Белая ведьма Азеила

В темной колдунье осталось очень мало человеческого. Старая, сытая тварь, справиться с которой будет непросто.

— Что ты с ним сделала? — осведомилась Вейлана, отмахиваясь от первобытного страха.

— Пока — ничего, — ответило чудовище. — Всего лишь подготовила к переработке. Немного парализующего яда. Это пройдет… со временем. Я люблю, когда жертва сопротивляется.

— Где мальчик? — нахмурилась девушка.

— Он тоже здесь. Сегодня у меня богатый улов. Конечно, я не выношу женщин, но ради белой ведьмы могу и потерпеть, — тихий шипящий голос раздавался словно бы отовсюду сразу.

— Весьма самоуверенно, — пробормотала Вейлана.

Ответом стал смех, а потому девушка пропустила тот момент, когда на нее набросилось нечто, похожее на змею. Тонкое черное тело скользило среди мрака и теней, почти незаметное — и острые зубы едва не вцепились ей в горло. Спас щит. Вейлана вздрогнула, а смех оборвался, когда ведьма захватила чужое заклятие и повернула его вспять.

Колдунья зарычала, развеивая собственное заклинание. Следующую же атаку Вейланы она просто поглотила чудовищным своим телом и снова рассмеялась:

— Заклинания твои не могут мне навредить. Только мужчине под силу сразить меня. Но ни один мужчина не в силах справиться с моим ядом.

— Не стоит меня недооценивать, — повторила Вейлана слова Клария.

Колдунья могла лгать. Редкий дар — иммунитет перед магией, и шанс столкнуться с обладающим им невелик. Однако ее заклинания и впрямь не причиняли колдунье вреда. Конечно, это не мешало самой Вейлане отбивать ее сильные, но однотипные атаки. Девушка слегка расслабилась. Сил у нее больше, чем у колдуньи, и поединок, грозящий затянуться, закончится определенно ее победой.

Колдунье прежде не доводилось сталкиваться с белыми ведьмами. И, даже непробужденная, ведьма оказалась ей не по зубам. Чудовище не хуже Вейланы понимало, что время работает против него. А потому сменило тактику.

— Надоело мне с тобой возиться, — прошипела колдунья. — Умри же!

И ее змеи-заклинания ринулись к телу Клария.

Саму Вейлану защищала ее магия, да и атаковала ее колдунья совсем другими заклинаниями. Перехватить контроль над змеями не вышло, и Вейлана метнулась к Кларию. Тот оставался неподвижен, во взгляде — все та же рассеянность, словно он не вполне осознавал, что происходит.

Вейлана подхватила с пола меч и рубанула по первой змее, приблизившейся к Кларию. Заклинание, уничтожить которое она не сумела магией, истаяло, едва соприкоснувшись со сталью. Теперь девушка поняла, о чем говорила колдунья. Меч для нее куда опаснее магии.

Встав над телом Клария, Вейлана подняла меч над головой, придерживая запястье второй рукой. Слишком тяжелый клинок, чтобы просто размахивать им, и подобная техника позволит компенсировать его вес. Белых ведьм учили владению кинжалами, куда более удобным оружием для девушки, но и с клинком Вейлана обращаться немного умела. Сосредоточилась, позволила телу перетечь в наиболее удобное положение, и отрешилась от всего, что могло помешать ей защитить Клария.

Потому что белая ведьма знала, что сделают с ним змеи колдуньи.

Она не встречалась с таким колдовством; Вейлана вообще мало что знала о темных заклинаниях. Но, столкнувшись с одним из них, легко почувствовала его природу и предназначение. Один укус такой змеи — и Кларий умрет. А его телом завладеет заклятие. Ему будет доступны все умения и силы захваченного тела, и Вейлане придется сражаться на два фронта. Противостоять физической силе и колдовству непробужденная ведьма не сумеет.

Но даже если бы такое было в ее силах, Вейлана ни за что не допустила бы смерти Клария. Не только потому, что нуждалась в нем — нет, о себе в этот момент она вообще не думала. Только о нем.

Пусть негодяй, чудовище и темный рыцарь — но Кларий защищал ее, а потому заслуживал, чтобы она позаботилась о нем.

Вот только теперь время обернулось против нее. Тяжелый меч трудно удержать в воздухе, пусть даже не приходится прикладывать лишних усилий, чтобы размахивать им. А колдунье все ни по чем, ей не надо тратить много сил, чтобы раз за разом насылать на Клария смертельное заклинание. Одна ошибка, пропущенная змея — и темный рыцарь умрет. А следом, скорее всего, и сама Вейлана.

Девушка запрещала себе об этом думать.

14

Кларий с тревогой ожидал пробуждения Вейланы. Он боялся, что его отчаянная попытка спасти ее изменит девушку. Что, если он отнял у нее мягкость и доброту, которые так привлекали его в ней? Он чувствовал себя странно, в нем просыпались чувства, незнакомые ему прежде. И он опасался, что получил их от Вейланы, отдав ей свои черствость и беспринципность.

Но когда Вейлана проснулась, оказалось, она ничуть не изменилась. Кларий старательно скрыл испытанное им облегчение, но поступился собственными привычками и присоединился к своей маленькой команде, чтобы выслушать немного сбивчивые объяснения девушки.

Кларий прежде ничего не слышал о дикой магии, хотя не раз видел белых ведьм, колдующих так же, как это делала Вейлана. Лучший момент, чтобы отнять жизнь ведьмы — она становится беспомощной и уязвимой. Черный колдун всегда пользовался таким их состоянием, забирая силу очередной жертвы вместе с ее жизнью. Отец предлагал такое и ему, но Кларий всегда отказывался. О чем и сообщил Вейлане, впервые в жизни радуясь, что оказался недостаточно жесток, чтобы убивать белых ведьм. Хотя единственная причина, по которой он не запятнал себя подобным злодеянием — Кларий не желал становиться полноценным колдуном. Унаследовав от отца колдовскую силу, темный рыцарь охотно пользовался своими преимуществами, но не желал зависеть от заклинаний, предпочитая обходиться собственной силой. И ему это всегда удавалось.

А наградой за такое упрямство стал удивленный и немного озадаченный взгляд Вейланы, от которого отчего-то потеплело на сердце. Он оказался не так плох, как она о нем думала, и развеять ее заблуждение было приятно.

Он не заметил в ней никаких кардинальных изменений, но Клария не оставляло тревожное воспоминание. Неподвижная девушка, сломанной куклой раскинувшаяся на земле, не живая и не мертвая, пока не сдвинешься с места, чтобы подойти и посмотреть. И собственный страх сделать первый шаг. Потому что пока он не сделан, еще есть надежда.

Кларий не хотел потерять Вейлану. Не хотел видеть ее на грани смерти. Он, что столь мало ценил чужую жизнь! Вейлана перестала быть для него всего лишь соблазнительным телом, пусть даже никуда не ушло желание разделить с ней постель. Кларий и сам не сумел бы объяснить, что чувствует к ней, девушке, столь на него не похожей. Полная противоположность — не потому ли его так тянет к ней? Она не устает его удивлять — не потому ли хочется оградить ее от всего мира?

Позаботиться о ней?

Никогда и ни о ком он не заботился в своей жизни. Никогда не возникало у него подобное желание. Просто не могло возникнуть. И все же он не пожалел времени устроить ее как можно удобнее, пока она спала, и позже… Когда он увел големов с места привала, чтобы не помешать остальным, он наткнулся на целую поляну тилерий. И не сумел пройти мимо. Однажды он подслушал, как говорит она про свои любимые цветы.

Глупая, никчемная идея — сорвать цветок. Он никогда и никому не дарил цветы, не знал, как это делать и никакого желания учиться не испытывал. Кларий чувствовал себя неимоверно глупо, возвращаясь к экипажу с этим несчастным цветком в руках. А потому просто воткнул его девушке в волосы.

Благодарность в ее взгляде мгновенно исправила его настроение. Ее радость нашла отклик в его сердце, а потому он сбежал, не желая показывать всем свою слабость. А ничем иным, как слабостью, он свое состояние назвать не мог.

Клария тронуло появление рядом Вейланы. Точно так же, как ее неожиданная забота, поэтому он позволил себе быть с ней откровенным. Не стоило, она и так считала его чудовищем, а он лишь подтвердил ее мнение. Но тем удивительнее ее чуть игривый тон, каким она предложила поспособствовать его сну. Он отказался с долей сожаления. Целовать Вейлану — это боль и сладость, и ему не нужно ее разрешение, чтобы прикоснуться к ней. Кларий не сдержался и озвучил ту единственную причину, по которой ограничивал себя.