Страница 31 из 67
- Как ты…
- Папа научил, - прошептала она, сразу же отдавая мальчишкам оружие, словно боясь его держать.
Фантастика. Знает историю Российской Империи, разбирается в построении электроприборов, так ещё и умеет стрелять. Что за волшебный ребёнок то какой?
Но пистолет она не столько отдала, сколько кинула обратно группке. Её явно смущало и пугало данное оружие, что даже её голубые глаза на секунды перестали искриться, держа огнестрел у себя в руках.
Понятное дело, что для такой натуры, как всем помогающая ангельская тушка, оружие, в любом своём виде, не несло никакого блага. Как не погляди, таковым пистолетом ничего не стоит убить какое-либо животное или даже человека. Для кого-то, вроде неё, кто готов подобрать на улице дохлого воробья, лишь бы похоронить его с почестями, это само по себе показатель злодеяний.
Каковым я владел в совершенстве…
- Есть ещё одно место, - выдала Ив, явно стараясь отвадить меня прочь от простреленной идеально в середине бумажки.
- Чем ещё ты собралась меня удивлять, швыбзик?
Уйти дальше восхищение уже явно не могло.
После данного выражения, ангелочек сделала шаг ближе ко мне, соприкасаясь с моими губами так быстро, так тонко, так зазывающее, а потом поспешила к следующей точке, оставляя меня с неприятным ощущение незавершённости момента и желанием ещё раз слиться в нежном поцелуе с этой божественной натурой.
Агнец божий привела меня в небольшое кафе, которое опять же слишком сильно воняло временем СССР. Я даже не сомневался в том, что эти старинные металлические столики и прилавки вышли прямиком с заводов совка, и что где-то на них раскладывались продукты, которые можно было получить исключительно по бюллетеню. На стенах висели старые и очень дешёвые картины, которые так и голосили сами по себе, насколько же это безвкусное место, которому проще закрыться, чем пытаться равняться под нынешние времена.
Даже официантов, как таковых, здесь нет. Только касса и полочки, где располагались различные десерты, которые у меня не было особого желания пробовать. Казалось, что в этом месте им ничего не стоит, как покрыться грязью, ниспадающей с никогда не чищенных потолков, или же пылью, с воздуха, который сам по себе казался пачканным.
Иветта же решила заказать своё любимое пирожное и угостить меня им.
Насколько бы это не было смешно, но таковым оказалась “Сказка”, то самое пирожное, с которым я сравнивал её саму. Вкус детства, который можно припомнить и восхититься, но каковой точно не захочется есть на постоянной основе.
- Попробуй, - прошептала она, протягивая мне пластиковую вилочку.
Как будто сахара мне в жизни мало, я решил убедить себя исполнить один укус, ведомый единственной мыслью, что некогда у меня не самые благоприятные мысли были и о швыбзике, объятия с которой не хотелось разнимать ныне, потому что те даровали мне силы.
Потому я взял в руки столовый прибор и отломил кусочек от шоколадного тортика, кладя его на язык и ощущая сразу же насыщенность и его вкусность. Да, от него однозначно веяло детством, при чем таким далёким, словно именно такой тортик я ел ещё с отцом, но при этом он был достаточно сладким, чтобы есть его чаще, чем в свои редкие дни рождения. Ему ничего не стоило стать моим любимым десертом.
Как, в принципе, и Иветте ничего не стоило стать любимым человеком.
Наблюдая за моей реакцией, она разразилась смущённым хохотом, сжимая свои розовенькие губы, на которых осталось немного крема.
- Хрюшка, - произнёс я, сам улыбаясь, и, любуясь её веснушчатыми щёчками, потянулся вперёд, потирая эти остатки вкуснейшего пирожного с её уст, взятой со стола салфеточкой.
На моё прозвище агнец лишь и того сильнее рассмеялась, и, быть может, момент завершился бы поцелуем, если бы кое-кто не влез в эту прелестную идиллию с хвалебной одой двум любимым десертам.
- Иветта!
Возле стола возник паренёк, хотя, верно, будет не совсем правильно называть так уже рослого мужчину с его взрослым лицом. На нём красовался клетчатый костюм, сильно обтягивающий параметры его тела, заставляя меня резонно размышлять о том, почему так сильно из ансамбля мощной фигуры выделяются эти тонкие плечи, которые существуют будто отдельно с сильным подбородком и орлиным интересным носом. Облик глаголил о неплохой такой работе, отчего я сразу подумал о схожести юнца с Кулагом. Этот тоже мгновенно создавал впечатление важного и гордого человека, со своим нарядом и презренно опущенными густыми чёрными бровями, которые осматривали меня, в кожаной куртке, весьма недоброжелательно, будто бы лишь эта одёжка мгновенно приписала мне такие выражения, как «преступник», «безнадёга» и «уголовник».
Одним словом – хулиган.
Лакированные черные волосы, которые были заложены назад с сильным таким начёсом, и крошечная щетина, которая выглядела весьма небрежно, словно обладатель попросту забыл от неё избавиться сегодня утром, и вовсе не заметил этот никудышный пушок, придавала облику дополнительный шарм и притягательность. Он явно оттачивал свой вид, пытался сделать его уникальным, воистину идеальным, но его подводили факторы, которые он как раз-таки пытался прикрыть под другими деталями. Ключевым считались, как раз, его руки, потому что у него были неширокие плечи, но зато мускулистые предплечья. Тот явно качался, стараясь как-то скрыть недостаток такого сложения.
В принципе, незнакомец выглядел, как персона, сильно напоминающая своим обликом самого моего командира.
От этого понимания я невольно содрогнулся.
Он вполне может быть Авильяном.
- Привет, Миша! - буркнула моя сопровождающая, крепко обнимая незнакомца за шею, при этом радостно хохоча. - Ты знаешь Вильдана, не так ли?
Тот поглядел на меня внимательнее, прищурив брови и того сильнее, куда более презренно, словно теперь он всецело увидел мою суть. Чудилось, что сверху, вместе с именем, возникла вся моя характеристика, вычитав которую, его лицо скривилось в неприязненной улыбке.
О, поверь мне, Ив, он точно знает, кто я.
- Ты товарищ Егора, не так ли?
Протянутая мне ладонь явно выглядела лишь как соблюдение норм, потому что даже имя моего командира звучало неправильно. Незнакомец зачёл его как “Егога”, намекая на прозвище вождя футуристов.
Паренёк точно был Авильяном, и он знал меня всего всецело.
- Именно, - согласился я, приподнявшись со своего места.
Рукопожатие с моей стороны длилось не дольше секунды, при чем данный контакт оказывался явно неприятен моему собеседнику, ибо, сразу после прикосновения, он потёр руку об свой пиджак и сжал свой излишне искривлённый орлиный нос, оборачиваясь к подруге.
Пренебрежительность и антипатия так и сочилась из него. Стоило, верно, сказать, что фанатизм по поэзии советов - это не болезнь, и обращаться со мной, как с прокажённым, не имеет смысла.
- Нам нужно съездить кое по каким делам, насчёт того детского дома, которому ты хотела помочь, помнишь? - прошептал он, насильно беря Ив за руку, при этом бросая кроткий взгляд в мою сторону. - Сейчас только возьмём пирожные в дорогу и поедем.
Права выбора он, судя по всему, швыбзику оставлять даже не хотел, да и она сама не больно вставляла что-то поперёк.
- Да, хорошо, - согласилась малышка, быстро отодвигаясь от Авильяна и глядя на меня глазками, вымаливающими прощение. - Прости пожалуйста, я…
И снова её любимое слово, будто выжженное на язычке, исходило с уст. В ответ на это я не мог сделать ничего, кроме как рассмеяться.
Ее обыкновенные действия меня дурманили.
- Ничего страшного, встретимся дома.
Кинувшись к кассе, вслед за этим Михаилом, агнец божий осталась в поле моего зрения, заставляя наблюдать за её неловкими, такими неуклюжими и игривыми движениями, которые заставляли мою улыбку снова и снова возвращаться на лицо, после каждой несчастной ложки съеденного десерта.