Каратель

Глава 21

Глава двадцать первая. Несбывшиеся надежды.

На следующее утро я попытался встать с кровати, но громко ойкнул и упал обратно на подушку — левое колено распухло, а при попытке опустить ногу на пол, ее прострелила резкая боль. Стараясь не сгибать ногу, я помогая себе руками, кое как как встал и пошлепал в уборную, подволакивая горящую огнем конечность. По возвращению в казарму, был собран авторитетный консилиум, где коллеги потыкав пальцем налившееся, как румяное яблочко, очаг боли, поставили диагноз, что к заболеваниям, передающимся половым путем, данный случай отношение не имеет, а на этом их познания заканчиваются, и мне надо обратиться к специалистам следующего уровня посвящения. Меня загрузили в коляску «Урала», причем больную ногу я положил сверху, на поверхность люльки, и под недоуменный лай «Демона», повезли на минимальной скорости в сторону больницы.

Как человек, которого папа с мамой наградили хорошим здоровьем, в советское время я по больницам почти не ходил, и с докторами соприкасался, в основном, на медицинских комиссиях, когда государство чего то желало от меня, или я от государства. Как врачи Улуской районной больницы поставили мне диагноз, без вскрытия, КТ, МРТ, да, даже, элементарного УЗИ, я не знаю. Но, через три часа, доктор Иван Алексеевич, сорокалетний обладатель черной шкиперской бородки, который почему-то перестал насмешливо улыбаться, глядя на меня, сказал категорично:

— Поднимайся в отделение, послезавтра операция.

— Доктор, какая операция? Мы через пять дней улетаем.

Крепкий кулак сунул мне прямо под нос маленький бланк, на котором жирными буквами было написано «Анализ крови» и еще много-много мелких букв и цифр с медицинской тарабарщиной:

— Видишь?

— Вижу, но не понимаю.

— У тебя мощнейший воспалительный процесс идет. Ты через неделю от сепсиса можешь загнуться, и никто тебя уже не спасет.

— Ну может быть таблетки какие попить?

— Ан6тибиотики часто принимаешь?

— Нет. Единственный раз, что я помню, это в девятом классе, от бронхита не могли избавиться. Выписали таблетки, антибиотик, название не помню. У меня на второй день кашель прошел, я их больше и не принимал.

— Хорошо, давай попробуем. Ложишься в палату, сутки поколем антибиотики, если собьем… — названия всех этих «цитов» всегда вгоняли меня в тоску, но я, с умным видом, кивал головой: — то тогда будем что-то решать.

— А таблетками нельзя? — жалобно заныл я.

— Нельзя. Только уколы. Да что ты разнылся, как баба, это обычные уколы.

В этом добрый доктор меня обманул. Уколы были монструозные, иглы соответствующие, а после уходя медицинской сестры, я оставался один на один с ощущением, что в большую ягодичную мышцу мне вставили полноразмерный кирпич, с острыми и шершавыми гранями.

Не через сутки, ни через двое количество вредных «цитов» в моей тушке не уменьшилось, колено, на вид даже увеличилось, я где-то приобрело синюшный оттенок.

— Ну что? Домой полетишь помирать или все-таки операция?

Я вспомнил смерти людей, которые из-за маленькой, но необработанной ранки уходили в края вечной охоты, тяжелую вонь гниющих тел в гнойном отделении больниц, в которых я побывал, и обреченно кивнул головой:

— Если по-другому никак… Только мне надо в казарму съездить, насчет вещей определиться.

— Три часа хватит?

— Думаю да. Позвонить от вас можно?

Пистолет сдал в оружейку роты охраны, мне даже выписали временную бумажку — заместитель, все, как положено. Бойцы –кинологи Демона обещали кормить и немножко выгуливать. Все вещи сложил в рюкзак, горловину которого, через металлические кольца, перехватил навесным замком с самой длинной дужкой, которую Слава нашел по моей просьбе в хозяйственном магазине. Оставлять рюкзак с «левым» автоматом в казарме, куда через пять дней вселяться новая смена милиционеров, или никто не вселиться — было полнейшим безумием. С парнями на всякий случай попрощался, у Пахома выпросил хороший складной нож с хорошим лезвием — оставаться совсем без оружия, даже в больничной палате, но, в данной местности, было сыкотно. В палате, кроме меня лежали два человека — пенсионер Михаил Демьянович, живущий в этих местах с пятидесятых годов, и молодой, лет восемнадцати на вид, пацан — Денис.

Слава Вицке, ругаясь, зацепил рюкзак к металлической стойке больничной кровати наручниками. Надеюсь, что эта конструкция позволит мне уберечь свое имущество. Мы обнялись на прощание, и мой товарищ побежал вниз, где уже несколько раз тоненько вякал нетерпеливый звуковой сигнал тарахтящего «Урала». Вот и все, я остался один, почти один.

— Ну что герой? Как настроение? — анестезиолог излучал оптимизм, его старательную улыбку не могла скрыть даже плотная марлевая маска: — Готов?

Я криво улыбнулся и кивнул головой. Где-то там, в ногах, операционная сестра, чьи большие глаза, обрамленные маской и глухой косынкой, выглядели особенно сексуально, возилась с ремнями, которыми, осмотрительные доктора привязали «героя» к столу.

— Ну тогда — доктор накинул мне на лицо маску: — дыши и считай до десяти…

В поле зрение показалось лицо сестры с большими глазами, которые в свете операционной, казались огромными и, почему— то, фиолетовыми и очень грустными. Я успел подумать: «Интересно, если с нее снять маску, она под ней красивая?», честно досчитал до трех у куда-то полетел.