Страница 34 из 38
– Мне казалось, что комендант имеет право знать, что делают его подчиненные, – заметил майор ледяным тоном.
– Очень прошу потерпеть еще три, – голос девушки стал вдруг нежным, – может, два дня. Если я ошибусь, то никогда себе этого не прощу. Еще два дня. Хорошо, майор?
Шливиньска по-детски сложила руки как для молитвы. В этот момент Зайончковский отметил про себя, что она чертовски хороша. Она разоружила его этим жестом. Майор рассмеялся.
– Конец света. Ну что мне с вами делать? Ладно уж, подожду два дня. Вы меня растрогали. Зося, кофе! – крикнул он в дверь, которую Барбара, забыв привычку коменданта, плотно закрыла за собой.
– Я сама приготовлю вам, особый. Мне приятельница привезла из Будапешта пачку знаменитого венгерского кофе. Через минуту будет готов.
Девушка выскочила из кабинета. Зайончковский не знал, злиться ему или смеяться.
Вскоре Барбара вернулась с чашкой ароматного напитка и поставила ее перед комендантом. Она уже собиралась выйти из кабинета, когда, как бы случайно, взглянула под стол.
– Майор! – вскрикнула девушка, – что с вашими туфлями?!
– Как что? – Офицер посмотрел на свои полуботинки, но не заметил ничего особенного.
– Снимите их на минутку.
Зайончковский тут же выполнил просьбу. Девушка буквально вырвала обувь у него из рук.
– Где это видано, чтобы такой элегантный мужчина носил обувь с каблуками, стертыми до подошвы.
– Я всегда сбиваю каблуки. Всю жизнь. По-другому уже не научусь ходить.
– Как можно допустить такое! Еще немного – и эти туфли придется выбросить в мусорный ящик.
– Конечно, – майор протянул руку, желая вернуть свою собственность, – нужно будет отнести в ремонт.
– Сейчас это сделаем. – Барбара предусмотрительно отступила на два шага и сказала: – Зося, дорогая, сбегай к сапожнику. Пусть все бросит и молниеносно отремонтирует каблуки. Скажи ему, что это туфли нашего коменданта.
Зося уже явно была посвящена в планы Шливиньской, потому что во время ее разговора с майором вошла в кабинет. Она мгновенно схватила полуботинки, как черт грешную душу, и прежде чем Зайончковский успел открыть рот, выбежала из кабинета.
Прошло по крайней мере пятнадцать секунд, прежде чем майор, онемевший от удивления и злости, обрел дар речи:
– Что это значит? – рявкнул он.
– Как что? – невинным голосом ответила Барбара. – Я забочусь о своем начальнике, а он на меня еще кричит. В таких туфлях вы могли упасть и сломать ногу. Даже удивительно, что до сих пор не упали.
– А что мне сейчас делать? – Зайончковский в носках продефилировал по кабинету.
– Ой, майор, нет никакой трагедии. Через каких-нибудь полчаса отремонтированные туфли будут здесь.
– Через полчаса! – злился Зайончковский. – И все это время комендант милиции будет выполнять свои обязанности босиком. Не хватает только, чтобы ко мне пришел первый секретарь или начальник и увидел, какие порядки в комендатуре милиции. А если кто-нибудь из них пригласит меня к себе по делам. Я уже вижу себя в носках, марширующим по коридору в Народном совете.
Барбара прыснула. Воображаемая картина была действительно необычной.
– Хорошо вам смеяться, – продолжал сердиться офицер. – Удружили вы мне. Чтоб вас обеих черт побрал!
– Майорчик, дорогой! – Барбара снова испытывала неотразимое оружие женской кокетливости. – Вместо того чтобы злиться на бедную девушку, которая от всего сердца хотела вам помочь, займитесь лучше прерванной работой. Все это время, пока туфли находятся в починке, мы с Зосей будем как львицы стеречь ваш кабинет, чтобы никто сюда не вошел.
– У меня сейчас мозги не работают.
– Вы даже не попробовали мой кофе. А я так старалась!
Зайончковский наконец занял место за столом. Одним глотком выпил кофе.
– Отличный, – признался он неохотно.
– Еще чашечку?
– Спасибо. Опять что-нибудь придумаете.
– Вижу, что мне ничем не удается смягчить вас. Сбегаю вниз и сама попрошу сапожника как можно скорее отремонтировать эти несчастные туфли.
Шливиньска вышла из кабинета, закрыла за собой дверь и громко рассмеялась. Самая трудная часть плана позади. Буря не разыгралась. Она была очень довольна собой и бесстрашно снова вошла в «пещеру льва».
– Сейчас же бегу к сапожнику, – сказала Барбара. – А пока вот, чтобы вам не было скучно. – Она положила перед офицером толстую серую папку и быстро выскочила из кабинета.
Зайончковский с недоумением посмотрел на лежащие перед ним бумаги. Он знал их вдоль и поперек. Сам написал на обложке: «Следствие по делу об убийстве Винцента Адамяка…»
«Что все это значит? Что она вытворяет? Или совсем спятила?» Но Зайончковский больше не злился на Шливиньску. Он с интересом ждал развития событий. Начал листать документы в серой папке. «Ведь она принесла ее неспроста». Вот сообщение о преступлении, затем рапорт начальника патруля из радиофицированной машины об обнаружении трупа. Протокол осмотра следственной группой места преступления. Фотографии. Результаты вскрытия трупа…
На очередном документе офицер задержался. Прочел его от «А» до «Я» и снова стал изучать. Где же были глаза у всех работников милиции, через руки которых прошла эта папка, включая и его самого, если они не заметили такого важного для следствия обстоятельства? Конечно, и врач виноват в этом – не сделал сразу необходимую запись.
Несомненно, Шливиньска хотела обратить внимание начальника именно на этот документ. И сделала это тактично, не в ущерб самолюбию Зайончковского. Кто-нибудь другой на ее месте наверняка стал бы хвастать своей прозорливостью, а может, и болтать не только в комендатуре, но и во всем воеводстве о том, как этот майор плохо соображает.
Зайончковский тепло подумал о девушке. Умная, тактичная, ну и – что тут скрывать – очень интересная. Похоже, бескорыстная. Во всяком случае в значительно большей степени, чем женщины, с которыми старый холостяк имел дело до сих пор. Как она красиво повернула его на правильную дорогу в этом следствии. Другая старалась бы присвоить себе все заслуги по поимке «алфавитного убийцы».
Майор взял чистый лист бумаги, написал слово, исправил некоторые буквы. Совпало. Преступник не такой уж «гениальный», как о нем вначале думали. Безусловно, этот трюк с переменой способа убийства вначале очень осложнил дело. Но то, что он сделал раньше, до того, как начал убивать, не свидетельствует об особом уме и находчивости. Огромное большинство подделывателей поступают именно так, и их методы давным-давно известны полиции всего мира.
Майор встал из-за стола и прошлепал в носках к окну. Девушка сидела напротив сапожника и что-то ему говорила, жестикулируя. «Наверняка, – подумал майор, – объясняет, как ее начальник ходит босиком».
Зайончковский увидел, что сапожник, закончив ремонт, отложил второй полуботинок и потянулся за щеткой, чтобы почистить обувь. Но девушка оказалась быстрее. Она схватила оба полуботинка и, смеясь, выскочила из мастерской.
В этот момент раздался стук в дверь. Майор одним прыжком отскочил от окна и занял место за столом, спрятав под ним ноги.
– Войдите!
В кабинет просунулась голова Зоси.
– Звонил председатель районного совета.
– Хочет со мной поговорить?
– Нет. Просил вас сейчас же к нему приехать. Там идет совещание по вопросам обеспечения мероприятий для ускорения уборки сахарной свеклы и ее перевозки на сахарный завод. Председатель сказал, что помощь милиции очень нужна и поэтому он просит вас как можно скорее приехать в Народный совет.
– Надо было сказать, что приеду, как только у меня будут на ногах туфли.
Зося не смогла удержаться от смеха.
– О туфлях я не сказала, – объяснила она, – но сказала, что просьбу вам передам и что вы сейчас поедете.
– В носках? – Зайончковский опять начал раздражаться. Ну и удружила ему эта Шливиньска!
Зося хохотала как сумасшедшая. Она представила себе, в какой шок поверг бы ее шеф всех присутствующих, войдя в зал заседаний в носках в белую полоску, зато в полной форме.