Страница 3 из 8
Она закатила глаза. От удовольствия. От наслаждения, которое испытывает от этих строк. От томительного ожидания и вожделения.
Поддев резинку шорт, она подняла бедра, прогибаясь в пояснице, и сняла их, отбрасывая на другую сторону постели. Её окружают: звук дождя, полотно тишины и запах. Запах свежести, который сводит её с ума.
Вещатель снова вспыхнул, когда Гермиона осторожно опустила руку между ног, поглаживая пальцами складки, уже мокрые от возбуждения.
«Безусловно, ты делаешь сейчас мою работу. Я хочу, чтобы ты не торопилась, Авис. Позволь мне, насладиться тобой. В этом возбужденном очаровании…»
Она вздрогнула, коснувшись половых губ. Медленно, томно и мучительно девушка собрала смазку, соединив указательный и безымянный палец, поднялась выше и сделала несколько круговых движений по клитору.
— Я никогда не была такой мокрой, — откровенно признаётся она. — Ещё никогда в моей жизни не было такого… такого опыта. Меня это пугает, ах… — Слегка надавив на чувствительный бугорок, она прогнулась в пояснице и скользнула ко входу, вставив средний палец по одну фалангу. — Мне страшно. Страшно испытывать такое. Я хочу, безмерно хочу тебя и боюсь этого…
Не успев вложить записку в шкатулку, Гермиона увидела следующее послание от него. Левитировав её перед собой, девушка, не лишая себя прикосновений руки, продолжила ласкать мокрую плоть, покрытую невероятным количеством смазки.
«Ты не должна бояться меня. — Гермиона удивилась его прорицанию. — Я не хотел бы, чтобы ты, когда-нибудь, боялась своих эмоций и желаний, Авис… — тихий стон сорвался с её губ. Характерные звуки проникновения пальца, доносившиеся снизу, подстегнули её воображение. — Представь только, насколько ты прекрасна сейчас: прикасаешься к себе, думаешь обо мне, течёшь для меня, кусаешь губы и краснеешь… Мой член готов взорваться от желания проникнуть в тебя. Представляешь, насколько ты была бы потрясена — появись я сейчас перед тобой? Голый, мастурбирующий… и всё из-за тебя. Я хочу, чтобы ты кончила, представляя, как я смотрю. Сижу между твоих ног и наблюдаю за твоими движениями».
И она представила.
Представила его руки, глаза и то, как мышцы перекатываются, напрягаются под кожей. Представила, как его пальцы сжимают её внутреннюю сторону бедер, скользя вниз, раздвигая её ноги как можно шире для него. Представила всплески возбуждения в его глазах, как его язык обводит ореол сосков, царапая зубами.
Гермиона зажмурилась, когда её клитор запульсировал. Она подняла руку вверх, сжимая ладонь в кулак, хныча, понимая, что мучает себя.
— Я хочу почувствовать твои губы на своём теле. Хочу, чтобы ты исполнил обещание: целовать каждый дюйм моего тела. Хочу ощутить вес твоего тела. — Она застонала от нетерпения. Проникнув пальцем внутрь, Гермиона зашипела и перевернулась на бок. Зажав руку между своих ног, девушка проникла средним пальцем во влагалище, надавливая до болезненно приятных ощущений на клитор. Её губы распухли от покусывания. Влажные волосы прилипли к шее и щекам. — Мерлин… я… Я трахаю себя пальцами, представляя твоё тело сзади. Я… ах… я хочу попробовать на вкус твою кожу. Слизать выступающие капли пота с твоей шеи и горла. Я хочу… хочу… — Её голос сорвался. Гермиона застонала в подушку представляя, как проводит рукой по его члену. Как сжимает его в своей руке и совершает несколько поступательных движений. Она представила его тихий, глубокий стон…
Грейнджер не соображала, что делает.
Она призналась человеку, которого никогда не видела, что хочет провести языком по его коже, что фантазирует о своих скользящих ладонях по его телу. Ей так хотелось знать — каким он будет на ощупь. Теплый или холодный… Она хотела видеть его улыбку. Хотела познать, какое выражение лица будет у «М», когда она засунет в рот ложку с мороженым, а после… после она обязательно поцеловала бы его. Передала бы сладость и прохладу, оставшуюся на языке… Она могла представить, как доставляет ему удовольствие, скользя сначала языком по шарику холодной сладости, а после — по головке его члена.
«Всё, что захочешь… Я обещаю тебе, Авис. И ты обещай мне, что однажды позволишь показать, каково это — желать тебя. Ты позволишь мне делать с тобой всё, что я захочу. Всё, из-за чего ты будешь течь и тереться о моё колено, прося скорейшего проникновения. Я попробую тебя. Для начала. Попробую на вкус, вылизывая тебя между ног. Мои руки будут сжимать твои бедра. Я уверен, что они чёртовски мягкие и нежные. Мой член будет болезненно пульсировать от тесноты в брюках. Я буду наслаждаться тобой. Твоими стонами, вздрагиваниями. Я опущу руку и сожму свой член рукой, когда твои изящные пальцы коснутся моих волос. Когда ты в порыве возбуждения будешь тянуть меня ближе. Ближе к себе. И вот тогда, на пределе, я отстранюсь… Встану на колени перед тобой, обхватив за талию рукой, я приподниму тебя, давая возможность попробовать себя. Ты не скроешься. Не станешь закрываться. Ты будешь выдыхать моё имя, жадно целуя, борясь с моим языком. Твои плечи будут дрожать, ты вцепишься в меня, словно я — единственная возможность удержаться на земле. Я, немного агрессивнее, чем нужно, толкну тебя обратно. Проведу членом по твоим складкам, распределяя смазку по головке. Я не сведу с тебя взгляда, пока ты будешь принимать меня впервые. Моё дыхание, твои стоны — всё смешается. И тогда ты почувствуешь, поймешь, каково это - до беспамятства желать тебя…».
Гермиона, задыхаясь, всхлипнула. Буквы на пергаменте расплылись перед её лицом. Она уловила запах… запах его парфюма от пергамента, и тогда с криком, взрывом, ощутимом в голове, она зажмурилась, не веря происходящему… Не доверяя себе и своим ощущениям. Её будто расщепило. Безболезненно. И спустя секунды каждая клеточка её тела стала соединяться снова.
Ноги Гермионы всё ещё подрагивали, когда трепещущие веки закрылись…
Только на следующий день, когда девушка откроет глаза, она увидит последнюю записку, что так и не открыла…
«Добрых снов, Авис…»
========== chapter three ==========
Она могла провести этот вечер по-другому.
Могла уткнуться носом в пушок Живоглота и смотреть телевизор. Гермиона могла бы с легкостью выполнить задание, порученное мистером Вольфондом. Любое. Другое.
Девушка согласилась бы на всё, лишь бы не стоять здесь: в бирюзовом платье, что выглядит словно вторая кожа, с высокой прической, пряди которой падали ей на плечи и шею, вызывая мурашки.
Гермиона могла бы быть с ним. Сейчас. Лёжа на постели в своей уютной квартире, она бы рассказывала ему, как ей не повезло быть приглашённой на благотворительный вечер, устроенный самим Малфоем. Мистером номер-один-богатый-холостяк в магическом Лондоне.
Она не видела его вот уже почти десять лет. Кроме тех случаев, когда Ежедневный пророк пестрил таблоидными высказываниями об успехах чистокровного волшебника.
Он изменился.
Первое, о чем подумала Грейнджер, заметив светлую макушку в толпе, что мужчина приветствовал.
Малфой стал шире в плечах и будто выше. Гермионе хотелось закатить глаза от мыслей, что она заметила его изменения. Изменения его тела и, черт, его лица, что стало мужественнее. От него веяло аристократией. Выдержкой. Пропала мальчишеская ухмылка. Та, что Гермионе даже нравилась. Она никогда не признается ему в этом. Они не были лучшими друзьями. Совсем. Далеко не друзьями.
Она помнила его оскорбления. Те, что так цепляли. Помнила его маниакальный взгляд и… сейчас она может себе признаться, что видела отвращение в его глазах. То, с каким презрением Малфой смотрел на неё.
Грейнджер никак не могла понять — неужели люди могут так сильно ненавидеть?
Но ещё… она помнила их противостояние. Это было похоже на соприкосновения холодного с обжигающе горячим. То, какие эмоции он вызывал в ней — это было неподдельно. Когда её горло сдавливало от невысказанных слов, что крутились на языке на очередную бредятину слизеринца. Она помнит, как вся её сущность будто всегда была готова к атаке. Принимала стойку гепарда, готовясь наброситься, скажи ей Малфой хоть слово.