Страница 32 из 38
– Кто это делал?
– Метковский.
– Владелец мастерской показал, что, когда он ремонтировал насос, вы при этом не присутствовали.
– Нагнетательные насосы вообще-то не ремонтируются, а меняются. Метковский только потому согласился его отремонтировать, что хорошо меня знает. Я прекрасно понимал, что такая муторная работа займет у него не меньше трех часов, и пошел в кино.
– Какой фильм смотрели?
– «Второе лицо крестного отца».
– Вы вернулись в мастерскую, когда уже стемнело.
– Фильм кончился в начале девятого. Я еще сходил на вокзал и что-то съел в буфете. А что, это нельзя?
– Вы случайно не встретили в кино кого-нибудь из знакомых? Или на вокзале?
– Не помню. Что это вы, пан майор, так меня расспрашиваете, будто я кого-то убил?
– Один раз это с вами уже случилось.
– Я же сказал – был молодой, глупый. Свое я отсидел. Чего вы цепляетесь?
– Мы не цепляемся. Но именно в то самое время, когда вы чинили насос и вдруг воспылали такой любовью к кино, был убит Винцент Адамяк.
Ковалевский начал смеяться.
– Вы вроде как с ума сошли. Зачем бы я стал убивать того хулигана? Я вообще его не знал.
– Однако называете его хулиганом. Это странно.
– Все о нем так говорили. Даже милиционеры, которые нашли его у реки.
– Вы и об этом знаете?
– А как же мне не знать? В газетах писали, весь город трясло от этого преступления.
– Вы не ссорились с Адамяком?
– Нет. Однажды какой-то балбес хотел украсть у меня из машины бутылку, а может, ящик водки. Я его схватил, когда он лез в машину. Он получил в ухо и убежал. Только потом кто-то мне сказал, что это был Адамяк.
– Вы знали Марию Боженцку?
– Нет.
– А Владислава Червономейского?
– Тоже нет.
– Адама Делькота? Ковалевский опять начал смеяться.
– Что за вздор? Думаете, я и есть тот «алфавитный убийца»? Выбросьте это из головы.
– А вы, Ковалевский, перестаньте врать.
– Я не вру.
– Вы были в Забегово второго августа?
– Может, и был. Вам лучше известно.
– Известно. Утром вы привезли в кооператив товар и уехали около двенадцати. Так записано в вашем путевом листе.
– Возможно.
– Как ни странно, но в тот день убит Владислав Червономейский.
– Я уже сказал, что не знал его, никогда не видел.
– Да ну?
– Могу поклясться.
– Лучше не надо. Станислава Тополевского тоже не знали?
По выразительному лицу водителя пробежала тень.
– Этого негодяя я знал. Вам ведь известно, что это он уговорил меня тогда, во Вроцлаве. А потом отдал милиции. Но это было двадцать восемь лет назад.
– Вы долго ждали случая отомстить. И наконец дождались.
– Не понимаю.
– Слушайте, Ковалевский, не делайте из нас дураков. Мы все знаем. В вашем положении лучше во всем признаться. Это суд всегда принимает во внимание как смягчающее обстоятельство. Из-за этого человека вы не только вытерпели четырнадцать лет тюрьмы, но и потом страдали. А те, другие… – майор запнулся, чтобы не сказать слишком много. – Мне действительно жаль вас. Спасайте собственную голову.
– О чем вы говорите?!
– Не будете же вы и теперь утверждать, что ничего не знаете?
– Что я должен знать? Пан майор, не играйте со мной в жмурки!
– Вы не знали, что Червономейский – это Станислав Тополевский?
Безмерное удивление отразилось на лице допрашиваемого. Однако через минуту этот человек понял, в каком положении он оказался. Загорелое лицо Ковалевского побледнело, на лбу выступили капельки пота.
– Самым святым, жизнью своих детей клянусь, что не знал.
– В этом кабинете уже столько людей клялись. И лгали.
– Я говорю правду. Не убивал его. Но если бы знал, что это он, то не поручился бы за себя. Этот человек десятикратно заслужил смерть. Как случилось, что он тут так спокойно жил и милиция его не тронула?
– Двадцатилетний срок давности. Ему уже ничего не грозило. Только по окончании этого срока он вернулся из-за границы.
– Я его не убивал. – Голос великана снова звучал спокойно. У него были железные нервы. Если он играл, то был гениальным актером.
Зайончковский вынул из стола пачку фотографий. На нескольких была запечатлена вся фигура застреленного садовода, на одной только его голова. Ковалевский спокойно рассмотрел фотографии.
– Да, он самый. Хотя и сильно изменился за двадцать восемь лет. Облысел, виски поседели. Тогда был темным шатеном с вьющимися волосами. На «спекулянтской площади» его звали «Каракулем». Глаза немного ввалились. А какой удивленный! Знал, что через минуту умрет. Так ему и надо! За тех Ротвальдов и за нас двоих. Но очень изменился. Наверняка я не узнал бы его на улице. У меня плохая зрительная память.
Он спокойно сложил фотографии и отдал их офицеру милиции.
– Так и надо мерзавцу, – повторил Ковалевский. – Но не я его убил.
– Вы занимали деньги у Марии Боженцкой?
– Объясняю еще раз, – раздельно начал Ковалевский, – что не знаю никакой Марии Боженцкой. Естественно, слышал, что кого-то под этим именем убили в Забегово, но я не имею ничего общего с этим преступлением.
– Где вы были 17 июля?
– Не помню. Посмотрите путевые листы.
– На путевом листе нет никакой отметки.
– Вспомнил. Тогда у меня был свободный день. Я поехал в Отмухов порыбачить. Спасатель на пляже хорошо меня знает. Я брал у него лодку.
– Ночью вы рыбу не ловили.
– Разумеется, не ловил.
– Боженцка лишилась жизни вечером. У вас было достаточно времени, чтобы на обратном пути из Отмухова заехать в наш город и убить эту женщину.
– Зачем? Я не сумасшедший, чтобы убивать неизвестных мне людей. Я вообще никого не убивал. Даже тогда, во Вроцлаве. Вы хорошо это знаете. Суд снял с нас обвинение в убийстве. Мы были осуждены только за соучастие. Убивал Тополевский.
– Вам знаком город Страсбург?
– Знаком. На Рейне. Я часто туда ездил, когда работал на международных линиях. Иногда брал груз в этом городе.
– А в Лион тоже ездили?
– Тоже. Это по дороге в Марсель. В Лионе мы не раз брали груз шелка.
– Где вы в первый раз встретили Червономейского? В Страсбурге или в Лионе? В каком году?
– Я вообще его не встречал. Даже здесь, в Забегово. На каждый вопрос Владимир Ковалевский отвечал быстро, не задумываясь, кратко и точно. Он не дал затянуть себя ни в одну западню. Свое участие в забеговских убийствах категорически отрицал.
Милиционеры тщательно обыскали его машину, но не обнаружили ничего подозрительного. Из Нысы также сообщили, что многочасовой обыск в доме водителя не дал никаких результатов. Пистолет, на который так рассчитывал майор, не нашли.
– Откуда вы узнали Адама Делькота?
– Я вообще не знал его.
– Может, скажете, что не слышали о нем?
– Слышал. Кто-то застрелил его на путях.
– Что вы делали в тот день и в ту ночь?
– В какой день и в какую ночь?
– Не делайте вид, что не знаете. В ночь на 15 августа.
– С 14 по 28 августа я отдыхал в Закопане. У меня был отпуск. Жил в пансионате «Скальница», на улице 15 декабря. Наверное, у меня еще сохранилась путевка. – Ковалевский сунул руку в карман, вынул портмоне, отыскал в нем документ и положил на стол перед майором Зайончковским. Усмехнулся: – Это можно легко проверить. У меня наберется пятьдесят свидетелей. Я приехал в Закопане 14 августа, как раз к обеду. Комнату занял одновременно с двумя парнями. У меня дома записаны их фамилии и адреса, мы фотографировались вместе.
– Проверим, – пообещал Зайончковский и на этом закончил допрос.
Ковалевского отвели вниз.
– Что скажете об этом типе? – спросил комендант Шливиньску.
– Промах, – ответила она коротко.
– Вы были правы. Мы несколько поспешили с его задержанием. Нужно было лучше подготовиться. А так выскользнул он от нас. Но он образумится, когда просидит два дня. Мудро он устроил с отдыхом в Закопане. Но это ему мало поможет. Делькот убит около часа ночи. Достаточно было в девятом часу выйти из пансионата и под любым предлогом поехать в Забегово. Для хорошего водителя на пустом шоссе это дело на более двух часов.