Страница 18 из 59
Что имеет в виду дед? ЭВМ — самая древняя электронно-вычислительная машина…
— Не слухайте старого брехуна! — посоветовала баба. — Нешто машина заменит куру? А заместо Петьки каку ВеМе подрядишь! — хитро прищурилась она.
— В газетке написано, ведутся работы, — обиделся дед и потряс бумажным свертком. — От!.. Ну, Нинка придет, спросим…
Он встал и, шаркая примитивными ступами, пошел из комнаты.
— Газетку надо заполучить, — шепнул я Олегу. Он понимающе кивнул и вышел вслед за дедом. — А что, бабуся, — обратился я к хозяйке, — не покажете ли нам ваших Ряб?
— Курей, что ли? Ежели интересуетесь, смотрите— не жалко, — разрешила она. — Только Петьку опасайся: зело он у меня лютый. Поклевать может.
Во дворе ни Олега, ни деда не оказалось. Куда они могли уйти? Я направился вокруг дома и под пышными цветущими кустами нашел Виртуозова. В первую минуту я испугался! Он лежал на спине, ноги в коленях были согнуты, руки раскинуты, рот полураскрыт. Грудь Олега вздымалась, и с каждой очередной порцией воздуха из ее глубин взвивался фонтан свистяще-щипящих, весьма не мелодичных звуков.
Рядом сидел дед и сосредоточенно обмахивал Олега той самой газетой.
— Сомлел паря, — сочувственно причмокнул он. — Пушшай в тенечке похрапит. Я тоже завсегда — как на-мнусь, так и на бок!
Эх, Олежка, не вовремя ты «сомлел»! Придется операцию по отлову Рябы проводить одному…
— Мостись рядком, — пригласил дед. — Я посторожу.
Надо было под каким-то благовидным предлогом исчезнуть.
— Где тут у вас… — я затруднялся сформулировать мысль.
— Сортир? — быстро сориентировался дед. — А на задах, в огороде. Иди, не смушшайся…
Я пошел по адресу, указанному дедом. «Огородом» оказалась огороженная переплетенными прутьями площадка, на которой неширокими полосами росли невысокие растения. Среди них бродили две-три Рябы. Это было весьма кстати, ибо охотиться в той многочисленной группе, что координировалась около «Петьки», со слов бабы, было небезопасно…
Рябы неторопливо бродили среди растений, останавливаясь и разгребая конечностями землю. Изредка энергично наклонялись к самой земле, затем двигались дальше. Самое вероятное (и невероятное), что можно предположить, наблюдая за их действиями, — это… поиски пищи! Да-да! Великолепная машина пополняла свои энергетические ресурсы! Очевидно, энергию органических соединений она преобразовывала в какой-то другой вид, возможно, в электрохимическую…
Биокиберы двигались в моем направлении, и надо было набраться терпения, подождать, пока они окажутся возле моего укрытия. Я уже понял, что поспешность в этом предприятии успеха не гарантирует.
Невысокое кривоствольное деревце, под которым я устроил засаду, давало негустую тень. Над головой шелестели листья, перед глазами качались неизвестные цветы: желтолицые, в белых лучистых ожерельях, на гибких голенастых стеблях. Их было много, и все они кивали, заговорщицки подмигивали мне, словно давая понять, что тайна моя им известна и они обещают молчать… Я не удержался от искушения, прилег, закрыл глаза. И тотчас тело, вопреки разуму, вспомнило нечто призрачно-давнее; ему было знакомо и уютно среди этой жесткой травы, качающихся цветов, дурманящих запахов; оно чувствовало землю, и земля принимала его тяжесть. Солнце набросилось на меня жарко, жадно, прижимаясь, проникая в каждую клетку тела. И вдруг поплыло, заволокло сознание, и я перестал ощущать себя…
— Сгорите! — донеслось откуда-то издалека. — На солнце вредно спать. Голова будет квелая!
Я вскочил. Передо мной стояла девушка. Темные волосы собраны в пучок на затылке, темные же глаза под разлетными бровями. Ярко-синее платье тесно облегало остроплечую фигурку, тонкие в запястьях руки с резко выпирающими косточками цепко держали руль громоздкого, неуклюжего двухколесного чудища — прадеда нашего самогона.
— Вы турист? — спросила она и заразительно рассмеялась. — Ну и видок у вас! Пойдите к речке, освежитесь.
Я по-прежнему стоял молча. Эта новая встреча… Если деду и бабе можно было не объяснять, кто мы и зачем, то живая, быстрая незнакомка обязательно начнет расспросы.
Тень тревоги скользнула по лицу девушки.
— Пойдемте, я провожу вас. — Она прислонила «самогон» к дереву и решительно взяла меня за руку. Девушка вела, а я послушно переставлял ноги и лихорадочно придумывал «легенду».
Сразу за огородом поднимался лес. Едва заметная тропинка бежала впереди, ныряя в буйно заросшие низинки, проворно взбираясь на замшелые взгорки и гривки, усыпанные золотистой хвоей. Очень скоро я понял, как мало приспособлен к подобным прогулкам. Спина взмокла, лоб и нос покрылись испариной. Моя спутница шла рядом легко, невесомо, украдкой меня разглядывая.
— Меня зовут Слава, — не выдержал я.
— Очухались немного? — обрадовалась девушка. — Сейчас выкупаетесь, совсем придете в себя.
— А вы — Нина. Работаете в Ниверситете, — последнее слово я произнес особенно тщательно.
— С дедулей общались, — поняла девушка. — Приставал?
— Рассказывал о вашей работе. Что-то насчет искусственной икры, — я весьма неловко подбрасывал девушке тему, которая больше всего меня сейчас занимала. К счастью, Нина этого не заметила.
— Дедуля все просит меня принести попробовать.
— И что, ее действительно можно есть?
— Можно, — несколько вызывающе ответила девушка. — Не понимаю вашей иронии. Вы тоже противник этого направления?
— Какого направления?.. Нина, я полный профан в этих вопросах. Просветите, хоть на уровне детского сада!
Не знаю, поверила ли она мне… Смысл того, что она говорила, сводился к следующему.
Пища, которую потребляет человек, дает клеткам необходимую энергию и «строительный материал» для воспроизведения себе подобных. Но в натуральном виде она им «не по зубам». С помощью ферментов пища предварительно размалывается на биохимической «мясорубке» на белки, жиры и углеводы. Не рациональнее ли сразу вводить в организм эти составляющие, которые можно синтезировать промышленным способом? Польза колоссальная. Отпадет нужда засевать огромные площади хлебными культурами, затем их убирать, обрабатывать, хранить. Не будет необходимости в пастбищах для скота, заготовке кормов для его содержания, так как не будет и самого скота. Наконец, исчезнет зависимость человека от погоды. Все технологические процессы будут автоматизированы, резко повысится производительность труда. А в качестве сырья можно использовать все, что под рукой: траву, лес, уголь, нефть, отходы других промышленных производств…
Нина употребила несколько непонятных терминов: «хлебные культуры», «пастбища», «скот», — но уточнять я не посмел.
— Проблема уже решена, раз дело дошло до дегустации?
— Если бы, — Нина вздохнула. — Белковые молекулы очень сложны. Мы научились синтезировать белок в лабораториях, на эту операцию уходит много месяцев упорного труда. А в естественных условиях белок образуется за несколько минут, причем не требуется никаких особых условий: ни повышенной температуры, ни давления. Отстаем от природы, одним словом. Вам скучно?
— Нет, нет! Напротив! — я разволновался. Они, они истоки наших успехов и… ошибок! — А как все-таки получают эти самые белки? Очевидно, есть разные способы?
— Конечно, — откликнулась девушка. — Мы, например, используем микробиологический. Модель «корова», — Нина снова употребила непонятный термин. — Роль «коровок» выполняют особые бактерии. Мы их кормим специальными «травами» и «злаками» — углеводородами нефти. Они растут, а мы их потом «доим» — выделяем из них белки и жиры.
А РеБе? — вертелось у меня на языке. Иметь такую универсальную машину и биться над какими-то «коровками»?! Тут что-то не так…
— Ну вот, прибыли, — Нина широко повела рукой.
Река открылась неожиданно. Пологий застланный зеленым ковром берег неторопливо сбегал к воде. Противоположный, крутой, склонялся над нею плакучими ивами, почти касаясь узкими длинными листьями. Казалось, река замерла в полуденной дреме, и только солнечные блики скользили по переливам, выдавая глубинное течение.