молодых уходили с молодыми козлами, но старый вожак по-прежнему гордо стоял на бурой скале, зорко всматриваясь вдаль. Козы были ему благодарны. Но однажды, когда из-под палой буковой листвы проклюнулись первые цветки шафрана, ярко-желтые на белом снегу, одна коза принесла двух белых козлят. Коза с нежностью облизывала своих детенышей, а проходивший мимо старый козел сердито покосился на нее, словно упрекая за то, что она родила таких белых козлят.
Коза испугалась его взгляда, но все же нашла в себе силы сказать:
— Они белые оттого, что у тебя совсем побелели рога!
Раньше козы как-то не замечали, что рога у вожака сильно побелели. Теперь же они то и дело сбивались в кучки и сетовали: «Ах, как постарел наш козел!» Козел понимал, о чем они шепчутся, но не держал на них зла. За долгие годы он привык к женским пересудам. К исходу второго лета, когда лес снова оделся в багряный убор, козел увидел, что козы жмутся к двум молодым козлам. С наступлением ночи он забрался на бурую скалу и вдруг почувствовал, что холод камня пронизывает его до костей. Ночное небо от края до края усыпали звезды, в горах стояла такая тишина, что не было слышно даже шелеста трав. Завороженный этой страшной тишиной, козел задремал. Когда он очнулся, солнце уже озарило вершины гор. Козел вздрогнул, прислушался. Тишина была невыносимой. Он остался в полном одиночестве. Стадо ушло с молодыми козлами. Глаза старого вожака заволокло влагой. Он был бессилен бороться с молодостью.