Страница 32 из 59
— Вот сюда поставьте, пожалуйста.
6
Утром Евгению Всеволодовну разбудил дождь.
Пришлось встать, закрыть окна. Дождь тут же прошел, но ложиться в постель уже не имело смысла.
ТУБ стоял у крыльца коттеджа, под навесом входных дверей, куда его поставили вчера вечером. Евгения Всеволодовна выглянула в окно, хотела сказать «доброе утро!» Однако решила, что это будет выглядеть смешно, и прошла в ванную.
Энергично растираясь после душа массажным полотенцем, она вышла в комнату… и оторопело остановилась.
В комнате у порога стоял ТУБ.
Синие огоньки его видеоэкраног были направлены на нее. ТУБ смотрел на нее! Евгения Всеволодовна попятилась за дверь. Фу, какие глупости, чего она испугалась? Это все равно, что стесняться автомойщика или стиральной машины.
Рассуждения были верны, конечно, но она все же накинула халат.
ТУБ продолжал стоять у дверей. Почему он вошел в комнату без приглашения. Испугался дождя?
— Иди на свое место! — сказала она.
ТУБ послушно шагнул к порогу, но остановился и поднял руку. На громадной, как поднос, ладони лежал мокрый комочек, покрытый слипшимися перышками. Это оказался птенец ласточки, которого ветром выбросило из гнезда, а ТУБ подобрал его на земле.
— …живой… — хрипнул он.
Поначалу Евгения Всеволодовна не обнаружила у мокрого и застывшего птенца каких-либо признаков жизни, но ТУБ оказался прав. Птенца высушили и согрели феном, и он зашевелился и запикал. Его родители тут же появились за окном. Евгения Всеволодовна знала, где находится их гнездо — под навесом крыши над директорским кабинетом. Но сама она не могла дотянуться, пришлось поручить это ТУБу. Он забрался на подоконник, далеко высунулся в окошко. Евгения Всеволодовна тревожилась и придерживала его за ногу, хотя удержать ТУБа было не легче, чем, скажем, падающий рояль.
Все обошлось благополучно. И она не могла не отметить, что ласточки больше боялись ее, нежели коричневую человекообразную громадину.
У коттеджа их встретила Космика.
Она только что поднялась с постели, стояла на крыльце и сонно еще щурилась на солнце.
— …доброе утро… — прохрипел ТУБ.
— Мой бог! — сказала Космика. — Это кто такой?
— …меня зовут Туб… здравствуйте…
Евгения Всеволодовна невольно улыбнулась — ТУБ учил внучку вежливости. Она редко видела Космику растерянной — нынешние дети также самоуверенные, право! Но сейчас Космика явно растерялась и даже не знала, что сказать, а только таращила на ТУБа широко открытые глаза.
— С тобой здороваются, Космика!
— Ух ты… я тебя сразу и не узнала, ТУБ! По телевизору ты казался мне маленьким.
Она храбро протянула вверх свою ручонку. ТУБ склонился к ней, подал в двигатели пальцев усилие в одну десятую килограмма и пожал тонкие пальчики девочки.
Пока Евгения Всеволодовна готовила завтрак, на крыльце продолжался разговор. Конечно, больше говорила Космика.
— А почему ты хрипишь? Ох и хрипишь — просто ужасно. Ты простудился, да? Тогда погреем горлышко инфраружем, и все пройдет. А ночью ты не кашляешь?
— Космика, — сказала Евгения Всеволодовна, — по-моему, ты задаешь глупые вопросы. А еще занимаешься в секции космотехники. Разве робот может простудиться? Он — железный.
— Он метапластиковый.
— Все равно. Простуда — это воспаление органической ткани, а у него такой нет.
Но Космика не сдавалась:
— А может, он усовершенствованный.
Евгения Всеволодовна не решилась оспаривать такое предположение. ТУБ воспользовался паузой.
— …хрипит… поврежден звукодатчик…
— Вон что, — сказала Космика. — Так мы тебе тут поставим новый, мы тебя отремонтируем… А что ты у нас будешь делать? Будешь читать нам роботехнику.
— …работать… уборщиком…
— Ах, ты вместо Виктории Олеговны. Тогда тебе школу покажу.
— Сначала завтракать, — сказала Евгения Всеволодовна.
— Ну да, конечно, завтракать… Пойдем ТУБ, заправимся.
— Как ты говоришь, Космика?
— Так это я ему говорю, он же машина, А машина — заправляется.
— Но не за столом.
— А может, его уже на биопищу перевели. ТУБ, ты ничего не кушаешь, нет? Значит, ты аккумуляторный. Хорошо тебе. Так ты меня подожди, я сейчас…
Когда Алешкин пришел в школу, он услышал звонкий голосок Космики и невольно остановился послушать.
— Вот здесь у нас лаборатория. Опыты делаем, понимаешь. Реакции всякие. Восстановление, окисление — иногда интересно, иногда нет. Видишь, сколько баночек, здесь нужно осторожно-осторожно, а то все падает… А вот там спортзал… Осторожнее, тут на ступеньках не запнись, у тебя же ножка больная… Видишь, автощетки из-под ступенек выскакивают, это они пыль собирают… А вот здесь умывальник. Ты моешь руки или тебя чистят бензоридином?.. Покажи-ка ладошки… ничего, чистые… Здесь у нас… ну, здесь девочки, а вон там — мальчики. Тебе к мальчикам придется ходить. Подожди, а может быть, тебе туда и не нужно. Или у тебя бывает это… ну, отработанное масло?
Занимаясь в кабинете, Алешкин видел в окно, как они вдвоем бродили по двору школы. Подняв вверх ручку, Космика держала ТУБа за палец, они так и шли рядом, и когда он делал один шаг, она делала три…
7
Днем в школу пришел Квазик.
Космика выполняла домашнее задание — читала французскую детскую классику. Квазик хотел позвать ее домой, показать свою автоматическую щетку. Космика отказалась.
— Подумаешь, автощетка у него. У нас в школе уже ТУБ есть.
— Какой ТУБ? — опешил Квазик. — Настоящий?
— Самый правдашний… ТУБ, подойди к нам, пожалуйста! Познакомься.
Квазик отступил на шаг и заложил руки в карманы штанов.
— Ты почему не хочешь подать ему руку?
— Еще чего. Разве ты здороваешься с автомойщиком?
— У автомойщика рук нет, а у ТУБа есть. И он умный. Он все понимает, только мало говорит. ТУБ, ты на него не обижайся, он всегда такой грубиян. Он даже девочкам грубит.
Квазик самолюбиво вспыхнул.
— А что ты ему объясняешь. Ничего он у тебя не поймет. Он же машина, самая обыкновенная машина. Я их сколько у отца видел. И не таких развалюх, хромоногих.
— …ногу повредил… — хотел объяснить ТУБ.
Но Квазик его тут же перебил:
— Что у нас будет делать этот комод?
— А что такое — комод?
Но Квазик не знал, он слышал это слово от матери, по интонациям догадался, что это что-то презрительное.
— Наверное, плохое что-нибудь, — заключила Космика, — Разве ты хорошее скажешь. А ТУБ будет у нас преподавать космотехнику.
— Ну?
— Конечно… Вот он на уроке тебя спросит: «Квазик, скажи, пожалуйста… — Космика чуть подумала, — скажи, пожалуйста, сколько времени нужно «Селене», чтобы долететь до Марса?»
— «Селена» на Марс не летает.
— А если полетит.
Конечно, Квазик этого не знал.
— Он скажет: «Садись, Квазик, очень плохо».
— А он сам-то знает?
— Сколько, ТУБ?
— …две тысячи восемьсот сорок часов…
— Понял?
— Ну и что? — не сдавался Квазик. — У него же — программа. Это как в справочнике, все уже записано. А не по программе, так он так… МДД и все.
— Как-как?
— МДД — механический дурак дураком.
— Вот как! — сказала Космика. — Воображала ты. Воображала и грубиян. Ты думаешь, сам по себе стал такой умный? Тебя тоже программировали. Тебя вон сколько лет программировали, а ты все БДД.
— Это что за БДД?
— Биологический дурак дураком!
И они поссорились…
Алешкин познакомил ТУБа с детьми на очередной секции ЮКО. Пожалуй, они не очень удивились. Дети механизированного века, чей быт до предела был насыщен всевозможными автоматами и механизированными игрушками, они уже привыкли ко всему и ТУБа приняли как очередное произведение автоматики, как большую автоматическую куклу. А сложность устройства квазимозга и работа киберлогики еще не воспринималась ими осознанно и поэтому не вызывала особого удивления тоже. И уж совсем мало, кто из них принял его с такой симпатией, как Космика…