Страница 24 из 66
В Юзефуве люди взвода лейтенанта Питерса стояли в кордоне и не участвовали в расстрелах, в Ломазы они отсутствовали, но в Серокомле, наконец, настала их очередь.
Без помощи опытных Хиви, как было в Ломазы, Волауф организовал казни в стиле Юзефува. Группы по двадцать или тридцать евреев гнали к ямам и передавали равному количеству полицейских из групп Питерса и Юриха. Таким образом, каждый полицейский вновь столкнулся лицом к лицу с евреем, которого ему предстояло застрелить. Евреев не заставляли раздеваться, ценности не собирали. Никто «рабочих-евреев» не отбирал. Всех людей, независимо от возраста и пола, предстояло убить.
Полицейские расстрельных команд отводили евреев к кучам мусора и двухметровых ям с гравием, где жертв ставили на самый край лицом в пропасть. По команде полицейские с близкого расстояния стреляли им в шеи. Тела падали вниз. Следующую группу евреев ставили на место предыдущих, так что им приходилось смотреть сверху вниз на растущую гору трупов их близких и друзей, а потом и присоединяться к ним. Точки расстрелов сменялись только после множества казней.
Во время расстрелов сержант Келлер спустился с пулемётной точки поговорить с сержантом Юрихом. Пока они вблизи наблюдали за казнями, Юрих жаловался на Волауфа — после того как капитан приказал это «дерьмо», он «улизнул» в Серокомлю и отсиживался в станции польской полиции.299 Не имея возможности повыпендриваться перед невестой, которая в этот раз с ним не поехала, Волауф, судя по всему, не имел желания присутствовать при убийствах. Впоследствии Волауф утверждал, что о Серокомле ничего не помнит. Возможно его ум был тогда уже был занят предстоящей поездкой в Германию с невестой.
Расстрелы продолжались до трёх часов дня. Захоронения не было, тела просто оставили лежать в гравийных ямах. В Коцке полицейские остановились пообедать, а вечером в бараках их уже ждал дополнительный рацион алкоголя.300
Тремя днями после массового убийства в Серокомле, сержант первой роты Джобст*, одетый в гражданское и сопровождаемый польским переводчиком, отправился из Коцка на рандеву — ловушку. Её целью был член польского сопротивления, скрывавшийся где-то между деревнями Серокомля и Тальчин [Talczyn]. Ловушка сработала, и партизана захватили, но на пути назад в Коцк через Тальчин Джобст сам попал в засаду и был убит. Польскому переводчику удалось сбежать и поздней ночью он добрался до Коцка, где передал новость о гибели сержанта.301
Около полуночи сержант Юрих связался со штабом батальона в Радзине и доложил об убийстве Джобста.302 Во время разговора по телефону с Келлером у него сложилось впечатление, что в штабе не собираются никак наказывать деревню. Однако вскоре поступил звонок от майора Траппа из Радзиня. Тот передал приказ из Люблина в качестве возмездия расстрелять 200 человек.303
Тот же состав, что участвовал в Серокомле четырьмя днями ранее 26 сентября, вновь встретился на том же перекрёстке недалеко от Коцка. Волауф в этот раз не командовал, так как уже отбыл в Германию. Вместо него лично принял командование майор Трапп, сопровождаемый своим адъютантом лейтенантом Хагеном и персоналом штаба батальона.
По прибытию в Тальчин всей первой роте продемонстрировали тело сержанта Джобста, который так и лежал на улице на окраине посёлка.304 Посёлок опечатали, польских жителей вытащили из своих домов и собрали в школе. В деревне мужчин было мало — многие уже сбежали305 — но оставшихся собрали в школьном спортзале, где Трапп собирался провести отбор.
Очевидно стараясь как можно меньше сердить местное население, Трапп и Хаген в вопросе отбора консультировались с польским мэром. Только две категории поляков оказались под ударом — незнакомцы и временные жители Тальчина с одной стороны, и «без необходимых средств к существованию» с другой.306 В одной из классных комнат школы отчаянно плакала и орала задержанная женщина, и Трапп послал как минимум одного полицейского успокоить её.307 Отобрали 78 польских мужчин — их вывели из города и расстреляли. Как вспоминал немецкий полицейский, они стреляли только «беднейших из бедных».308
Лейтенант Бухман повёл часть людей сразу в Радзинь, но другая часть осталась на ланч в Коцке. Во время еды они узнали, что убийства на сегодня ещё не закончились. Все ещё не выполнив квоту по убийству 200 человек, Траппу, судя по всему, пришла в голову изобретательная идея как выполнить задачу и не разозлить местное население — вместо расстрела поляков в Тальчине его полицейские расстреляют евреев из гетто Коцка.309
Один немецкий полицейский — водитель на пути в Радзинь — утверждал, что остановился в гетто предупредить о неминуемом.310 Однако такое предупреждение было бесполезно для уже находившихся в ловушке людей. Поисковые отряды немецкой полиции вошли в гетто и хватали всех кого могли, независимо от пола и возраста. Старых евреев, неспособных ходить, стреляли на месте. Один полицейский позже дал показания: «Хоть я и был назначен на поиски, мне и тут удалось покрутиться по улицам изображая деятельность. Я не одобрял действия против евреев в любой форме и таким образом, не застрелил ни одного».311
Однако как обычно, малая часть уклонистов или отказников выполнению самой задачи никак не помешала. Пойманных в «невод» евреев тащили из гетто в большой дом с огороженным стеной двором. Группами по тридцать их отводили туда и заставляли лечь рядом со стеной, где унтер-офицеры с пистолетами-пулемётами казнили их по приказу лейтенанта Бранда. Тела оставили лежать до следующего дня, пока «рабочих-евреев» из гетто не отправили закопать их в братскую могилу.312 Незамедлительно в Люблин пришел рапорт от майора Траппа, что в качестве возмездия за засаду на Джобста в Тальчине казнили 3 «бандитов», 78 польских «пособников» и 180 евреев.313 Судя по всему, человек, проплакавший всю массовую казнь в Юзефуве, который раньше ещё отказывался без дискриминации вырезать евреев больше не имел никаких внутренних запретов на расстрел необходимого для выполнения квоты количества людей.
Если майору Траппу удалось примириться со своей ролью убийцы польских евреев, то лейтенанту Бухману нет. После Юзефува он проинформировал Траппа, что будет участвовать только получив прямой приказ на убийство от самого Траппа, а так же попросил о переводе. Делая такой запрос, Бухман имел важное преимущество в сравнении с остальными — ещё до офицерской подготовки он служил водителем Траппа во время первого визита батальона в Польшу в 1939-м, так что он знал Траппа лично. Он чувствовал, что Трапп «понимал» его и не был «возмущён» занятой Бухманом позицией.314
Трансфер в Германию для Бухмана Траппу удалось заполучить не сразу, но он защищал его и удовлетворял его просьбу по неучастию в еврейских делах. Бухман был расквартирован в Радзине в том же здании, что и штаб батальона, так что несложно было выработать процедуру обхода «отказа от выполнения приказов». Когда планировалась акция против евреев, то приказ об этом передавали напрямую из штаба заместителю Бухмана — сержанту Грунду*. Грунд спрашивал Бухмана — хотел бы тот сопровождать взвод к предстоящей акции. По вопросу Бухман понимал, что предстоит акция против евреев, и отказывался. Таким образом, он не присутствовал вместе с первой ротой ни при Мендзыжеце, ни при Серокомле. В Тальчине же всё начиналось не так, поэтому Бухман присутствовал в школе, когда Трапп отбирал поляков. Хотя не было случайностью то, что перед тем как начать массово казнить евреев гетто Коцка, тот сначала отправил Бухмана обратно в Радзинь.