Страница 74 из 83
Глава 36
— А я еще раз повторяю — вы не знаете, как управлять такой машиной, ваше величество! — сердито проворчал усатый командир “Ильи Муромца”. — Даже представления не имеете!
— Я уже почти два часа сижу с вами рядом. — Хельга улыбнулась и пожала плечами. — Вполне достаточно, чтобы разобраться с механизмами. А остальное…
— Достаточно! Я не собираюсь и слушать такую ерунду!
Командир снова сверкнул темными глазищами и вцепился в штурвал так, будто кто-то собирался занять кресло авиатора силой. Он явно оказался не в восторге, что девчонка — пусть даже императорских кровей — требовала уступить ей место. Я его прекрасно понимал. Но избавляться от упрямой императрицы было уже слишком поздно — с того самого момента, как “Илья Муромец” оттолкнулся колесами от земли и взял курс на Вену… Впрочем, его благородие командир уже чуть ли не готовился вышвырнуть Хельгу за борт с парашютом.
Или даже без.
— Вы не можете… — продолжал бушевать он. — Нет, это совершенно немыслимо! Форменное безобразие… Князь, ну скажите же хоть слово!
— В любой другой ситуации я бы оказался всецело на вашей стороне. — Я на мгновение задумался. — Но нам предстоит провернуть то, что еще никто и никогда не делал. А ее величество действительно отличный авиатор.
— Вот как? — Усы командира дернулись, как у рассерженного кота. — И поэтому я должен доверить ей машину стоимостью в десятки тысяч имперских рублей и наши жизни в придачу?
— Я не могу вас обязать… конечно же, — осторожно отозвался я. — Его величество Павел доверил мне командование операцией — но не аэропланом.
— Земля, над которой мы летим — мой дом. — Хельга указала вниз так, будто вдруг захотела пальцем пробить пол под ногами. — Я отыщу Хофбург даже с закрытыми глазами, а вам придется идти вслепую — или спускаться чуть ли к самой земле… Неужели не видите, что там творится?
Небо за стеклом кабины “Ильи Муромца” действительно изменилось: день выдался погожим, но теперь мы летели сквозь грязно-серую хмарь. Тучи еще не накопили столько влаги, чтобы сбросить ее на землю дождем, зато сами раздулись и потемнели. Воздух вокруг сгустился, и я почти физически ощущал, как моторам тяжело сквозь него продираться — даже вчетвером. Весь корпус аэроплана то и дело вздрагивал и начинал жалобно скрипеть.
Тучи надежно скрывали нас от чужих глаз — но и я не мог разглядеть сквозь них землю. Хельга не ошиблась: когда мы полетим над Веной, придется или спускаться ниже и подставлять брюхо “Ильи Муромца” под огонь винтовок и пулеметов, или надеяться на удачу.
— Одна ошибка — и наши люди выпрыгнут раньше, чем следует — или чуть позже! — Хельга не собиралась сдаваться. — Промахнутся на сотню или две сотни шагов — и уже не смогут даже подойти к Хофбургу.
— Проклятье… я действительно ничего не вижу. — Командир виновато покосился в мою сторону и ослабил хватку на штурвале. — И если уж ваше величество действительно так уверена… Но я буду рядом!
— Займите мое место, ваше благородие. — Я поднялся из кресла. — Ее величеству может понадобиться вторая пара рук.
В кабине было довольно тесно, так что мне пришлось чуть ли не прижаться к Хельге, пропуская ее к штурвалу. Она подмигнула, изобразила губами поцелуй — и через мгновение плюхнулась в кресло и взялась за рычаг руля высоты. Так уверенно, будто всю жизнь управляла не юркими одномоторными бипланами, а громадинами вроде “Ильи Муромца”.
Моторы зарычали чуть громче, и машина принялась задирать нос. Корпус мелко затрясся, и на мгновение показалось, что тяги не хватит, что аэроплан сейчас завалится на хвост — и камнем рухнет вниз.
— Что вы делаете? — прошипел командир. — Машина не может выше!
— Может… Я чувствую.
Выражение лица Хельги из сосредоточенного понемногу становилось расслабленным и чуть ли не мечтательным. Я чувствовал исходившие от нее волны Дара: мягкие и осторожные, мерно катившиеся от сжимающих рычаги и штурвал пальцев сначала за приборную панель — а потом еще дальше, к тягам под полом к рулям и четырем моторам “Ильи Муромца”. Хельга не пыталась укротить великана, а понемногу “приручала” — то ли уговорами, то ли лаской.
И машина отзывалась. Хельга не просто вела аэроплан, а словно срасталась с ним и чувствовала огромное тело из дерева, алюминия и стали, как свое собственное. Не прошло и минуты, как мы поднялись еще выше над тучами — и натужный рев моторов постепенно превратился в густое могучее рычание. Четыре машины перестали надрываться и задышали глубоко и мерно — в самый раз для марафонской дистанции, которую нам оставалось пройти. “Илья Муромец” больше не боролся со стихией, а улегся на воздух гигантскими крыльями — и поплыл мягко и обманчиков-неторопливо, хоть мы и не сбрасывали скорость, а наоборот — немного набрали.
— Восходящие потоки, — негромко пояснила Хельга. — Воздух здесь теплее — и лететь не так тяжело.
— Обороты на четверть меньше. Так, может, и до Трнавы топлива хватит.
В голосе командира послышалось уважение — хоть и пополам с завистью. Он и сам отлично управлялся с громадиной аэроплана и наверняка был лучшим в своем деле — раз уж дед доверил ему собственную жизнь. Но даже опытному авиатору оказалось далеко до таланта Одаренной. Хельга будто родилась за штурвалом — и я уже не сомневался, что она сможет доставить нас в Вену и сбросить точнехонько на Хофбург.
Но кое-что другое меня все-таки интересовало.
— Что тебе здесь нужно, фрайин? — Я склонился над креслом Хельги и осторожно опустил ладони ей на плечи. — Зачем этот… маскарад? Опять собираешься геройствовать?
— Как и ты, Горчаков, — весело отозвалась Хельга. — Неужели ты не можешь поверить, что я здесь для того, чтобы ты не разбился в этом громадном корыте?
— Могу. — Я на всякий случай огляделся по сторонам и чуть тише добавил: — Но не буду.
И в кабине, и уж тем более в салоне “Ильи Муромца” было тесно — однако все же не настолько, чтобы нас услышали. Да и шума моторов наверняка хватало заткнуть даже самые любопытные уши.
Впрочем, мы летели драться не на жизнь, а на смерть — так что вряд ли хоть кого-то рядом интересовали чужие беседы.
— Тебя не обманешь. — Хельга слегка повернула голову в мою сторону — так, чтобы не упускать из виду штурвал и приборы. — Я хочу оказаться поближе к Вене, когда вы доберетесь до канцлера. Если хотя бы треть друзей отца выступят на моей стороне — мне хватит суток, чтобы навести порядок.
— Думаешь обойтись без русских панцеров и французских солдат? — усмехнулся я. — Смело.