Белая ведьма Азеила

Она коснулась цветка кончиками пальцев и рассеянно ответила Триллу:

— Видимо, даже сэру Кларию не чуждо чувство прекрасного…

И, прихватив его порцию, отправилась следом за темным рыцарем к экипажу.

— Сэр Кларий, признайтесь честно. Вы спали в дороге?

— Да, — довольно неохотно ответил он.

На девушку при этом он не смотрел.

— Насколько крепко? — не сдавалась Вейлана.

Кларий посмотрел на нее, наткнулся взглядом на цветок и нахмурился:

— Вейлана, я полмира обошел во главе армии, каждый живой человек в которой жаждал моей смерти. Я привык спать чутко, от этого зависела моя жизнь. И эта привычка никуда не делась. Но мне хватает такого сна.

— Почему вас хотели убить ваши же солдаты? — потрясенно уставилась на него девушка.

— Потому что для меня не существует понятия своих и чужих. Пока я доволен окружающими, все в порядке, но те, кто вызывают мое недовольство, сильно об этом жалеют. И не важно, враги это или союзники.

Вейлана отвернулась, невольно касаясь пальцами щеки. Царапина зажила, не оставив следов, но память хранила все — и боль от удара, и горечь слез… Кларий сам признал, насколько ненадежный он союзник, и ничто не остановит его, если темный рыцарь решит выразить свое недовольство спутниками. А ведь ему ничего не стоит бросить союзников в беде, равнодушно наблюдая, как те пытаются справиться с проблемой. Вейлана имела возможность убедиться в этом не раз.

Но с другой стороны, как бы ни раздражали Клария его спутники, в конце концов он ведь приходил к ним на помощь.

— Сэр Кларий, — мягко упрекнула она. — Поверьте, здесь вам ничто не угрожает. Вы слишком важны для нас, чтобы кто-то из нас желал вашей смерти. У вас нет необходимости спать чутко.

Юноша ответил не сразу, вперил в нее задумчивый взгляд и усмехнулся:

— Тогда бы я не знал, что ты любишь тилерии. И я не опасаюсь никого из вас, как бы глубоко я ни спал, твои любимчики ничего не успеют со мной сделать. Не говоря уже о тебе. Но это — моя привычка, бороться с которой смысла нет. Разве что ты будешь целовать меня перед сном, — он криво усмехнулся.

— Я могла бы, — неожиданно смутилась Вейлана.

Вновь совершенно некстати ей вспомнилось тепло его губ, мягких и настойчивых. Слишком настойчивых в ее положении. Любой другой давно бы отступил, ожидая лучших времен. А Кларий… ему словно нравятся ее поцелуи, отнимающие у него сознание.

— Я не против, — усмешка превратилась в улыбку, неожиданно игривую.

Да и взгляд юноши изменился, заскользил по ней, отражая тот голод, что испытывал Кларий.

— Мы можем остановиться на ночлег, — предложила она.

Но темный рыцарь уже взял себя в руки:

— Заманчивое предложение, но я предпочту все же оставить все как есть. Ты здорово умеешь влипать в неприятности, и мне нужно оставаться в сознании, чтобы выручать тебя.

И он приступил к еде, демонстрируя, что разговор окончен.

А девушка в немом изумлении смотрела на него: эгоистичного, самовлюбленного тирана, которого боялась и ненавидела собственная армия, так легко признавшего, что он готов прийти ей на помощь. Не потому, что ему, слишком далеко зашедшему, не осталось выбора; потому что он сам этого хочет.

Ей казалось, услышать такое от Клария невозможно. И невольно губы ее тронула улыбка, объяснить себе которую она не сумела. Словно должно случиться нечто хорошее, о чем она пока лишь догадывается.

Может, впервые за весь этот путь она действительно поверила, что они найдут рыцаря?

Вейлана долго не могла заснуть, сквозь ресницы любуясь точеным профилем Клария. Ей никогда не устать от этого: редко когда встретишь столь правильную красоту. Не удивительно, что Клария полагают големом, казалось, природа не в силах создать такую безупречную внешность. И характер темного рыцаря здесь почти ни при чем. Был ли у него шанс стать другим? Вырасти хорошим человеком, не отрави его сердце тьмой черный колдун? Или подобное дитя обречено изначально?

Ей вспомнился маленький мальчик, запертый в подземелье, которое он считал своим домом. Сколько в нем было горечи и обид его обделенного детства! Но он не казался воплощением зла. Просто одинокий заброшенный ребенок, и, будь его детство чуть более счастливым, он вполне мог бы стать совсем другим человеком.

Но всей силы пробужденной белой ведьмы, последней в Азеиле, не хватит, чтобы изменить прошлое. И сейчас единственное, что ей по силам — это попытаться изменить будущее. А Кларий, как ни удивительно это звучит, вполне может ей в этом помочь. Темный рыцарь, сын черного колдуна — и вдруг добровольно готов помогать ей. В то время как его отец уничтожил всех остальных белых ведьм Азеила. А что хуже всего — всех рыцарей.

Все это кажется сном — да и вскоре грань между реальностью и сном расплывается, истончаясь. Вейлана погрузилась в сон, где вновь гуляла по лесам, окружавшим Цитадель. Только не одна, а в компании своего рыцаря, который там, во сне, очень сильно походил на Клария. Разве что более юного и беспечного.

Но на утро Вейлана уже не помнила это странное сновидение. Снова с легкой улыбкой предложила Кларию устроить ему крепкий сон, от которого он отказался с определенным сожалением. А Пэну и Триллу шепнула по секрету, что не стоит терять бдительности рядом даже со спящим Кларием.

Ее переполняло странное ожидание, словно Реульда вот-вот покажется за очередным поворотом, и там ее будет встречать юный рыцарь. И то, что до города ехать еще несколько суток, ее ничуть не смущало. А настроение постепенно ползло вверх, тем более, что пустынная Дивиния осталась наконец позади. Вейлане словно бы дышать стало легче, в Калириене присутствие черного колдуна почти не ощущалось.

Экипаж скользил над проселочной дорогой, мимо пробегали довольно обыденные пейзажи — небольшие рощи сменялись распаханными полями, иногда в отдалении мелькали деревеньки, вокруг — тихо и мирно. Казалось невозможным представить, что где-то идет война, черные башни распространяют по земле заразу и зреют источники дикой магии, которые некому усмирить. В этой местности, совершенно сельской, Вейлана отчего-то чувствовала себя в безопасности.

Но это ощущение прошло, когда дорога свернула в довольно густой лес.

Девушка выросла в окружении суровой красоты северных лесов и никогда не воспринимала лес как опасность. До сих пор она не забыла основы ориентирования среди деревьев, умела найти укрытие и еду, защититься от диких зверей и не отравиться ядовитыми растениями. Да и столичный лес был ее давним другом. Но здесь, в этой мрачной чащобе, Вейлана почувствовала себя очень неуютно.

А потому ничуть не удивилась, когда Пэн резко затормозил экипаж. Она ждала неприятностей.

— Что случилось?

— Там ребенок, — испуганно обернулся к ней парень.

— Ребенок? — переспросила Вейлана и торопливо выбралась из самоходки.

Пэн не ошибся, чуть не у самого носа экипажа сидела на попе маленькая девочка лет пяти. На заплаканном личике — страх и изумление, но боли не заметно. Видимо, Пэн все же сумел вовремя притормозить.

— Здравствуй, дитя, — Вейлана улыбнулась ей ласково.

— Здравствуйте… — пролепетала девчушка.

— Что с тобой случилось? Что ты делаешь здесь одна?

— Мой братик… его схватило чудовище! — прохныкала она.

— Какое чудовище? — насторожилась белая ведьма.

— В лесу… живет чудовище… но там ягодки… братик меня позвал… а мама запрещала туда ходить… а он хотел мамочку порадовать… мы полную корзинку собрали… не заметили, что далеко зашли… а… — девчушка сорвалась на плачь.

— В лесу живет чудовище, и оно схватило твоего брата? — сквозь всхлипы уловила Вейлана суть сбивчивого ее рассказа.

Та закивала и отчаянно разревелась.

Определенно, чудовище для этого ребенка не было чем-то необычным. Обыденность повседневной жизни. Есть лес, в лесу живет чудовище, и от него нужно держаться подальше. И плачет дитя не из-за этой встречи, а потому, что вместе с братом нарушила правила.

— Что происходит? — следом за Вейланой из экипажа выбрался Пэн.