Страница 33 из 38
– На старом «трабанте» Ковалевского?
– «Трабант» очень хорошая машина. Сто километров в час делает будь здоров. К трем ночи он уже мог вернуться в пансионат и лечь в свою кровать. У него нет особых оснований быть таким самоуверенным.
– Он уверен в себе, потому что невиновен. С этим ничего не поделаешь. Мы промахнулись, надо искать дальше.
– Вы так считаете?
– Да. С первой минуты, как увидела этого человека.
– Но почему?
– Вы забыли о баллистической экспертизе. Она доказала, что Червономейского застрелил человек значительно меньше его ростом. Это показывало направление пули в теле убитого. В протоколе эксперты написали, что рост преступника от 165 до 170 сантиметров. А у Ковалевского рост 190 сантиметров. И в отношении убийцы Адама Делькота предположили, правда уже не так категорично, что он не очень высокого роста.
– Он мог стрелять с бедра.
– Мог, – согласилась Барбара, – но скорее всего, не стрелял. Как в Червономейского, так и в Делькота преступник стрелял один раз, причем с расстояния не больше двух с половиной метров. Он не хотел рисковать. Выстрел с бедра никогда не бывает таким прицельным. Это только ковбои в вестернах позволяют себе такие штучки.
– Может, вы и правы. – Майор был явно удручен развитием событий.
– Против Ковалевского у нас на данный момент нет ни одного доказательства. Гипотеза о ночной езде на «трабанте» из Закопане в Забегово хотя и правдоподобна, но не проверена. Пистолет не найден. Мы имеем право продержать водителя сорок восемь часов, но я не вижу аргументов, с помощью которых удалось бы убедить прокурора согласиться на дальнейшее задержание. А если Ковалевский подаст жалобу о неправомерном содержании в милицейской КПЗ, нам нужно будет объясняться. То, что этот человек двадцать восемь лет назад участвовал в бандитском нападении вместе с Владиславом Червономейским, он же Станислав Тополевский, и не имел оснований питать нежные чувства к давнему главарю преступления, к сожалению, не является аргументом для прокуратуры.
– Значит, вы считаете…
– Считаю, что нужно проверить алиби Ковалевского, но сейчас нам не остается ничего другого, как освободить его, и поскорее.
– Делайте что хотите. Это вы ведете следствие.
Поручник Шливиньска еле удержалась, чтобы не расхохотаться. Когда майор разрабатывал изобретательные планы, как бы похитрее «прихватить» Ковалевского, ему даже в голову не пришло, что следствие ведет она. Теперь же, когда провал стал очевидным для всех, Зайончковский умыл руки, поскольку Шливиньска ведет следствие. Но что девушка могла сделать?
– Вонсиковский! – крикнула она громко. Милиционер появился в дверях кабинета.
– Освободите водителя, – отдала она приказ.
– Слушаюсь!
– И скажите ему, – добавил майор, спасая свою репутацию, – что, если кому-нибудь пикнет хоть слово о том, по какому делу его допрашивали, пусть лучше не показывается в Забегово. Он должен говорить, что у него проверяли тормоза в машине.
Комендант без ботинок
Для поручника Барбары Шливиньской наступили тяжелые дни. Из Закопане пришло сообщение от местной милиции, что ночь с 14 на 15 августа Владимир Ковалевский провел на вечере знакомств отдыхающих в «Скальнице» (такого гиганта многие запомнили) и что он не выходил из ресторана до полуночи, пока не ушли все. Девушка вынуждена была признать, что вся ее до сих пор проделанная работа ни к чему не привела.
Неужели и вправду убийца – какой-то сумасшедший, который выбрал в Забегово четырех человек с темным прошлым, но лично не имел никаких субъективных причин для убийства хотя бы одного из них? Эту версию, которая так нравилась милиции в Забегово, поручник Шливиньска с самого начала категорически отвергла. Ей даже удалось переубедить майора Зайончковского. Однако теперь девушка не знала, была ли она в действительности права.
Тщательно, один за другим она вновь просматривала тома дела, надеясь найти какой-нибудь до сих пор не замеченный ею документ, который бы представил в новом свете все дело. Но такого документа не было.
Разочарованная девушка подошла к окну и, охлаждая разгоряченный лоб, прижала его к стеклу. Она бездумно смотрела на улицу. Там не происходило ничего особенного. Как это часто бывает в октябре, моросил мелкий холодный дождь. Прохожие с раскрытыми зонтиками быстро шли по тротуарам. В магазине тканей продавщица пани Ледзя драпировала манекен с раскосыми глазами и грустной улыбкой на гуттаперчевом лице. В соседнем помещении старый сапожник Юзеф Кунерт деловито стучал молотком по туфле, а клиентка ждала, когда он закончит работу. У мясника в это время – было почти два часа дня – крюки пустовали. На нескольких висела связка колбас «для завтрака», не пользующихся большим спросом, а из мяса только кусок грудинки и свиное рыло. Другие части туши уже были проданы. Клиенты не мешали, и продавцы болтали без помех. Зато в галантерее, как всегда, было полно народу. Женщины выбирали пуговицы, рассматривали цветные нитки, некоторые просто покупали катушку ниток или несколько иголок. Большой овощной магазин в соседнем доме также не мог пожаловаться на отсутствие покупателей. Только что привезли партию болгарского винограда и бананов. Цветная и белокочанная капуста, соленые огурцы пользовались таким же успехом.
Тоскливый пейзаж, тоскливые капли осеннего дождя, бьющие при каждом порыве ветра в оконные стекла. Точно как в стихотворении Леопольда Стаффа.[15]
Барбара отодвинулась от холодной поверхности стекла, даже отошла на два шага, еще раз посмотрела на противоположную сторону улицы. И вдруг девушка поняла все. Ей показалось, что у нее в голове, в серых клетках мозга произошел мгновенный взрыв. Она сжала виски, как бы сомневаясь, что череп может выдержать такой напор мыслей.
Барбара усмехнулась. Ах, какая же она была глупая! Столько дней разгадка прямо-таки бросалась в глаза. Все доказательства были в деле. И перед глазами. А она до сих пор ничего не видела. Естественно, нужно будет еще кое-что проверить, тщательно взвесить все «за» и «против». Чтобы не сделать такой ошибки, как с задержанием Владимира Ковалевского. Второй раз нельзя ошибиться.
Поручник Шливиньска пружинистым шагом подошла к столу. Недавнее уныние прошло без следа. Она ощутила прилив энергии и желание закончить работу как можно быстрее. Одновременно девушка почувствовала себя просто счастливой от того, что именно ее логика оказалась правильной.
Все тома дела она знала на память, так что долго искать не пришлось. Она открыла толстую серую папку и, перевернув несколько страниц, быстро нашла нужный ей документ. Она была уверена, что на этот раз ошибки нет, и черные буквы на белых листах бумаги только утвердили ее в этом мнении.
В тот же день после обеда, не спрашивая, занят ли комендант, Шливиньска вошла в кабинет майора Станислава Зайончковского. Офицер милиции поднял голову. Он что-то писал, и его не привел в восторг этот неожиданный визит.
– Что случилось?
– Я знаю, кто «алфавитный убийца».
– Кто?!
– Я могла бы задержать его хоть сейчас. Однако прежде нужно проверить несколько мелочей. Сейчас я пошлю соответствующие телеграммы. Самое большее через три дня все будет решено окончательно.
– Так же, как в случае с Ковалевским? – Майор скептически усмехнулся.
– Не я отдала приказ задержать этого человека.
– Не будем ссориться. – Комендант хорошо знал, кто виноват в той оплошности. – Может быть, вы скажете мне немного больше о своем сенсационном открытии?
– Действительно сенсационное. – Девушка делала вид, что не замечает иронии начальника. – Какая я была глупая, что не поняла этого раньше. Истина лежала на моем столе как на ладони. А мы строили самые невероятные предположения и искали преступника даже в Нысе.
– Но скажите все-таки, кто он?
– Нет, – противилась Шливиньска. – Если бы я сейчас сказала вам, кто он, вы бы посмеялись надо мной и просто не поверили.
15
Известный польский поэт (1878–1957).