Страница 16 из 131
— В Пизу, ваша милость.
— А из Пизы?
— В море.
— И она всегда такая полноводная?
— Всегда, ваша милость.
— И зимой, и летом?
— И зимой, и летом.
— Почему же тогда в Пизу не плавают на пароходе?
— Потому что у нас его нет, ваша милость.
— А почему у вас его нет? — спросил мой друг.
— Хм! — ответил флорентиец.
Этот ответ можно было истолковать по-разному, но мой друг истолковал его так:
«Единственная по-настоящему цивилизованная страна — это Франция. А где есть цивилизация, там имеются пароход и железная дорога. В Тоскане пока еще нет ни железной дороги, ни парохода. Это само собой разумеется; но первый предприниматель, который построит железнодорожную линию от Ливорно до Флоренции или откроет пароходное сообщение между Флоренцией и Пизой, составит себе состояние».
«А почему бы мне не стать этим предпринимателем? — спросил он себя. — И я стану им!» — ответил он на этот вопрос, по-прежнему обращаясь к самому себе.
Приняв решение, он на минуту задумался: что все-таки лучше — железная дорога или пароход?
Для железной дороги нужны были значительные отчуждения земель, ведь расстояние от Флоренции до Ливорно составляет около двадцати лье; на это требовалось шестьдесят или семьдесят миллионов, а у моего друга, художника по профессии, при виде Арно вдруг ставшего дельцом (так по вдохновению свыше некоторые кардиналы становятся папами), денег в кармане хватало только на обратный путь до Франции.
А вот на пароход нужен был начальный капитал всего-навсего в миллион или полтора. Но кто же во Франции не достанет полтора миллиона, если предъявит хотя бы видимость какого-либо замысла?
И был выбран пароход.
Мой друг немедленно обратился с прошением к тосканскому правительству, чтобы удостовериться, сможет ли он, будучи иностранцем, осуществить грандиозное предприятие, план которого стоил ему напряженных раздумий и которое в итоге должно принести огромную пользу всей Тоскане.
Проситель, понятно, не сообщил, о каком именно предприятии идет речь, так как боялся, что у него украдут идею.
Правительство ответило, что во владениях великого герцога разрешены все виды предпринимательства, что частные предприятия, чья деятельность может способствовать процветанию общества, всячески поощряются властями, и, следовательно, проситель может без всяких опасений приступать к осуществлению своего предприятия, что бы оно собой ни представляло.
Проситель запрыгал от радости; он заказал место в дилижансе, который отправлялся в Ливорно, сел на первый же пароход и через два дня был во Франции, а еще через три дня — в Париже.
В то время все умы были захвачены идеей предпринимательства, и в Париже имелись постоянно действующие конторы, где рассматривались финансовые проекты: мой друг поспешил в одну из таких контор.
Он попал в общество капиталистов. Момент был выбран удачно: среди собравшихся оказалось пять или шесть миллионеров, не знавших, куда им девать свои миллионы.
Когда мой друг пожелал войти в кабинет, где заседали эти господа, у него спросили, как о нем доложить. Он уже хотел было назвать себя, но вдруг вспомнил, что его знают как художника и, стало быть, его имя может закрыть перед ним все двери. Правда, первый слог его имени уже успел сорваться у него с языка, однако он вовремя спохватился и с величественным видом произнес:
— Скажите, что пришел человек, у которого есть идея.
Слуга доложил о нем в точности этими же словами, и его тут же ввели в Sanctum sanctorum[10] финансового мира.
— Господа, — сказал мой друг, — ваше время бесценно, а потому я буду краток. Я пришел предложить вам наладить пароходное сообщение по Арно.
Наступило молчание; капиталисты переглянулись; затем один из них, выражая общее недоумение, спросил:
— Во-первых, что такое Арно?
Мой друг неприметно улыбнулся и ответил:
— Господа, если бы я сам объяснил вам, что такое Арно, вы могли бы мне не поверить, поскольку я лицо заинтересованное. Поэтому я только спрошу, есть ли у вас географический словарь и карта Италии?
— Нет, — ответил один из господ, — но если есть деньги, то можно получить все чего хочешь. Так что надо лишь взять немного денег и послать за этими книгами в первую попавшуюся книжную лавку.
— Так пошлите, — сказал мой друг, — эти книги нам совершенно необходимы.
Рассыльный, отправленный в книжную лавку, через минуту вернулся со «Словарем Вожьена» и картой Италии Кассини.
— Прочтите сами статью «Арно», — сказал мой друг дельцу, который сидел к нему ближе всех и на которого ему указали как на самого богатого из присутствующих здесь капиталистов.
Капиталист взял словарь, повертел его в руках, а затем передал соседу: он не умел читать.
Его сосед, получивший чуть более обширное образование, а стало быть, чуть менее богатый, открыл словарь и на букве А, на странице 58, в самом низу правого столбца прочел следующее:
«АРНО, на латыни Am us, одна из крупнейших рек Италии, находится в Тоскане; берет начало в Апеннинских горах, протекает через Флоренцию и Пизу, а несколько южнее впадает в море».
Статья не отличалась изяществом языка и стиля, но с точки зрения топографии все было ясно.
— «Арно, на латыни Arnus, одна из крупнейших рек Италии, находится в Тоскане; берет начало в Апеннинских горах, протекает через Флоренцию и Пизу, а несколько южнее впадает в море», — хором повторили капиталисты.
— Ах, вот оно что! — произнес капиталист, не умевший читать.
— Черт побери! — отозвались остальные.
— «Арно, на латыни Arnus, одна из крупнейших рек Италии, находится в Тоскане; берет начало в Апеннинских горах, протекает через Флоренцию и Пизу, а несколько южнее впадает в море», — повторил в свою очередь мой друг, напирая на каждое слово и выделяя каждый слог.
— Мы слышим, слышим, — сказали капиталисты.
— Слышать — это еще не все, господа, — добавил мой друг: от сознания, что ему начинают оказывать доверие, в голосе у него появились твердые нотки.
И он развернул на столе карту Кассини, повторив тот жест, каким Наполеон развернул карту перед Люсьеном, говоря ему: «Выбирай себе любое королевство на земле!» Затем он ткнул пальцем в середину Апеннинского полуострова и произнес:
— Вот Арно, господа.
И все увидели красивую извилистую линию, которая, как и было сказано в словаре, брала начало в Апеннинских горах и впадала в море несколько ниже Пизы.
— Не может быть, — добавил мой друг, — чтобы вы не слышали о Пизе и Флоренции, двух чаще всего посещаемых городах Италии.
— Не в тех ли это краях, где господин Демидов открыл шелковую мануфактуру, а господин Лардерель — фабрику по производству буры? — спросил делец, не умевший читать.
— Именно, господа, именно! — воскликнул мой друг. — Так вот, из Флоренции в Пизу и из Пизы во Флоренцию можно попасть только с помощью извозчичьей коляски или дилижанса. Место в извозчичьей коляске стоит шесть франков, а в дилижансе — девять. Извозчичья коляска преодолевает расстояние между двумя городами за восемь часов, дилижанс — за двенадцать. Мы пустим по Арно два парохода, которые будут ходить вверх и вниз по течению ежедневно. Мы возьмем с каждого пассажира по пять франков вместо шести и преодолеем расстояние между двумя городами за пять часов вместо двенадцати. Извозчики окажутся разорены, дилижансам придет конец, а мы разбогатеем.
— Позвольте, — вмешался делец, который в этом обществе слыл политиком, поскольку он владел одной акцией «Конституционалиста», — позвольте, Тоскана — это страна, где нет ни Политической хартии, ни Гражданского кодекса; это деспотическая страна, где мы ни за что не получим привилегию на предприятие, призванное нести просвещение.
— Вы заблуждаетесь, — возразил мой друг. — В Тоскане есть Гражданский кодекс и есть государь, обожаемый своим народом, а это порой даже лучше, чем Политическая хартия. И там не надо получать никаких привилегий. В Тоскане полная свобода предпринимательства: каждый может приехать туда и основать там любое коммерческое предприятие, какое ему вздумается.