Страница 20 из 66
1 700 евреев Ломазы заставили сидеть и ждать. Выбрали группу из 60 или 70 молодых мужчин, выдали им лопаты, погрузили в грузовики и отправили в лес. По дороге туда нескольким удалось выбраться из грузовиков и убежать. Один попытался было напасть на немецкого капрала — чемпиона батальона по боксу — и тот быстро отправил нападавшего в нокаут. В лесу евреев заставили рыть яму для массового захоронения.224
В Ломазы ожидание обречённых евреев и их полицейских охранников затянулось на часы. Неожиданно в город под командованием немецкого офицера СС прибыла группа из пятидесяти Травников. «Я до сих пор чётко помню», — дал показания полицейский, — «что Травники взяли перерыв сразу после прибытия. Помимо еды я видел, как они распаковывали и пили водку». Пить начали и офицер СС с Гнаде. От унтер-офицеров тоже разило алкоголем, но пьяными они не выглядели.225 Для полицейских подготовили хлеб с маслом.226
После того как могилу выкопали, а полицейские с Травниками закончили перерыв на обед, начался километровый «марш на смерть» в лес.227 На создание кордона к лесу отвезли часть фургонов фермеров.228 Для марша евреев разделили «порциями» на группы по 200 или 300 человек, упавших по пути просто расстреливали.229 Когда процесс показался слишком медленным, решили отправить оставшихся евреев одной большой группой. С польских жителей собрали верёвки, связали их в одну длинную и окружили ею евреев. Им приказали подняться, взять верёвку в руки и отправиться в лес.
Сержант Тони Бентхейм описал последовавшее:
«Марш был крайне неуклюжим. Предположительно, люди спереди шли слишком быстро, так что в конце образовалась огромная толпа, в которой евреи не могли даже переставлять ноги. Неизбежно люди начали падать ещё до того, как группа покинула спортивное поле. Первые упавшие повисли на верёвке и их тащили за собой. Внутри толпы людей даже затаптывали. Упавших евреев либо заставляли подниматься и возвращаться в толпу, либо расстреливали на месте. Однако даже первые расстрелы не изменили ситуацию, так что нагромождение людей позади никак не могло распутаться и наконец двинуться вперёд. У меня в то время не было задачи и я подумал, что там мы ни к чему не придём, так что я либо один, либо с несколькими товарищами последовал за евреями. Когда после первых выстрелов изменений не последовало, я громко проревел что-то вроде „Какой в этом смысл? Долой верёвку“. Из-за моего крика вся формация остановилась, включая Хиви, и те недоумением повернулись ко мне. Я снова прокричал им что-то о том, что они вооружены и вся затея с верёвкой это нонсенс. Долой верёвку ... После второго моего крика евреи отпустили её и вся группа пошла вперёд обычной колонной. Сам я вернулся в школьный двор. Возбуждённый и злой, я незамедлительно ушёл в школу пить шнапс».230
По прибытию к лесу колонну евреев разделили по шестеро и отправили в один из трёх пунктов сбора, где им приказали раздеться. Женщинам позволили оставить сорочки. Где-то мужчины были полностью голы, а где-то им разрешали остаться в исподнем. Евреи шли со стопками одежды в руках и сваливали их в кучу, которая затем обыскивалась. В каждой из зон сбором одежды и ценностей занимались назначенные полицейские — их заранее предупредили, что и их самих потом будут обыскивать. После сброса ценностей в большой контейнер или в одеяло, евреев заставляли лечь лицом вниз и ждать, иногда часами, пока их неприкрытая кожа горела под горячим августовским солнцем.231
В преобладающем количестве показаний отмечалось, что лейтенант Гнаде был «убеждённым нацистом» и антисемитом. К тому же непредсказуемым — приветливый и дружелюбный в одно время, жестокий и беспощадный в другое. Худшие его черты сильнее всего проявлялись под алкоголем, и по всем показаниям тем днём в Ломазы Гнаде был пьян до безобразия. На самом деле в Польше он выродился в «пьяницу».232 Его зависимость от алкоголя не была для батальона чем-то ненормальным. Как отметил один непьющий полицейский: «Большинство товарищей пило так много исключительно из-за множества расстрелов евреев, такая жизнь была невыносима в трезвом состоянии».233
Если пьянство Гнаде было нормой, то садизм, который он начал проявлять в Ломазы, нормальным уже не был. Предыдущей осенью Гнаде посадил своих людей на ночной поезд дабы избежать участия в казни евреев в Минске, которых они привезли из Гамбурга. В Юзефуве садизмом среди офицеров он тоже не выделялся. Всё изменилось в лесу неподалёку от Ломазы, когда Гнаде решил развлечь себя во время ожидания, пока евреи закончат рыть себе могилу.
«Ещё до начала расстрелов старший лейтенант Гнаде персонально выбрал около двадцати или двадцати пяти старых евреев. Исключительно мужчин с длинными бородами. Он заставил стариков ползти по земле перед могилой. А перед этим заставил раздеться. Пока полностью голые евреи ползли, старший лейтенант Гнаде кричал в сторону остальных: „Где мои унтер-офицеры? У вас что, ещё нет дубинок?“. Унтер-офицеры отправились на опушку, насобирали дубинок и начали энергично бить ими евреев».234
Когда подготовка в расстрелам завершилась, Гнаде погнал евреев от зон раздевания к могиле.235
Малыми группами их заставили бежать между тонким заграждением из охранников — от зон до могилы где-то тридцать или тридцать пять метров.236 Могилу с трёх сторон окружали горы земли, а четвёртая была пологим склоном — туда евреев и гнали. В своём опьяняющем возбуждении Хиви открыли огонь по евреям ещё на спуске. «Как результат, убитые евреи блокировали спуск. Поэтому некоторых евреев отправили вниз, и те оттащили трупы подальше от входа. Без промедления большое количество евреев погнали в могилу, а Хиви заняли свою позицию на импровизированных стенах. Оттуда они открыли огонь по жертвам».237 Могила постепенно начала заполняться. «Последующим евреям приходилось перелезать трупы и потом даже карабкаться по телам, потому что могила наполнилась трупами почти до краёв».238
Хиви, часто с бутылкой в руках, а также Гнаде и офицер СС напивались всё сильнее.239 «Старший лейтенант Гнаде постоянно рисковал упасть в могилу пока стрелял из своего пистолета. Офицер Службы Безопасности (sic!) был слишком пьян чтобы стоять на стене, поэтому как и Хиви сам залез в могилу и стрелял оттуда». Из могилы вперемешку с кровью стали подниматься грунтовые воды, так что Хиви стояли по колено в ней. Число стрелков уверенно уменьшалось, пока одним за другим Хиви впадали в пьяный ступор. Гнаде и офицер СС кричали друг на друга с упрёками так громко, что их могли слышать все в радиусе тридцати метров от могилы. Офицер СС кричал: «Твоя дерьмовая полиция вообще не стреляет», Гнаде парировал: «Хорошо, тогда моим людям тоже придётся пострелять»240 241
Лейтенанты Дракер и Шир вызвали своих унтер-офицеров и передали приказ сформировать расстрельные команд и приступить к казням по примеру Хиви. Согласно сержанту Гергерту, унтер-офицеры отвергли предложенный метод, «потому что грунтовые грунтовые воды уже поднялись на полметра. К тому же, трупы уже лежали — плавали, если быть точным — по всей могиле. Особенно ужасным мне помнится судьба не смертельно раненных евреев, погребённых телами последовавших жертв. Выстрел милосердия им не предоставлялся».242
Унтер-офицеры решили, что казнь следует продолжить двумя расстрельными командами с двух сторон могилы. Евреев заставили ложиться рядами вдоль стен, а полицейские с противоположных сторон их расстреливали. Из членов всех трёх рот были сформированы отряды по восемь или десять человек с постоянной ротацией после пяти или шести выстрелов. Из своего ступора Хиви вышли где-то через два часа и продолжили расстрелы вместо немецких полицейских. Стрельба завершилась около 7 вечера. Рабочих-евреев, которых держали около могилы, тоже застрелили после того, как они «закопали» могилу землёй.243 Покрывавший переполненную могилу тонкий слой земли продолжал двигаться.244