Учeник

Ксилим согласился, но выдвинул встречные условия.

Я мог за «мечи» получать зелья из хранилища Академии, но эти зелья не должны появиться на аукционах орденских земель. То же самое я обещал и с первым созвездием Единения и с Панцирем Роака. То, что я внёс в хранилища Академии, не должно было появляться больше нигде.

Так что половина всей добычи ватаги Стального Питона в Хребту — это очень хорошее предложение.

Я бы сказал, что просто великолепное. Начиная свой торг, я надеялся получить треть. Не больше. Но слегка увлёкся. Сумел даже выбить участие людей Гавала и Кирта в вылазках.

Осталась одна малость.

Получить это самое разрешение.

Глава Академии уже третий месяц в какой-то поездке по землям Ордена, а его заместитель Ксилим… Кажется, он меня избегает после моего возвращения из лагеря Питонов. Но от необходимости проводить у нас уроки он сбежать не может. Всего-то нужно было подождать три недели. Сегодняшнего дня. Дня урока от заместителя главы Академии.

Хотя… Нужно быть честным с самим собой. Эти три недели его бегства от меня и мне пришлись как нельзя кстати.

А всё дело в том, что бахвалиться: «а я вот, всегда готов вложить свою память и умение ещё в пару свитков» — легко. А на деле — дарс что вышло.

Решил подготовить заранее товар для торговли с Ксилимом. И… Не сумел вложить Панцирь в орденский свиток. Применять — легко. Изменять форму и количество вложенной силы… Если бы я, ошарашенный, не начал вслушиваться в себя, то мог и не заметить появившегося напряжения.

То, о чём расплывчато предупреждали меня мои люди и книги. Я отдал свою память и знания свиткам. По-настоящему отдал.

И две недели потратил на то, чтобы суметь вернуть всё как было и записать этот дарсов свиток Панциря Роака. Для себя.

Обнаружилась и ещё одна проблема, на которую мне указали случайно. Если бы не уроки игры на цине, я бы мог её и не заметить, пока не стало бы поздно.

Учитель музыки, Ертий с досадой посоветовал мне не злоупотреблять Формами, что меняют тело, если я хочу хоть чего-то добиться в искусстве игры на цине. Мол, пальцы страдают первыми. Становятся толще, грубеют, теряют чувствительность.

Он ещё много говорил о том, что это по сути своей никудышные Формы, недостойные даже учеников Школы. Мол, непристало таланту Академии губить себя Демонической или Звериной Формой циркуляции.

А ведь я не то что не использовал подобные циркуляции, но даже слышал о них в последний раз, наверное, ещё в Первом поясе от Виликор.

И Единение со Стихией никак такой никудышной Формой быть не могло.

А пальцы, которые и впрямь стали непослушней и словно толще, были. Как и ставшие грубее ногти, кожа и прочее, что я нашёл после внимательного осмотра.

Возраст.

Вот причина.

Вот причина изменяющегося тела.

К счастью, два не таких уж и дорогих зелья и особый отвар для умывания, который я теперь готовил для себя в своём домике, сняли большую часть внешних признаков, подмеченных учителем музыки.

А я уж думал, что все эти сгоревшие годы жизни лишь изменили моё лицо, да заставили обманывать артефакты проверки, не более.

На самом же деле, в них наверняка и причина того, что я так долго восстанавливал своё познание Панциря.

Но я всё исправил. Пока. Из того, что мог.

Так что сегодня дело только за тем, чтобы поговорить с Ксилимом. Интересно даже, сколько бы месяцев восстанавливал свои знания идущий, неспособный так быстро, как я, познавать техники?

Может спросить об этом сегодня Ксилима прямо?

А ещё спросить, чтобы два раза не возвращаться, как долго бы восстанавливал свои знания такой старик, как он, да? Вернее, такой как я. Смешно.

Я даже фыркнул своим мыслям.

Старик Урик, глава нашего Павильона Меча буквально пронзил меня взглядом за эту усмешку и негромко сообщил. Всем.

— Сегодня у нас необычный день.

Это было понятно и так. Никогда ещё его уроки не проходили на той, самой большой площадке, где обычно собираются все ученики Академии. Да, попозже здесь будет проходить общий урок, который должен читать Ксилим. Но до него ещё больше тысячи вдохов.

Учитель Урик не собирался мучить нас многозначительным молчанием:

— Я учу вас уже почти три месяца, не раз давал советы или личные уроки. Я отлично знаю, кто и насколько хорош в схватке один на один. Но этого мало для идущего, который выбрал путь бойца. Сегодня я хочу узнать, насколько вы хороши в схватке всё против всех, когда не знаешь, откуда в тебя может воткнуться сталь. Амулеты!

Стоявшие до этого послушники сорвались со своих мест и шустро раздали нам кругляши на цепочках.

Старик Урик усмехнулся:

— Не могу же я из-за своей прихоти сорвать урок заместителя главы Ксилима? Сегодня обойдёмся без ран. Но боли вам амулет вернёт втрое.

Сказав это, Урик шагнул прочь с красного, каменного круга и сделал нам недвусмысленный жест, приказывая занять его место.

Спустя вдох мы дружно шагнули вперёд, расходясь в стороны. Сейчас каждый видел каждого.

Старик Урик оказался у меня за спиной, поэтому я не видел его лица, но голос звучал отчётливо:

— Награда победителю пять тысяч «мечей», — у стоящего напротив меня Хахпета вспыхнули глаза. — Она достанется последнему оставшемуся на ногах, — не давая времени обдумать его слова, Урик быстро отсчитал. — Три, два, один, схватка!

Нас накрыло едва заметным маревом формации, надёжно отгородив и от старика Урика, и от послушников, и от скамей для учеников.

Я потерял мгновение, оглядывая формацию и только жар опасности напомнил мне, что зевать здесь не нужно.

Шаг в сторону, между мной и летящим в меня клинком вспыхнула одиночная пластина Панциря Роака, принявшая на себя удар.

Две недели тренировок. Теперь мне привычней использовать Панцирь, чем уворачиваться.

А я ухмыльнулся. Выходцы из Школы резкие ребята. Уж на что Ганвол слабак-слабаком, ни одной схватки не то что у меня, а даже у Ираи не выиграл, а гляди же — не колебался ни мгновения со своим ударом.

Шаг вперёд, Верный жалит над чужим мечом в горло. Шаг влево, отбить, отбить.

Пять вдохов я крутился между потоков жаркого ветра, а затем в звон стали вплелась музыка.

Я перешагнул хрипящего под ногами Ганвола и бросил быстрый взгляд в сторону. Глава Павильона Урик теперь был не одинок, справа от него стоял Ксилим, а слева и чуть позади на скамье сидел тот старик, у которого я брал уроки циня.

Сидел с инструментом на коленях и его руки мелькали над струнами, срывая с них яростную, как наша схватка мелодию.

И в этом что-то было. Что-то будоражащее, что-то неясное, зовущее за собой.

Я не понимал, в чём дело, но следующий шаг невольно сделал точно в такт мелодии.

Круговерть схватки вынесла меня против Ираи.

Её меч давно покинул ножны, сама Ирая находилась ровно в центре сияющего обращения, которое висело на уровне её пояса.

Знакомая штука. Земная техника, которая позволяет ей создавать десятки копий сжимаемого в руке меча. Тех самых копий, которые сейчас возникли ниоткуда и рванули ко мне.

Не успела.

Пластины Панциря Роака заставили рассыпаться крошевом большую часть её техники, остальное я снёс телом и Духовной Защитой.

Первый удар. В сердце.

Точно в такт, пронзительно взлетевшему к небу, звуку циня.

Покров принял его на себя.

Два вдоха мы обменивались ударами, а затем Верный ужалил ей в плечо. Первое созвездие Звёздного Клинка.

Этого хватило.

Отвернувшись от упавшей на колени Ираи, я глянул на того, кто только что ударил мне в спину.

Гилай.

Мы последние остались стоять на этой красной площадке.