Сказочники

– Это мы еще посмотрим, – упрямо сказал Рэм, но всё же решил уточнить: – А вы не расстроитесь из-за того, что я не хочу быть таким же, как вы?

– Рэм, – медленно и веско произнес Борис, глядя мальчику прямо в глаза, – ещё раз повторяю, ты – человек силы, но как дальше жить – решать только тебе, так что думай столько, сколько нужно. Тем более, что осень – это отличное время для размышлений.

После этого разговора жизнь пошла своим чередом. До обеда Рэм тренировался с Марком и Мэри, затем прибегал Рико, с которым по молчаливому договору они больше не вспоминали эту историю, и уже вдвоём бежали купаться на море. Дни стояли такие тёплые, что взрослые удивлённо качали головами, а радостная детвора всё свободное время проводила в Тихой бухте, наплевав на домашнее задание из гимназии. Хотя, по словам той же Лерки, которую они регулярно встречали на пляже вместе с Верным, учителя особо не зверствовали.

Приехав в Старую крепость, Рэм сразу заметил, что люди здесь гораздо более открытые, чем в Зелёных холмах, где всё подчинено правилам. У местных же то ли отношение к жизни было попроще, то ли от столицы они находились подальше, но в большинстве своём все они были улыбчивы и открыты. Тётка, торгующая на пристани мелкими жареными креветками, могла запросто угостить горсткой проходящего мимо мальчишку, а рыбак отдать часть своего улова соседу, у которого за домашними заботами не нашлось времени выйти в море. Дышалось здесь свободнее, хотя в городе присутствовали и полиция, и представительство Надзорного департамента, расположенные в большом двухэтажном каменном здании легкомысленно-голубого цвета, да и Храм судьбы тоже имелся. Тем более непонятной была такая лёгкость нравов при перманентности тайной, но от того не менее ожесточенной войны, которую законники вели с контрабандистами. Те не только торговали с соседними странами запрещёнными товарами, но и активно помогали не желающим дожидаться прихода Эры всеобщего благоденствия сбежать из Дримии морем. Ещё были егеря, кто отлавливал беглецов по лесам, но они редко появлялись в городе.

Он наслаждался этой осенью, более похожей на позднее лето, и был счастлив как никогда в жизни. Вместе с Рико они облазали весь город, путались под ногами у моряков в Порту, клянчили сушёную рыбку у торговцев на Большом торге, там же помогали перетаскивать дыни и арбузы из фермерских телег, за что получали жёлтый или полосатый плод в награду. Затем бежали вверх к возвышающимся над портом развалинам старой крепости, благодаря которой город и получил название. Сидя на нагретых солнцем камнях, лакомились сладкой липкой мякотью и разглядывали мерно качающиеся на волнах корабли. Несмотря на закрытость страны, кое-какая торговля с соседями всё же велась.

Единственное, что немного портило Рэму безоблачное существование, – это червячок сомнения, оставшийся после разговора с Борисом. Верно ли он поступил, отказавшись учиться? Но эти мысли оставались где-то там, в глубине сознания, Рэму было пятнадцать лет, и более важными казались совершенно другие вещи.

Всю свою жизнь, он слышал о том, что дар – это зло, но какое зло могло быть от выросшей за секунду ромашки или спасения щенка? С другой стороны, не зря же одарённые остались в прошлом и сейчас о них почти никто не помнит, так зачем становиться одним из них? Сейчас у него было всё, о чём мальчик из крохотного северного городка не мог даже мечтать. Ему нравилось управлять своим телом, чувствовать его и осваивать все новые и новые трюки. Нравилась цирковая дорожная жизнь, этот город и тёплое море. Но он не мог просто так отмахнуться от того чувства, которое зародилось в нём, когда он услышал первую в своей жизни сказку. Чувство чего-то невозможного, невероятного, неизведанного. Рэм хотел быть причастным к этому, его пугал и манил тот запретный мир. Да и Борис, он же тоже обладал даром и спокойно катался по стране, используя его прямо на глазах у множества зрителей, а не сидел в Тёмных башнях…

В тот день они с Рико, набегавшись по городу и всласть накупавшись, лежали на тёплом песочке в Тихой бухте. Ночи стали холоднее, деревья начали стремительно желтеть, и откуда-то с моря время от времени вдруг налетали холодные ветра, но солнце всё ещё исправно грело воду, и городская ребятня вовсю пользовалась теперь уже точно последними тёплыми деньками.

– Что там за суета? – поднялся на локте Рико, глядя на ту самую скалу, под которой находилось Око утонувшего бога. Так поэтично местные почему-то называли то скопление рифов, о котором они уже когда-то рассуждали.

На небольшом пятачке и правда что-то происходило. Там было четверо или пятеро ребят, с их места было точно не разглядеть, о чём-то оживлённо спорящих. Но вот они замерли, и от общей группы отделился один невысокий худой мальчишка, примерно нашего возраста.

– Да это же, Себ! – удивлённо воскликнул Рико, приложив к глазам ладонь, и добавил в сердцах: – Вот дурак!

– Он что, – спросил Рэм разом осипшим голосом, – собирается прыгать?

– Собирается, – дёрнул щекой Рико и, не отрывая взгляда от скалы, пояснил свои слова: – Это Агатка во всём виновата, пигалица кудрявая. Выбрать она, видите ли, никак не может, с кем на набережную гулять ходить. Вот эти два идиота – Себастиан и Вячек – и придумали таким образом спор свой разрешить. Они ж друзья, драться не будут, а как ещё узнать, кому судьба?

– Можно было бы камешки бросить, – предложил Рэм первое, что пришло в голову, глядя на разворачивающееся перед глазами действо.

– Да кто ж судьбу камешками-то проверяет? – он так удивился, что даже отвёл взгляд от скалы и посмотрел на друга с жалостью. – У вас что, так делают?

– Да у нас никак не делают, – огрызнулся тот. Может, народ у них в городке был не такой горячий, как южане, или законники выполняли свою работу с большим рвением, но ни о каких испытаниях судьбы в Зелёных холмах он ни разу не слышал. – За такое и на исправиловку загреметь можно.

– Ну да, – согласно кивнул Рико, – можно, если узнают. Только иногда, когда нужен настоящий ответ, от которого зависит твоя жизнь, получить его можно, только испытав судьбу. Вот они и испытывают.

– Почему же ты их тогда идиотами назвал?

– А как их ещё называть? Они же это из-за девчонки делают.

Тем временем незнакомый мальчик подошёл к самому обрыву, посмотрел вниз, постоял так немного, затем быстро отошёл назад, разбежался и прыгнул.

– Ну, Себ, давай же! – в момент отрыва от скалы тихо прохрипел Рико, сжимая кулаки.

Прыгун плавно по дуге падал вниз. Мгновение – и они уже видят брызги, взлетающие на месте его входа в воду. Ещё несколько ударов сердца, и над поверхностью моря появляется голова, озарённая клонящимся к закату солнцем. Взрослых на пляже не было, а ребятня, как и мы, замершая в момент прыжка, едва увидев вынырнувшего мальчишку, разразилась приветственными криками и хлопками в ладоши. Тот помахал рукой в ответ и быстрыми уверенными гребками поплыл в сторону берега. Но далеко от Ока отплывать не стал. Закачался на зеленоватых волнах, задрав голову вверх. Даже отсюда было видно, как по его бронзовому от загара лицу скатывались мелкие капельки воды.

Мир вдруг стал для меня таким чётким, что я сейчас вообще видел всё: капельки на лице Себа, прядку льняных волос на голове замершего на краю обрыва второго прыгуна, которую трепал вечерний бриз. Рэм видел напряжённые лица товарищей, стоящих за его спиной, камешки, катящиеся вниз по скале. Время как будто замерло, и он отчётливо понял, что сейчас что-то произойдёт.

Вот мальчик отходит от обрыва, как казалось Рэму, очень медленно, сосредоточенно хмурит брови, начинает разбегаться и немного, еле заметно, поскальзывается в тот момент, когда отталкивается от края обрыва. Он всё-таки взлетает вверх, но как-то неправильно, и время отмирает. До моих ушей долетает слитный выдох тех, кто находится на пляже, и Рэм, продолжая следить за полетом Вячека, видит краем глаза, как качающийся на волнах Себ стремительно срывается со своего места. Только помочь сопернику он уже не мог. Никто не мог…