Страница 6 из 137
От почтенного на вид и седобородого шейха я получил более сведений об африканской монетной системе, о способе путешествия, о количестве и качестве подлежащих закупке товаров, чем я извлек бы из трехмесячного чтения книг, написанных о центральной Африке; немало полезного для меня я узнал и от других арабских купцов, с которыми меня познакомил старый шейх; так что под конец я мог составить план и смету предстоящей экспедиции.
Пусть читатель не упускает из виду, что путешественник должен брать с собою лишь только необходимое для его цели; всякий излишек будет для него так же гибелен как и недостаток в чем-либо.
Первый вопрос, решение которого предстоит путешественнику, заключается в определении количества и качества предметов, которые он должен взять с собою. Мне сказали, что для прокормления ста человек достаточно будет 10 доти или 40 ярдов ткани в день. По моим исчислениям мне необходимо было взять 2,000 доти американского простынного холста (sheeting), 1,000 доти каники и 650 доти цветной материи, вроде барсати, которая в большом ходу в Униамвези и Согари, исмагили, тауджири, тжого, шаш, регани, джамдани, голубого и розового цветов. Этого количества достаточно было для содержания ста человек в течение года. По расчету на два года потребовалось бы 4,000 доти — 16,000 ярдов американского холста, 2,000 доти — 8,000 ярдов каники, 1,300 доти — 5,200 ярдов цветного холста. Для меня были крайне драгоценны эти сведения, и если что меня затрудняло, так только отчасти качество требуемых материалов.[1]
Второй вопрос заключался в определении количества и качества бус, которые у различных племен внутренней Африки служат деньгами вместо тканей. Одно племя предпочитает белые бусы черным, другое — красные зеленым, третье — зеленые белым и т.д. Так, в Униамвези охотно принимаются красные (сами-сами) бусы и отвергаются все другие; черные (бубу) бусы в ходу в Угого, но положительно ничего не стоят у других племен; овальные (сунго-маци) бусы, принимаемые в Уджиджи и Угугга, отвергаются во всех других странах; белые (мерикани) бусы, имеющие цену в Уфипа и в некоторых частях Узагары и Угого, ничего не стоят в Узегугга и Укононго. При таких обстоятельствах я вынужден был заняться точным вычислением времени, которое мне придется пробыть в различных местностях, чтобы знать сколько чего мне понадобится взять с собою. Буртону и Спику пришлось, например, бросить, как никуда негодные, целые тюки бус.
Представьте себе, например, что у каждой европейской нации есть особая монета, которая не имеет никакого значения в соседней стране, и что вам нужно совершить путешествие по Европе пешком; в таком случае, прежде чем двинуться в путь, вы должны высчитать сколько дней вы пробудете во Франции, сколько дней в Пруссии, Австрии, России, и потом рассчитать свои издержки по дням. Если вы назначите по наполеондору в день, и пробудете во Франции месяц, то на путешествие туда и обратно потребуется ровно шестьдесят наполеондоров; а так как последние не ходят в Пруссии, Австрии или России, то, взяв с собою несколько тысяч наполеондоров, вы только обремените себя излишнею тяжестию.
Мои опасения в этом отношении были крайне мучительны. Много стоило мне труда твердо заучить названия: мукунгуру (перемежающаяся лихорадка), хулабио (род бус), сунгомацци (большие стеклянные или фарфоровые бусы), кадундугуру (род бус кирпичного цвета), мутунда, сами-сами, бубу (черные бусы), мерикани (американское небеленое полотно), гафде и проч. Наконец, я одолел все затруднения, и у меня закуплено было двадцать два тюка бус одиннадцати сортов, готовых к отправке в Багамойо.
После бус нужно было подумать о проволоке. После немалых трудов я узнал, что 5-й и 6-й — толщиною в телеграфную проволоку — наиболее удобны для торговых целей. Белые бусы заменяют в Африке медную монету, холст — серебро, а проволока принимается за золото в странах по ту сторону Танганики. Мой араб советовал мне взять десять фразилахов или 350 фун. медной проволоки.
Накупив тканей, бус и проволоки, я не без гордости взирал на мои тюки, расположенные стройными рядами в обширной кладовой капитана Вэбба. Но мои приготовления не приходили к концу; они только что начинались: нужно еще было подумать о кухонной посуде, о лодках, канатах, бечевках, палатках, ослах, седлах, парусине, смоле, иглах, ружьях, топорах, лекарствах, постелях, подарках для начальников племен — словом о куче еще не закупленных вещей. Мне пришлось торговаться до хрипоты с банианами, арабами и другими промышленниками. Я купил, например, двадцать два осла в Занзибаре. С меня запросили за них по 40 и 50 дол., но я понизил цену до 15 и 20 дол, пустив в ход целую массу аргументов, достойных более благородной цели. Тоже было и с мелкими промышленниками; приходилось долго торговаться даже из-за какой-нибудь пачки булавок. Все это требовало много терпения и времени.
Но, купив ослов, я нигде не мог достать в Занзибаре вьючных седел, а ослы без вьючных седел никуда не годятся. Я сам придумал образец седел, и занялся их приготовлением вместе с моим товарищем Фаркугаром; в ход были пущены парусина, веревки и бумажная материя. Изготовивши одно седло, а пожелал убедиться в его прочности. Привели осла и прикрепили к нему седло вместе с грузом в 140 фун., и хотя осел — дикое животное из Униамвези — бешено бился и метался, но с него ничего не упало. После этого испытания Фаркугару было поручено изготовить еще двадцать одно седло по тому же образцу. Нужно было также купить шерстяных попон, чтобы предохранить спины животных от вредного трения. Здесь не лишним будет, может быть, упомянуть, что первую мысль об изготовлении подобного седла подало мне седло Отого, бывшее в употреблении в английской армии в Абиссинии при перевозке вещей.
В моих приготовлениях мне помогал также некто Джон Уиллиам Шау, уроженец Лондона, служивший в последнее время на американском корабле «Невада». Хотя его удаление с «Невады» казалось несколько подозрительным, но он обладал всеми качествами необходимого для меня человека; он ловко умел владеть иглой, мог приготовить что угодно из парусины, и хорошо был знаком с морским делом. Я не видел причины отказываться от его услуг и потому нанял его за 300 дол. в год, предложив ему занимать в моей экспедиции второе место после Вильяма Фаркугара.
Фаркугар был отличным моряком и превосходным математиком; это был здоровый, энергический и ловкий мужчина; но я должен, к сожалению, сказать, что в тоже время он был и горький пьяница. Пока мы ехали в Занзибар, он редкий день не был пьян, и развратная жизнь, которую он здесь вел, имела для него гибельные последствия, вскоре после того как мы двинулись в путь.
Далее мне предстояло навербовать, вооружить и экипировать верный конвой в двадцать человек. Джогари (Johari), главный драгоман американского консульства, сообщил мне, что он может указать на нескольких «верных» спутников Спика. У меня еще прежде блеснула в голове мысль, что я был бы совершенно счастлив, если бы мне удалось завербовать к себе несколько человек, участвовавших уже в экспедиции, подобной предпринимаемой мною. Особенно часто я подумывал о Сиди Мбарак Момбае, которого в общежитии звали просто «Бомбай» и слывшего за «самого верного» из «верных».
С помощью драгомана мне удалось завербовать в мою экспедицию Уледи (бывшего слугу капитана Гранта), Улименго, Барути, Амбари, Мабруки (бывший слуга капитана Буртона); все они принадлежали к числу «верных» спутников Спика. На вопрос мой, желают ли они отправляться со мной в экспедицию в Уджиджи? они отвечали, что готовы следовать за братом «Спика». Доктор Джон Кэрк, консул ее величества в Занзибаре, присутствовавший при нашем разговоре, заметил им, что хотя я и вовсе не брат «Спика», но говорю на его языке. Но это различие мало их интересовало, и они изъявили полную готовность следовать за мною куда угодно.
Момбай или Бомбай находился в то время на Пембе, острове, лежащем к северу от Занзибара. Уледи утверждал, что Бомбай с радостию согласится участвовать в моей экспедиции. Вследствие этого драгоману было поручено написать Момбаю о поручении, которое я желаю возложить на него.
1
Доти равняется четырем ярдам, а ярд составляет около 1 русск. аршина; каника — синее индейское полотно; сагари — цветное полотно; шаш — кисея; остальные названия суть местные и обозначают разные ткани.