Страница 32 из 67
Карих глаз с её хохочущего веснушчатого личика я отвести не мог.
- Товарищ, будьте аккуратны! - воскликнул знакомый голос подле меня. - Ваши глаза выкатились на тарелку, а стол залило слюной!
Столь наглый голосок, явно с предъявой к самому факту, что я вообще дышу и хожу, мог принадлежать исключительно Владе.
Поглядев в сторону, я действительно узрел девчушку, в голубеньком платье, милым фартучком и даже ободком яркого голубого света, который явно не выполнял свою функцию, потому что высветленные пряди её причёски все равно красовались впереди всех других волос, а лишь позади них закрепился этот глупый головной убор. Та располагалась подле моего стола вместе с тряпкой, кажется, собираясь отчистить тот от тарелок, что использовали мы с Ив.
- Ты, - опечаленно вымолвил я.
- Я, - выпалила она, преспокойно усаживаясь рядом. - Дай угадаю, ты всё-таки ослушался моего совета и приказа своего командира, иначе я не вижу других причин, почему ты смотришь на Ив так, будто ты - статуя Ленина, что видит тропу в счастливое будущее…
- Ты великолепна проницательна и…
- А ты ужасно ревнуешь, хотя стоит это делать ему.
Оставив своё место, любительница гороскопов встала позади меня, и своим вечно претензионным голоском начала не слабо так играть с медленно напрягающимися нервами.
- Ты знаешь, кто это? - задала вопрос она прямо в ухо, подобно губящей змее-искусительнице, что согрешила в Эдемском саду, изгнав прочь первых людей этой планеты.
- Друг Иветты.
- О-хо-хо.
Агрессивная дамочка невообразимо наслаждалась моей растерянностью и явным непониманием её потоков мыслей.
- Нет. Миша - её жених.
Верно, её слова и должны вызвать что-то адекватное, какую-то эмоциональную реакцию. К примеру, заявило о себе бы разбитое сердце, или же вселенная резко бы оглохла, не сумев подарить больше ни единого звука в мои уши, но в ответ не вырвалось ничего, кроме смачного хохота, олицетворяющего моё неверие, который, к счастью, оказался не настолько громким, чтобы парочка, стоящая у прилавка, обернулась.
Это ужасная глупая выдумка. Девушка, которая стеснялась поцелуя и скромных секундных объятий, сейчас оказывалась помолвленной.
Владе стоило понимать, насколько её сказка идиотская.
- Ты же понимаешь, как это бредово?! - не скрывая неверия, бормотал я, так, чтобы швыбзик не услышала наши беседы. - Иветта - прелестный наивный ангел! Ещё тот маленький ребёнок! А он выглядит точно, как депутат, что беспокоится лишь о деньгах. Зачем ему такая, как она?
Наглая особа вышла вперёд, встав сбоку от меня, одаряя меня ликом всезнающего человека и явно насыщаясь моим непонимающим лицом, ожидая предстоящую реакцию с явным сумасшедшим вожделеньем.
- Во-первых, не стоит так унижать и оскорблять моего лучшего друга. То, что он выглядит, как алчный урод, повёрнутый исключительно на своих богатствах и своём виде, ещё совсем не значит, что он таковым является.
В ответ я лишь приподнял вверх руки, игриво оповещая собеседницу, что данная претензия исчерпана, хотя, ясное дело, от её слов образ этого зазнавшегося выродка лучше для меня совсем не стал.
Честно сказать, хохот стоило отложить. Возможно, так хватило бы сил пережить последующую истину.
- А во-вторых, - театральная пауза с уст дешёвой актрисы и эмоционального вампира, - Кто откажется жениться на дочери Герасима Авильянова?
Выстрел.
Чёрт, убит не он, а я.
Спасибо, за это подложенное чеховское ружье [2].
Выстрелило, блять. Прямо в сердце.
- Что?!
Готов поспорить, что мои и без того не маленькие глаза расширились до невероятных размеров от этой информации.
- Повторюсь ещё раз, - улыбка моей собеседницы становилась широкой, практически дикой, словно она - червовая дама [3], у которой яростная страсть к рублению голов и, соответственно, чужой гибели. - Кто откажется от брака с дочерью Герасима Авильянова?
- Она - его дочь?!
- Она - его единственная наследница.
Мне казалось, что тут произошло слишком много казней разом. И газовая камера, и избиение кнутом, и даже самый банальный расстрел.
Этот ангелочек не в шутку звалась Анастасией, и тебя не беспричинно попросили к ней ни в коем случае не приближаться.
Насколько нужно быть глупцом, чтобы накосячить так катастрофически…
- Ууу! - пропищала Влада, садясь рядом и кайфуя от моей физиономии, в которой, вне сомнения, выражалось слишком много эмоций, оповещающие о том, что мой мозг вовсе не мог переварить полученные данные. - Я так рада, что именно я рассказала тебе эту историю, а не кто-либо другой! Я мечтала это увидеть, как только поняла, что она тебе симпатизирует!
Как же я оказался в такой уебанской ситуации?!
Даже дышать стало тяжело. Казалось, будто из лёгких выкачали воздух, и я остался совсем без всего, не имея ни единого шанса на возвращение к жизни.
Пальчики гонца не лучших новостей щелкали перед моим носом, намекая пробудиться и прошептать обыкновенное “пока”, на прощанье уходящей прочь девушке, но я не мог даже повернуть голову, находясь в слишком абстрактном состоянии. Пред о мной мелькали множество черных квадратов, мир темнел. Одним словом, лицезрение мира обращалось на посещение выставки супрематизма [4].
- Не надо реагировать так серьёзно! - хохоча и ударяя меня по плечу, выдала саркастичная душка, находя в этой ситуации с миллион поводов для шуток. - Ну оказалась твоя секундная симпатия дочкой убитого тобою мужика! Бывает!
Как только у неё получилось в одном выражении сцепить все мои грехи - не ясно. Увы, в выражении имелась одна такая болезненная ложь, которая уж лучше бы оказалась правдой.
Поняв это лишь по моим тревожным глазам, каковые явно потеряли блеск, и смачному чмоку моих губ, всякая усмешка с лица моей собеседницы исчезла, предоставив дорогу совсем не привычным для неё чувствам.
Вроде бы, это называется забота.
- Только не говори, что ты не играл…
Слова прозвучали с её уст так сломлено, сдавленно, слишком чуждо ей. Как будто бы она даже верить не хотела в истинность высказанного предположения, но прогулки её зелёных очей по моему лицу лишь сильнее убедили зазнайку в правильном ответе.
Сомкнутые мои уста лишь сильнее утвердили всё.
- Вильдан, ты убил её отца! Просто напоминаю: ты пристрелил его! - пускай она и твердила эти слова шёпотом, они казались мне отвратительно громкими, губя моё сознание. - Её отца! Ты хоть осознаешь, что ты натворил?!
- Она не знает?
Конечно нет. Она слишком много говорила о том, как её папа, что с ним, какой он. Готова петь ему дифирамбы, упоминала его также часто, как исполняла банальные дела, вроде дыхания и поедания пищи. Вряд ли она бы столь радостно трепалась о нём, если бы ведала о холодном теле в морге.
Тот научил её разбираться в ремонте, он купил ей автомобиль, он научил её стрелять…
Зато теперь понятно, отчего она так талантлива в данном деле.
На то она и была Иветтой Авильяновой.
После такого имя даже хочется рот с мылом помыть.
- Дядя Гера приходил редко и, пока дело о его убийстве не будет закрыто, она ничего не узнает. Кремация пройдёт лишь после того, как закончится твой суд, - выпалила мне Влада, пытаясь этими словами объяснить всё и разом, в том числе, и моё место. - Там, где заканчивается Герасим, начинаешься ты!
Какая неприятная истина: жизнь отца любимого мною человека завершилась из-за меня.
Возвратить бы пулю в пистолет и тот выкинуть к чёрту, позабыв, что оружие в принципе может целиться в человека.
- Ты покраснел.
Как могло получиться так?! Как?!
Почему именно она?! Почему, блядь?!
Я и впрямь - Юровский, её отец, в действительности, был грёбанным его величеством Ники, а она, по правде, Анастасия.