Штиль

– Ну, вообще-то я не совсем об этом, – сказала Джаки. – Но это не суть важно. Продолжай.

– Ты – это отсутствующий взгляд, полный мыслей. Ты говоришь устами чистейшей любви. Ты та девушка, от которой хочется иметь ораву детей. Та, с которой хочется умереть в один день.

– Я не такая, – тихо запротестовала она, но улыбнулась.

– Согласна, – произнесла Кила, собирая длинные иссиня-черные волосы в небрежный хвост.

Я перевела взгляд на девушку, сидящую за мной. Серо-голубые, почти прозрачные глаза пронзительно смотрели в мои.

– Кила. Ты лучшая в выборе быстрых решений. И сложная. Ты – коллекционные кинжалы за поясом чулок. Какао и зефир со вкусом дыни вместо полноценного обеда. Многозначительные подвески на изящной длинной шее. Шелковые кимоно на обнаженное тело в любое время года. Тонкие пальцы и грустный взгляд, смотрящий из-под взлохмаченной челки. Та, которую, показывающую тебе язык – хочется немедленно видеть у себя в спальне.

Цокнув, Кила закатила глаза с таким видом, будто ее все это чертовски утомило и с безучастным видом отвернулась к открытому окну, в которое Джейн буквально мгновение назад высунула свои босые ноги с голубым лаком на ногтях, уютно устроив каштановую голову на плече у Джаки. Подруга метнула на меня заинтригованный взгляд своих глаз цвета грозового неба и начала разворачивать очередной чупа-чупс со вкусом колы.

– Удиви меня, детка, – попросила она, зашвырнув в меня фантиком так, что многочисленные и разномастные серебряные браслеты на ее запястье тихонько зазвенели.

– Джейн, ты как глоток холодной шипучки жарким летним днем – освежаешь и даришь радость. Ты – это ягодный блеск на обветренных губах. Шелест сброшенного платья. Песок в босоножках. Много улыбок. Нескончаемый запас шоколадных конфет со вкусом банана в сумке. Яркий лак на ногтях. Звонкие браслеты на тонких запястьях и пестрые фенечки из выцветших ниток на загорелых щиколотках. Путешествия в одиночку. Ты – переменчивая и непредсказуемая. Ты – муза. Девушка, рука об руку с которой хочется покорять новые вершины. Девушка, достойная того, чтобы в ее честь назвали как минимум созвездие.

– Я люблю тебя, – прошептала Джейн одними губами и послала мне воздушный поцелуй.

Наконец я посмотрела на блондинку, сидящую рядом. Взгляд ее зелено-карих глаз, выглядящих в данный момент по-кошачьи желтыми, был направлен вперед, на дорогу. Руки лежали на бедрах, тонкие пальцы проворачивали кольцо с розовым кварцем на пальце. Я заметила ее особую, чуть кривую улыбку и улыбнулась в ответ.

– Эйдан – бокал дорогого вина, который ты наливаешь себе перед принятием ароматной ванны. Это танцы в затемненной комнатке под те песни, под которые можно полежать на полу и порыдать навзрыд. Шелковые пеньюары, кружева которых мягко очерчивают женственные изгибы. Томный взгляд из-под длинных ресниц. Тонкие шпильки, которыми ты пронзаешь землю. Заливистый смех. Ты девушка, которой хочется подарить весь мир.

Эйдан повернулась, чтобы изучить мое лицо. Скрестив руки на пышной груди, она всматривалась в меня пристальным взглядом. Я видела золотистые полоски в ее карих глазах, похожие на спицы колес и сразу догадалась, что будет дальше.

– Ада – крепкий кофе по утрам и бокал виски со льдом по вечерам. Девушка, способная замораживать взглядом кубики льда для своих напитков. Девушка, не имеющая складок на одежде. Девушка, которая носит только самые дорогие туфли и духи.

Я протянула руку и достала из бардачка пачку сигарет «Давидофф» и старую зажигалку «Зиппо», принадлежавшую дедушке.

– Ада – это ярко-красный след на фильтрах выкуренных сигарет. Короткая стрижка, которую так фотогенично развивает ветер, – подхватила эстафету Джейн и, приняв сидячее положение, взъерошила мне волосы.

Я затянулась и с наслаждением выдохнула дым в окно, проезжая по фешенебельному району, где стояли кирпичные дома. Те самые, что с медными табличками с указанным на них годом постройки, и на подъездных дорожках которых в обязательном порядке припаркованы «БМВ».

– Девушка, способная вызывать трепет… нет, даже страх у мужчин, – с улыбкой дополнила Кила, включившись в игру, отчего на ее щеках появились ямочки.

– Ада – это власть и независимость, – твердо заявила Джаки.

– Девушка – тайна, – сладко прошептала мне на ухо Джейн, протиснувшись между мной и Эйдан.

– Ты проблема, – изрекла Кила. – Проблема, которая так прекрасна, что ее не нужно решать.

Спайк

Я мимолетно взглянул на изящную металлическую табличку над входом, после чего дверь со стуком захлопнулась позади меня, и я оказался в темном прохладном помещении. Я глубоко вдохнул и в нос ударил знакомый запах обветшания и гнили, не то чтобы неприятный, а больше похожий на аромат старого леса. Также здесь пахло сигаретным дымом, потом, слишком сладкими на мой вкус духами и одеколоном, похожим на те пробники в уголках страниц женских журналах матери, которые, для того чтобы понюхать, необходимо было немного потереть, тоником для волос, кремом для обуви, лимонами и лаймами. Я подошел к барной стойке.

– Эй, поглядите-ка кто к нам пожаловал! – раздался роскошный, теплый голос, в котором как будто перекатывались камушки.

Мюргис, наверное, самый высокий человек, которого я когда-либо видел. Вместо огненно-рыжих густых волос, раньше слегка вьющихся, теперь сверкала лысина словно бильярдный шар. Лицо было загорелым, будто он только-только сошел с яхты, а в уголках голубых глаз наметились морщины. Я познакомился с ним в один из январских вечеров, когда мы с братом искали отца и забрели сюда. Тогда он частенько задерживался на работе, надираясь, пока не забрезжит рассвет. Было для него не в диковинку и отлучаться на несколько дней кряду. Да, это были непростые времена.

Мюргис улыбнулся мне, обнажив крупные белые зубы и мне показалось, что в помещении стало светлее.

– И я рад тебя видеть. – Я искренне улыбнулся в ответ и приобнял его через барную стойку, неловко похлопав по мощной спине.

– Как твое ничего? Приехал навестить старика? – Мюргис поставил передо мной виски со льдом.

Отец пригласил меня погостить. После похорон я ни разу здесь не появлялся, однако его предложение сейчас показалось мне именно тем, что нужно. Дом пустовал уже который месяц, а сам он прилетит из Нью-Йорка только в конце августа, по окончанию бракоразводного процесса с Катариной. Я бы хотел, чтобы мне было все равно, но мне жаль, что они разводятся. Так что дом в полном моем распоряжении до конца лета, но он ясно дал понять, что я могу оставаться там столько, сколько мне потребуется.

Не успел я ответить, как почти все и без того приглушенное освещение, создающее уютную атмосферу – погасло, кроме нескольких лампочек, освещающих бар за спиной у Мюргиса и с полдюжины светильников в потолочных балках. Первое, что я заметил была тишина. Тихий блюз, обычно звучавший на фоне – утих, разговоры, до этого звучавшие словно пчелиный рой, снизились до интимного шепота. Я сидел, озираясь по сторонам, слушая шорох кубиков льда в стакане и, казалось, один не понимал, что происходит.

Зазвучала музыка, сначала тихо, но постепенно нарастала, заполняя собой все пространство. Я сразу узнал композицию «Гробовщик» группы «Puscifer». В противоположном углу, словно из воздуха, возникла высокая, стройная девушка с каре в облегающем красном платье в пол, как певица Франческа в «Корабле-призраке»[4]. Элегантная, словно само воплощение всепоглощающей женственности, она начала медленно двигаться между столиками, с особым шармом покуривая тонкую сигарету, вставленную в изящный мундштук, зажатый между ее тонких длинных пальцев.

Иногда она едва прикасаясь пальцами к спинкам стульев или к плечам мужчин, жадно и с любопытством следящими за загадочной девушкой, как за языческой богиней. В другом конце зала кто-то заливисто засмеялся. Я вопросительно взглянул на Мюргиса и тот, пожав широкими плечами, лишь улыбнулся, – мол, да, теперь здесь случается и такое. И тут я кое-что заметил.

4

Имеется в виду героиня американского мистического фильма ужасов 2002 года «Корабль-призрак» режиссера Стива Бека.