Страница 20 из 59
— Да-а… — гнусаво затянул Сережка. — Скажу, а он тогда не. даст!
— Сергей, — выступил на сцену Виртуозов. — Дядя Слава исчез. Никто не знает, куда. Возможно, он болен, ранен. Возможно, ему угрожает смертельная опасность. Он ждет помощи, а мы не можем ее оказать.
Сережка шмыгнул носом: ситуация складывалась безвыходная. Выдать тайну — дядя Слава не даст, что обещал. Промолчать — он может вообще не вернуться: вдруг и вправду раненый? И уж тогда обещанное уплывет насовсем…
— Дядя Слава велел показать по видику книгокарту про курочку Рябу. Я показал. Он прочитал и сказал: «Ну, Сережка, принесу тебе яичко — не золотое, а простое! Жди! Но смотри — никому!..»
— Ну что? — Синичкина торжествовала. — Ванин — там!
Ой, Света, — придержал ее Олег, — дай подумать… Если я правильно понял, Славка отправился в прошлое за яйцом, из которого надеется получить курочку Рябу. Но ведь перемещения возможны, если не нарушается причинно-следственная связь. Что здесь причина и что следствие? Яйцо или курица?..
— Ты помнишь сказку наизусть? — спросил Метелкин мальчика.
— Конечно! У него такая память! — в Светлане заговорила материнская гордость.
— Прочти ее нам, пожалуйста, — попросил Джон. Сережка сглотнул, облизнул губы и завел речитативом:
— Жили-были дед да баба. И была у них курочка Ряба. Это животное такое доисторическое… Мам, я не буду про золотое, хорошо? — он сделал паузу и продолжал: — Плачет дед, плачет баба. Утешает их курочка Ряба: «Не плачь, дед, не плачь, баба! Снесу я вам яичко не золотое, а простое». Все. — Сережка помолчал и спросил, адресуясь к матери: — Повторить?
АЛАН КУБАТИЕВ
СОТНЯ ТЫСЯЧ ГРАММОВ ДРАГОЦЕННЫХ МЕТАЛЛОВ
Холин отложил бумаги, покосился на иллюминатор и зевнул. Хорошо, что нынче клаустрофобия встречается крайне редко. Хотя окна сделаны великолепно. Полная иллюзия пространства: могучие облака, клубящиеся, медлительные, прошитые редкими стайками перелетных птиц… Почти полная иллюзия. Вот именно — почти. В детском салоне интереснее. Ленка взахлеб рассказывала, что все, в мифах и сказках связанное с полетами, демонстрируется на стереоэкране, как происходящее там, за бортом. Сходить посмотреть, как Змей Горыныч разыгрывает из себя истребитель-перехватчик, или на Икара взглянуть…
Его сосед хлопал себя по коленке маслатой пятерней, огорченно шипел и ругался вполголоса на неизвестном Холину языке, досматривая полуфинал чемпионата континента по панго.
Всмотревшись, Холин различил хмурое лицо Ван Ромпа, тренера голландской сборной, потом трибуны стадиона и табло. Затем ослепительно улыбающаяся дикторша объявила документальный фильм о народных промыслах древних жителей Аляски. Сосед сдернул наушники.
— Болеете за голландцев? — вежливо спросил Холин.
— Не так, — сосед говорил с сильным акцентом. — За Ференц Пишкот. Он проиграл сами важни бой!
— А, — сказал Холин, — но зачем было ехать на турнир с недолеченной травмой?
— Надо знать этот характер! — горячо возразил сосед, — Он хотел выступать, и он выступал!
— И дал Фонтэну лишний шанс, — докончил Холин с легкой язвительностью.
Презрительно махнув рукой, сосед заметил:
— Ви прагматик… как ИТЭМ. Ви считает толко резултат!
— Спорт без результатов — бессмыслица, — возразил Холин.
Сосед вытаращил глаза, собираясь возразить, но на экранах-иллюминаторах появилось лицо стюардессы. Мягким низким голосом она сказала, что через несколько минут стратоплан приземлится в Эдинбургском терминале, поэтому уважаемых пассажиров просят…
Когда салон выехал наружу, Холин встал и забрал сумку, поначалу решив не подзывать гида и дойти до тьюба пешком.
Вокзал мало чем отличался от уже виденных. Гигантский купол из дымчатого гластоля, голубоватые контрфорсы из альтина, эскалаторы, гиды, табло с надписями на четырех языках. Высадись в любом порту мира — без справочника не узнаешь, куда попал. Хотя нет, Тянь-Шаньский он не спутает ни с каким другим. Еще бы — лебединая песнь Расмуссена!.. Холин вдруг удивился: неужели это он идет по Эдинбургскому порту и вздыхает по несбывшейся мечте стать архитектором?
В вагоне тьюба сидели всего четыре человека, но и те сошли на промежуточных станциях. Холин бродил по вагону, стараясь почувствовать скорость, с которой мчался в магнитном поле горизонтальной шахты, проложенной глубоко под камнями и прославленным вереском Шотландии. Ах, обостренные некогда рецепторы человека… Он снова расстегнул сумку. Блокнот лежал в тщательно затянутом молнией кармашке. Все материалы были в памяти ИТЭМ, но из какого-то суеверия он берег пачку листков, стиснутых пружинной скрепкой. Почти семь лет она ждала — с позапрошлой Мессинской регаты…
Басовитый гудок заставил Холина поднять голову. До Лейхевена осталось три станции. Он встал и подхватил сумку.
На платформе оказалось, что гид неисправен, и Холин занервничал. Плохая примета.
Проклиная дурацкое правило, запрещавшее строить тьюбы ближе пятисот метров от населенного пункта, Холин зашагал к ближайшим домам. Первым ему попался мальчишка. Темноволосый, невысокий, крепенький. Он с любопытством взглянул на Холина, сморщил веснушчатый нос. Холин приостановился.
— Эй, парень, где у вас ближайший гид? — крикнул он по-английски. — Мне надо в Глендоу.
Парень безмятежно ответил:
— Га ниель сассенах.
Оторопевший Холин покачал головой: меньше всего он ожидал повторения ситуации из древнего романа. Очевидно, действовать надо было теми же способами, что и герои Вальтера Скотта. Вздохнув, он отцепил от куртки значок с эмблемой клуба спортивных журналистов и соблазняюще повертел его в пальцах.
Мальчишка задумчиво поглядел на него, протянул руку. Ловко поймав брошенный значок, он тут же приколол его на куртку, где уже болталось не меньше трех дюжин всяких эмблем.
Приколов, он ткнул пальцем в сторону шоссе и сказал по-английски:
— Через полчаса пойдет грузовик-автомат. У поворота на Инвернохх сойдете и побережьем держите на старую маячную башню. Она и есть Глендоу. В поселке сейчас никто не живет.
Холин терпеливо выслушал указания.
— Прощай, вымогатель! — сказал он и зашагал к шоссе.
Вымогатель ухмыльнулся, достал из кармана крошечную фигурку рыцаря, оседлавшего льва, и метнул ее журналисту.
— Тим Леннокс — честный фэн! — он помахал рукой. Через час Холин стоял у маяка, утирая пот. Восемь лет назад он разок сдуру увязался за Гертой, помешавшейся тогда на скалолазании. Но даже самые яркие воспоминания не заменят тренировки.
Огромный полосатый столб из старого красного и желтого кирпича, увенчанный стеклянным пузырем. Стены изъедены временем и непогодой, но дверь сияла новенькой медной обшивкой. Никаких следов замка не было, лишь рядом с рамой на уровне лица Холина был вмонтирован круглый сетчатый щиток с кнопкой. Он нажал на кнопку, подождал. В динамике щелкнуло.
— Кто там? — спросил микрофонный голос.
— Николай Холин. Федерация спортивных журналистов.
Молчание. Голос:
— Вы, должно быть, слышали, что я имею дело с вашим братом только на соревнованиях?
— Да, — ответил Холин, усмехнувшись. — Но я предлагаю вам изменить своему правилу.
Снова молчание» Наконец Холин услышал:
— А какие у вас основания?
— Те же, что и у вас — для отказа, — сообщил Холин. — Кроме того, я предпочел бы два стратосферных полета еще одному путешествию по здешним камням. И… — он помедлил. — Вам знакомы эти имена — Дерек Смит-Дайкен, Торстейн Торнбю, Арнольд Микк, Николай Дашевский?
Микрофон молчал. Холин уже сильно засомневался в успехе своего предприятий, когда дверь внезапно отворилась, и за ней вспыхнул свет. С забившимся сердцем он шагнул вперед, затем на истертую спиральную лестницу, на первой ступени которой было глубоко высечено число «777». Как оказалось, оно обозначало количество ступеней. Когда Холин добрался наконец до первого жилого этажа, он был окончательно вымотан. Сев на ступеньку, утер пот — в очередной раз за сегодняшний день.