Страница 48 из 74
18. Старые враги
Мы все еще были в повозке: пол подо мной постоянно подрагивал, вокруг царил полумрак. Хотя, оглядевшись, я отметила, что внутри более просторно, а обшивка выглядит куда роскошней, чем в повозке северян. Выходит, пока я была без сознания, меня перенесли в карету южного императора.
— Да ты, я погляжу, окончательно сошла с ума! Дура! — воскликнул Ангелиус.
Отпрянув от меня, он едва не плевался от возмущения, потирая уже налившуюся багрянцем щеку. Я пошевелила пальцами — ладошка горела.
— Ой, прости! — с деланным раскаянием проговорила я. — Это я просто от неожиданности.
— От какой еще неожиданности? Как будто не знала, куда едешь!
Я хотела было возразить, но вдруг поняла, что объяснять ему что-то — это как тушить пожар, закидывая его поленьями.
— Еще и гобелен этот уродливый притащила! Зачем? — продолжал бубнить Ангелиус.
Он брезгливо пнул ногой несчастное полотно.
— Это подарок! — тут же нашлась я и широко улыбнулась. — Повесишь над кроватью, будешь меня вспоминать.
— Да какой идиот такое в спальне повесит?! — возмутился братец, опасливо косясь на жуткую сцену побоища, изображенную на гобелене.
— А вот тут ты не прав! — убежденно заверила я, но тут колесо кареты на что-то наскочило, и меня бросило в объятия Ангелиуса.
— Можно хотя бы не при мне?! — пискливо взвизгнули из угла кареты.
Я повернула голову, чтобы убедиться в правильности догадки: в углу, завернувшись в шелка, словно куколка бабочки, устроилась Жасмин. Ее черные глаза гневно сверкали на вытянувшемся, похудевшем лице.
— И ты здесь? — искренне удивилась я, гадая, из-за чего пышущая жизнью Жасмин, какой я ее запомнила в нашу последнюю встречу на свадьбе, превратилась в подобие модели, переборщившей с диетой.
Наложница поджала губы и бросила затравленный взгляд на Ала, словно опасаясь, что своей фразой разозлила его. Но он даже ухом не повел. Все его внимание было сосредоточено на мне, безуспешно пытающейся вырваться из его душных объятий. Ангелиус тем временем еще сильнее обхватил мою талию, заставив усесться ему на колени. Только теперь, упершись руками в его грудь, я поняла, что император Соула облачен в доспех.
— Ну зачем же строить из себя недотрогу? — недобро прищурившись, ухмыльнулся он. — Ты ведь, как я погляжу, была не очень-то разборчивой в Вейрасе! Кто бы мог подумать, что наша святая Лантана, которую народ Соула почитал за божество, окажется дешевой шлюхой! Умудрилась наставить рога самому императору! Интересно только с кем? С братцем? Или с этим здоровяком-главнокомандующим? Или со всеми сразу?
На миг я замерла, судорожно соображая. Выходит, Ал в курсе, что меня обвиняют в измене. Тогда как много ему известно? Знает ли он о моем ребенке?
Пальцы Ангелиуса с силой сжали мои бедра, и я едва не вскрикнула от боли, мгновенно придя в себя.
— Пусти! — зло выдохнула я и замахнулась на вторую пощечину.
На этот раз Ал был готов к такому повороту, поэтому без особых усилий перехватил занесенную руку и сам отшвырнул меня на сидение напротив. Приземление вышло не очень удачным: я больно впечаталась ребрами в угол сидения и наверняка бы что-нибудь повредила, если бы не кожаный доспех, смягчивший удар.
— Ну и видок у тебя! — скривился Ангелиус, наблюдая, как я поднимаюсь с пола шатающейся кареты и усаживаюсь напротив, прикрывая рукой живот. — Решила поиграть в северянку? Нацепила доспехи, даже настоящим клинком обзавелась.
«Мой меч!» — осенило меня, и рука тут же потянулась к поясу.
— Неужели ты считаешь меня настолько глупым? — ухмыльнулся Ангелиус, вальяжно откинувшись на спинку сидения.
Со смесью злости и досады на собственную неосторожность я заметила в его руках свое оружие. Ловкий паршивец! Успел облапать и разоружить.
— Если ты не хочешь, чтобы я прямо сейчас вырезал из тебя твоего ублюдка, сиди и не дергайся, — холодно проговорил Ал, направив на меня мой же клинок.
Из угла донесся сдавленный вздох Жасмин, но я не стала оборачиваться, не сводя ненавидящего взгляда с белобрысой дряни, посмевшей мне угрожать. Он знал все.
— Только тронь меня, — предупредила я, изо всех сил пытаясь пробудить внутри себя темную сущность, которая как назло беспробудно спала.
— И что тогда? Что ты мне сделаешь? — распалялся Ал, все больше становясь похожим на умалишенного. — Я же согласился тебя забрать, даже назвался отцом, хоть ты так ни разу со мной и не переспала!
«Вот, значит, что тебя беспокоит», — мысленно отметила я, отодвигаясь подальше от братца.
— Нет уж, дорогая, на этот раз не отвертишься! — глаза Ала, заметившего мое движение, опасно блеснули. — Теперь ты снова будешь делать то, что я тебе говорю!
— Господин, не нужно, — испуганно пискнула из своего угла Жасмин.
Я всего на миг отвлеклась на ее слова, и этот миг стоил мне свободы: Ангелиус буквально напрыгнул на меня, повалив на сиденье. Забравшись сверху, он обездвижил меня, зажав руки коленями, в то время как его собственные оставались свободными.
— Ангелиус… Ал… Пожалуйста! — взмолилась за меня Жасмин.
— Заткнись! — раздраженно бросил он.
В его руках блеснул пузырек. Откупорив его, он заставил меня разжать челюсть и быстро влил в рот содержимое. Я закашлялась, стараясь выплюнуть все, что туда попало, но с ужасом поняла, что часть зелья все же оказалась проглоченной. Жгучий поток расползался по горлу, заставляя тело цепенеть.
Я открыла рот, чтобы позвать на помощь, но Ангелиус опередил мой крик:
— Не утруждайся, дорогая. На карету наложены чары, подавляющие звуки. Незачем посторонним знать, что здесь происходит. Так что твои крики никто не услышит.
Сердце колотилось, готовое выскочить через горло. Что это за отрава? Он решил убить меня? Или хочет, чтобы я потеряла ребенка?
— Зачем?! — истерично вскрикнула Жасмин, вскочив со своего места и вцепившись в рукав императора. — Для чего ты это делаешь?! Почему тебе мало меня?!
Ослабив хватку, Ал слез с меня и повернулся к наложнице. Резкий взмах руки, звук удара — и Жасмин отбросило в угол. Все, что я могла — молча наблюдать, как прекрасный мужчина ангельской внешности грозно надвигается на сжавшуюся в комок хрупкую девушку, которая от боли и страха начала тихонько подвывать.
Пусть у меня с Жасмин сложились не самые лучшие отношения, но такого обращения она не заслужила. К тому же я прекрасно понимала, что все ее гадкие поступки были продиктованы безумной ревностью и желанием стать для Ангелиуса единственной и неповторимой.
Превозмогая слабость, сковавшую тело, я заставила себя протянуть руку и ухватиться за край плаща чудовища, прикинувшегося прекрасным принцем.
— Не… трогай… ее… — прохрипела я и едва не задохнулась от тяжелой волны боли, поднявшейся из живота.
Ангелиус и впрямь послушался: забыв о Жасмин, он обернулся ко мне и, заметив на моем лице гримасу боли, опустился на колени и ласково погладил по голове, словно успокаивая любимое дитя. Этот жест ужасно не вязался с его поведением мгновение назад. Кажется, он и впрямь сошел с ума. По коже поползли мурашки.
— Больно? — участливо спросил он. — Не бойся, скоро боль уйдет, и все станет как прежде.
Я округлила глаза, не в силах поверить собственным ушам. Как прежде? После всего, что произошло?
— Не удивляйся, — проговорил он. — После смерти твоей шлюхи-матери ты тоже думала, что больше не сможешь взглянуть на меня… Но потом ведь все стало прекрасно!
Его глаза блестели предвкушением. Мне сделалось нехорошо, к горлу подкатил ком.
— Ты… убил мою маму… — прохрипела я.
— Ну, конечно! — едва не хлопая в ладоши, широко улыбнулся он. — Разве я мог позволить ей родить этого ублюдка? Чего доброго, мой влюбленный в нее до помешательства отец захотел бы сделать его наследником. И что тогда? Все мои старания, заслуги, что достались с таким трудом — все постелилось бы ковриком к грязным ногам этой шлюхи!