Страница 141 из 182
Марко Бранди не поверил своим глазам; но, будучи сам слишком религиозным, чтобы отрывать своих собратьев от столь благочестивого занятия, довольствовался тем, что последовал за ними вместе с множеством людей, которые, видя рвение святых мужей, вторили им, распевая хвалы Господу и не сомневаясь в том, что подобная жертва смягчит гнев Божий. Подойдя к ступеням церкви, факелоносцы стали петь молитвы с удвоенной силой, а флагелланты ужесточили наносимые себе удары. Столь достойный пример нашел отклик у всех собравшихся: они преклонили колени, мужчины стали рвать на себе волосы, женщины — бить себя в грудь, матери — пороть своих детей, чтобы обеспечить им искупление на всю жизнь, начиная с невинных лет, когда грешить они еще не могут, и кончая годами старческой немощи, когда грешить они уже не смогут. Наконец, когда пение молитв прекратилось, факелоносцы первыми прошли в церковь; флагелланты поодиночке проследовали за ними, а Паоло, словно генерал, командующий отходом, шел последним; он уже было вошел в церковь, как вдруг Марко Бранди остановил его, схватив за руку. Помощник главаря, чья совесть, во-видимому, еще не до конца была чиста, несмотря на совершенное им покаяние, попытался высвободить руку не оборачиваясь, ибо посчитал, что было бы неблагоразумно обращаться лицом к человеку, столь недвусмысленно выразившему желание свести с ним счеты; но в эту минуту он услышал свое имя, произнесенное чрезвычайно знакомым ему голосом Марко Бранди.
— Атаман! — обернувшись, воскликнул он.
— Он самый, — ответил Марко. — Но какого черта вы тут делаете?
— Как видите, атаман, на нас снизошла благодать Божья и мы приносим покаяние.
— Меня это вполне устраивает, — заявил Марко Бранди, — так как я прибыл сюда, чтобы объявить вам о своей отставке, и сильно опасался того, что мне придется иметь дело с закоренелыми упрямцами.
— Поздравляю, атаман, с возвращением на путь истинный, — отвечал помощник, выражая тем самым свое полнейшее раскаяние, — но расскажите же, как вы оказались здесь, в то время как мы полагали, что вы или находитесь под стражей, или погибли.
— Тогда объясните мне, почему вы тут вырядились в рясы капуцинов, в то время как раньше на вас были плащи бандитов.
— Все верно, атаман; только зайдем в церковь, там мы будем чувствовать себя спокойнее, чем здесь. Я все время боюсь, что в толпе вдруг объявится какой-нибудь жандарм, считающий, что он совершит благородный поступок, схватив меня за шиворот, и поэтому, когда вдруг я почувствовал, как вы меня остановили, признаюсь, это меня ни в малейшей степени не успокоило: я в достаточной мере был сокрушен душой, чтобы покаяться, но еще не обрел столь прочной веры, чтобы стать мучеником.
— Хорошо, — согласился Марко Бранди и проследовал за Паоло, смеясь про себя по поводу того, как он напугал своего помощника.
Подойдя к ризнице, Марко Бранди нашел там всех остальных членов банды, встретивших его с неподдельной радостью: как мы уже говорили, предводителя очень любили. Правда, к этой радости примешивались сомнения, поскольку бедняги боялись, как бы Марко Бранди не отказался последовать их добровольному решению сойти с пути преступлений. Но Паоло поспешил их успокоить, поведав им о том, что их предводитель, если и не раскаялся, подобно им, то, по крайней мере, встал на путь истинный и как раз прибыл сюда, чтобы объявить о своей отставке и освободить их от ранее данной присяги. Как только эта новость была доведена до сведения разбойников, ничто более не омрачало радости встречи и Марко Бранди посвятил их в мотивы, побудившие его удалиться в частную жизнь. Они же приветствовали это решение от всех души и в свою очередь рассказали о том, как мертвец восстал из гроба и заговорил с ними в ту минуту, когда они закончили делить в церкви награбленное, и как они, пораженные этим видением, отправились в горы, намереваясь навсегда отказаться от того ремесла, каким промышляли до тех пор, а землетрясение прошлой ночи, безусловно порожденное совершенным ими осквернением святого места, лишь укрепило их в правильности принятого ими благочестивого решения. И тогда они отправились в Козенцу, где находится монастырь капуцинов, известный на двадцать льё вокруг своей святостью; их проводили к настоятелю, и они покаялись ему в своих грехах и заранее выразили готовность подвергнуться любому покаянию, которое он только пожелает на них наложить. Настоятель, никогда не забывавший о благе собственного ордена, если оно не противоречило служению Господню, замыслил воспользоваться столь массовым, сколь и неожиданным раскаянием. И он устроил эту ночную процессию, которая должна была принести тем больше чести его ордену, чем сильнее бичевали бы себя кающиеся. Мы уже видели, как бандиты исполняли это от всей души, да и наущение, полученное настоятелем свыше, не пропало напрасно, потому что все были в высшей степени предрасположены к тому, чтобы, если землетрясение не будет иметь продолжения, приписать прекращение стихийного бедствия благочестивому заступничеству достопочтенных отцов капуцинов.
С того времени как Марко Бранди встретился с Паоло, а тот сообщил ему, что весь отряд находится здесь, у главаря тоже, возникла мысль воспользоваться присутствием этих людей, чья смелость была ему отлично известна и в чьей преданности он убеждался не раз. И он обратился к ним с речью как храбрец, знающий, что обращается к храбрецам, воздал в ней хвалу им за уже содеянное, однако добавил, что раскаяние несомненно будет еще более угодно Господу, если они, до того прибегнув к средствам духовного порядка, чтобы отвести от себя грядущие несчастья, позволят себе теперь снизойти до средств материального порядка, чтобы, насколько это окажется в их силах, загладить прошлые несчастья. Налицо пятнадцать человек, крепких, бесстрашных и ловких; столько и требуется, чтобы оказывать помощь повсюду, где предположительно эта помощь может еще оказаться полезной. Если трое или четверо несчастных могут быть вырваны из лап смерти, их голоса будут ходатайствовать перед Богом за этих парней, которым не следовало пренебрегать поддержкой молитвами, поскольку Небо могло бы поставить им в упрек то обстоятельство, что они несколько запоздало подумали о том, чтобы прийти в состояние благодати. Такого рода предложение не могло не быть принято; более того, оно было встречено с воодушевлением, и под предводительством своего главаря бандиты в итоге оказались в городе, где проявили исключительную самоотверженность и своим примером прибавили душевной бодрости даже самым отчаявшимся. И вот, когда их усилия принесли значительный результат и уже человек пять-шесть было спасено из-под развалин, они услышали отчаянные крики со стороны Бузенто и мигом поспешили туда, но, несмотря на всю их расторопность, прибыли туда слишком поздно. Господь, накануне иссушивший ложе реки, теперь приказал ей следовать прежним путем, так что волны неожиданно стали возвращаться, несясь словно лошади на скачках и унося с собою к морю многоуважаемых ученых, не пожелавших в своем археологическом рвении покинуть место, где надеялись отыскать гробницу Алариха.
Это было последнее прискорбное происшествие, случившееся тогда в столице Калабрии. Подземные толчки мало-помалу становились все слабее; утром, когда солнечные лучи осветили место трагедии, несчастные жители города обрели мужество смотреть ей прямо в глаза, причем они так и не узнали, кто были те, кого следовало благодарить за помощь, оказанную так неожиданно и таким чудесным образом, так как бандиты на рассвете скромно удалились в монастырь капуцинов, а Марко Бранди уединился со своим достопочтенным отцом, чтобы получить его благословение и упорядочить все денежные дела, связанные с предстоящей женитьбой.
XI
САМООТВЕРЖЕННОСТЬ
Мы уже говорили, что отец Марко Бранди любил во всем порядок; в полном порядке были и все его счета, и сыну оставалось лишь поздравить себя с тем, как честно и в то же время прибыльно были использованы эти средства. Однако в данных обстоятельствах юному жениху требовались наличные, и потому он взял тысячу скудо золотом и тысяч четырнадцать-пятнадцать франков в виде чеков на предъявителя, выписанных на банкирские дома "Мариекоф" в Неаполе и "Тортониа" в Риме, а остальное не тронул: в умелых руках, почти что удвоивших его скромное состояние, эта сумма могла увеличиться еще в два раза.