Ковен Полуночи (ЛП)

Это он их оставил.

Он оставил свою семью, всех своих друзей, всех, кого любил.

Он даже не знал, почему это сделал.

Как бы то ни было, стоило ему узнать правду, и мысль о возвращении туда, в его родное измерение, больше не покидала его разум.

Он никогда не переставал думать об этом.

Он не переставал зацикливаться на этом.

Но ведь это невозможно, так?

Бессмысленно думать об этом, раз это невозможно.

Он никогда не вернётся.

Он не волшебник, не путешественник во времени и не создатель порталов.

Вероятность существования другого видящего, умеющего открывать порталы, переносить себя и других в иные измерения и миры… должна быть близка к нулю.

Или примерно один к миллиарду, что по сути то же самое.

Разум Ника твердил, что это невозможно, но он понимал, что и это тоже заблуждение. Правда в том, что он не знал, возможно ли это. Он понятия не имел, как попал сюда, и потому понятия не имел, возможно ли вернуться.

Ему надо поговорить с Бриком.

Ему надо поговорить с Мэлом и Уинтер. И, возможно, с Кит.

Конечно, это если он доживёт до следующего рассвета.

Есть и плюс — они не убили его в доме Уинтер.

Они решили не делать этого прямо на месте.

И всё же Ник испытал укол страха, когда они начали выпаливать вопросы.

— Здесь ещё кто-то есть?

— Вы один в доме?

— Чей это дом?

— Почему вы за пределами отведённого вам жилого квартала?

— Как долго вы здесь находитесь?

— Почему вы проводите отпуск здесь?

— Кто ещё живёт здесь с вами?

К счастью, у Ника имелись ответы на большинство вопросов.

— Здесь больше никого нет.

— Я присматриваю за домом в период отъезда друга.

— Мой куратор в М.Р.Д. сказал мне взять больничный после получения травмы при исполнении, которая вынудила меня временно прекратить исполнять свои обязанности… Меня отправили сюда. Куратор и мой промоутер боёв, Дэвид Фарлуччи…

Упомянув последнее, он понял, что совершил ошибку.

Он попытался замять это другими словами.

— Я пробыл здесь шесть… почти семь недель. Завтра у меня запланирован медосмотр, чтобы подтвердить физическую пригодность к работе.

Когда усатый презрительно процедил про его статус «знаменитости», Ник сохранял спокойствие.

— Да, все три моих работодателя, одобренные М.Р.Д., разрешили мне оставаться в Северо-Восточной Охраняемой Зоне. Полиция Нью-Йорка и «Архангел». Да, и бои тоже.

Когда они стали задавать больше вопросов, Ник сохранял вежливый тон.

— Да, Фарлуччи предложил, чтобы я приехал сюда и провёл какое-то время подальше от города…

— Да, мой начальник, старший детектив Джеймс Морли, одобрил это согласно иерархии подчинения в полиции Нью-Йорка…

— Я пробыл здесь шесть недель. Шесть с половиной. Почти семь, — сказал он, когда они повторно задали этот вопрос. Когда они начали настаивать, Ник лишь покачал головой: — Нет, я не выезжал. Я даже не покидал этот дом.

В ответ на это они открыто фыркнули.

Но не перестали допрашивать.

Это длилось. И длилось.

И длилось.

У них были вопросы касаемо его ответов.

Не все вопросы были особенно вежливыми.

— Травма? — процедил усатый коп. — С каких это пор немёртвый мудак вроде тебя может получить «травму» при исполнении? Ты слишком долго оставался на солнышке, гонясь за пешеходом, перешедшим дорогу в неположенном месте? Обнял распятие во время облавы в церкви Сан-Франциско?

Сопровождавший его темноволосый детектив загоготал.

— Съел несколько головок чеснока, пока преследовал итальянца-бакалейника?

— Или ты просто перекусил итальянцем-бакалейником? — спросил усатый мудак.

Они оба, похоже, находили это уморительным.

Тот, что пониже и с тёмными волосами, небрежно опёрся рукой на широкое плечо усатого. Вопреки его улыбке, в его голосе Ник не слышал ничего, что напоминало бы юмор. Отвращение. Ненависть. Ярость. Презрение. Может, капелька мелочного самодовольства.

Но не веселье.

Он выглядел лет на десять моложе копа с абсурдным количеством волос на лице.

— …А может, ты выпил святой воды из купели, кровосос? Подумал, что это питьевой фонтанчик? Так, что ли?

Усач рядом с ним рассмеялся.

Коп помоложе, с почти чёрными волосами, уложенными идеальной зализанной волной, усмехнулся.

Парень, должно быть, был католиком.

Как бы там ни было, он явно считал себя ужасно остроумным и смешнее кролика на льду.

Ник сделал так, как ему было сказано. Он послушался совета Морли.

Он не позволял себе подняться.

Он сохранял речь и выражение лица вежливыми.

Он даже не использовал своё отсутствие реакции как возможность подколоть их (во всяком случае, очевидно) или дать им знать, какими абсолютными бл*дскими идиотами он их считал.

Единственный раз, когда он среагировал по-настоящему — это когда один из них увидел виртуальное изображение Уинтер на низеньком развлекательном центре в старомодном стиле, стоявшем у стены. Изображение в рамке располагалось прямо под монитором во всю стену гостиной.

Усач посмотрел на изображение жены Ника в платье с запахом и глубоким вырезом; она улыбалась в камеру, в её волосы были вплетены цветы. Этот снимок сделал Ник. Тай вплела цветы в её волосы, пока они ходили в поход среди ближайших холмов. Ник взял один из вампирских зонтиков, защищавших от солнца, и потому смог пройти с ними хотя бы часть пути.

И всё же его не было с ними, когда Тай собирала цветы.

Солнце опустилось слишком низко и заставило его вернуться обратно.

Ник подождал их на крытом крыльце на заднем дворе дома Уинтер. Он сделал это фото, когда они вернулись из похода вдвоём. Он сфотографировал их с крыльца ступеней, пока она стояла на газоне снаружи.

Это был первый за несколько месяцев раз, когда Ник отправился вместе с ними на одну из их вылазок. Отчасти потому, что он, во-первых, только недавно купил нормальный зонт для таких ситуаций, а во-вторых, всё ещё был слаб после случившегося в Сан-Франциско.

Она выглядела такой чертовски очаровательной, когда они обе вприпрыжку бежали по дорожке от полей. Тай тоже в кои-то веки выглядела обычным ребёнком.

Детектив с рыжевато-каштановыми волосами смотрел на фото так, будто пытался прожечь в нём дырку.

— Это тот «друг», с которым ты живёшь? — юмор усача испарился.

Ник ответил без раздумий.

— Нет.

— Тогда что это за горячая щёлка, бл*дь?

Ник надеялся, что на его лице не напрягся ни один мускул.

— Не знаю. Кажется, сестра? Или подруга?

— Ну, кем бы она ни была, тебе лучше держаться от неё подальше, кровосос.

Человек наградил Ника взглядом, от которого у него пошли невольные мурашки.

Ник видел в этих глазах убийцу, и не только убийцу вампиров. Даже если не учитывать того, кем Уинтер приходилась ему, Ник не посчитал бы безопасным оставить её одну с типом, который смотрел на неё так или говорил так о ней. Он бы не позволил кому-то из своих знакомых женщин быть наедине с этим типом. Что касается самой Уинтер, Ник не позволил бы этому гондону быть в одной комнате с его женой, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Вообще-то, жизнь Ника правда зависела от этого.

— Думаю, она живёт в Калифорнии, — прокомментировал Ник таким же безразличным тоном. — Если так подумать, она может приходиться племянницей. Не помню.

Ник увидел, как мужчина немедленно потерял интерес.

Калифорния была слишком, слишком далеко для этих тупиц.

Слишком далеко, чтобы этот насильник, шовинист и убийца подумывал злоупотребить своим положением и принудить её к сексу.

После этого Ник был более чем рад убраться отсюда нахер.

И всё же он как можно громче подумал в адрес Уинтер и Тай.

«УИНТЕР НЕ МОЖЕТ ВЕРНУТЬСЯ СЮДА, — послал он мысленным криком. — НИ В КАКОЕ ВРЕМЯ СЕГОДНЯ ИЛИ ДАЖЕ НА ЭТОЙ НЕДЕЛЕ. ВОЗМОЖНО, ВООБЩЕ В БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ. ПОКА ЭТА СИТУАЦИЯ НЕ РАЗРЕШИТСЯ. ОНА СОВЕРШЕННО ТОЧНО НЕ МОЖЕТ ВЕРНУТЬСЯ СЮДА. ПО КАКОЙ БЫ ТО НИ БЫЛО ПРИЧИНЕ».