Страница 14 из 19
– Так куда мы теперь пойдём? – прокручивая в руках трость, спросил гомункул.
– В мою скромную келью, – уловив иронию, Энви насмешливо оскалился.
Петляя по коридорам следом за Кестером, он то и дело ненадолго выходил из образа – то выражение лица слишком оживлённое для только что освобождённого от цепей, то походка быстрая и вприпрыжку. Его переполняло нетерпение, которое трудно было держать в узде, но Энви быстро спохватывался и снова играл заморенного, уставшего от всего гомункула, а внутри бушевала сила, и казалось, что сейчас он способен на что угодно.
***
– Прошу, – Кестер повёл рукой в сторону заставленного блюдами стола.
Энви с жадностью набросился на расставленную на алой скатерти еду. Пока он был в заточении, ему давали только хлеб с водой, причём ровно столько, чтобы не помер с голоду. Оглушённый болью и навалившимся одиночеством, гомункул не особо страдал от нехватки пищи, но стоило Энви немного прийти в себя, как сразу очень захотелось есть.
– Объясни нормально, что за хрень творится? – высасывая из кости мозг, потребовал Энви. – Зачем надо было устраивать этот спектакль и пытать меня, если тебе не нужно, чтобы у Кадди были свои гомункулы?
На его бледном – под стать прозвищу – лице опять появилась усмешка. Его манера уходить от вопросов подобным образом уже начинала раздражать.
– Что ты двойной агент, я понял. Но всё равно не врубаюсь в суть.
Костяной едва слышно вздохнул. Похоже, объяснять он не любил.
– Хотел понять, сколько ты сможешь выдержать. Честно говоря, ты даже превзошёл мои ожидания.
– Ненормальный… — оторопело протянул Энви, выронив кость. Он ещё понял бы, твори это Костяной ради получения удовольствия, но чтоб так… – Ладно, тогда… Проясни ещё вот что: зачем тебе я, если ты сам можешь справиться с этим сбродом?
– Я хочу попробовать создать философский камень. А для этого они должны быть в круге.
Энви подумал, что не так понял, но, переспросив, убедился в обратном. Некоторое время он в замешательстве смотрел на Костяного, осмысливая услышанное. Алхимик с невозмутимым видом попивал вино, внимательно глядя на него из-под полуопущенных век. Непохоже было, что он шутил.
– Большой он, этот круг? – с вымученной непринуждённостью поинтересовался гомункул.
– В пределах зала.
– Неплохо… А зачем тебе философский камень?
«Я не отдам его тебе. Этот камень должен стать моим!»
– Мне он не нужен, – словно прочитав его мысли, ответил Кестер. – Если получится его создать – отдам тебе.
Маска делового спокойствия слетела, обнажая крайнее изумление: алхимику – и даром не нужен могущественный артефакт, помогающий обходить Закон равноценного обмена? Да кто в это поверит?! Артефактами такого порядка не разбрасываются – это же всё равно что миллион отдать случайному прохожему.
– С чего такая щедрость?
– Камень станет для меня большим искушением, если останется при мне.
– Тогда зачем ты хочешь его создать? – брякнул Энви и испуганно зажал себе рот. Что если сейчас Костяной задумается и решит не возиться с камнем? Он же, получается, ничего от создания красной тинктуры не выигрывает!
– Меня интересует сам эксперимент. И раз уж речь зашла о щедрости: я не отдам его просто так.
А вот это уже похоже на правду. Другое дело, какую цену Кестер назначит за философский камень.
– Что ты хочешь за него? – гомункул пребывал в сильном волнении и не мог этого скрыть, как ни пытался унять дрожь в пальцах и лихорадочный блеск в глазах. Он и не думал, что так близко подойдёт к исполнению своей мечты. Ради того, чтобы её осуществить, Энви был готов на всё.
– Чтобы ты стал моим напарником, – заметив тень недовольства на лице гомункула, он тут же спросил: – Тебя что-то смущает?
– Огненный, – поморщился Энви. – Если я не вернусь, он устроит за мной охоту. Возможно и не найдёт, но рисковать мне бы не хотелось.
Кестер понимающе кивнул.
– Об этом можешь не волноваться. Стальной вернётся в Централ и доложит, что ты присоединился ко мне.
– Он уже знает о твоих планах?
– Пока нет. Кадди хочет выменять своего брата на Стального, так что вытащить его, как тебя, я не смогу. К тому же, — он поднял взгляд на насторожившегося Энви, — Эдвард не подходит для массовой резни.
– Чего ж ты его схватил тогда, а не дал уйти?
Взгляд Костяного выражал нечто, близкое к состраданию и сожалению.
– Кажется, переборщил я с пытками…
– Ты на что намекаешь? – мигом взвился Энви.
– Ни на что, – примирительно отозвался Кестер. – Стальной может смешать мне все карты, безопаснее, когда он под контролем.
– О, это он умеет, да…
– Тем более, упусти я его, это звучало бы подозрительно.
– Ты думаешь, что Элрик поднимет лапки вверх и будет покорно ждать, пока ты не выберешь удобный момент? Он точно как-нибудь выберется.
– Я бы не был так уверен.
– Он нашёл выход из желудка Глаттони, пусть и не без моей помощи, а тут какие-то кандалы, – презрительно фыркнул гомункул.
– Значит, буду пристальнее следить за ним, – Костяной встал со своего места и направился к выходу. – У тебя есть время до завтрашнего утра, чтобы отдохнуть.
– Замётано, – игриво отозвался гомункул.
Остановившись в дверях, Кестер обернулся через плечо.
– Надеюсь, ты не думаешь, что сможешь обмануть меня и сбежать с камнем?
Энви мгновенно подобрался, сжался в тугую, готовую вот-вот распрямиться, пружину.
– Это всего лишь предупреждение, – попытался смягчить свои слова Костяной. – Отдыхай.
Перевернувшись на спину, гомункул уставился в потолок. Ощущать под собой что-то кроме пронизывающего каменного холода было настолько непривычно, что скоро он сполз на цветастый ковёр, на котором замысловато сплетались линии разных цветов и толщины.
Время пролетело так быстро, что Энви даже удивился, когда вернулся Кестер.
– Как-то ты рано, – заметил гомункул, поднимаясь.
– Разве? – Костяной посмотрел на него с каким-то странным выражением. – Целая ночь прошла.
Они словно блуждали по громадной копии этого ковра, только если там Энви водил пальцем по линиям, то здесь шёл по ним. Гомункул пытался запомнить маршрут, но после десятка поворотов сбился и бросил это неблагодарное занятие.
– Долго ещё?
– Какой ты нетерпеливый.
– Мне уже давно не терпится размяться, – вытянув вверх руки, Энви с хрустом потянулся. – Хм. Тут холодно, а на стенах плесень. Насколько мы глубоко под землёй?
– На несколько этажей, – алхимик остановился у невзрачной двери. – А вот и место назначения. Только не срывайся на них сразу.
– Я и не собирался, – оскорбился гомункул, осторожно спускаясь по щербатой лестнице к Кестеру. Бросаться на толпу, тем более, когда у тебя нет перед ней особого преимущества, не стал бы даже он.
В просторном каменном зале их уже ждали – Энви сходу насчитал под два десятка человек в серых плащах и закрыл лицо рукой, чтобы его не выдала широкая бешеная улыбка. Среди них он знал лишь двоих, а остальных ненавидел заочно, уже за то, что принадлежали к этой поганой группировке.
Кадди расценил его жест по-своему.
– Ты перестарался, Костяной, – с осуждением произнёс он, сведя к переносице широкие брови.
– Это делу не помешает.
Алхимик и гомункул прошли в самый центр, миновав почтительно расступившихся людей. Кадди подался вперёд, выпучив глаза больше обычного, отчего напомнил Энви выброшенную на берег рыбу: наверняка был в том же возбуждённом состоянии, что и гомункул перед этим. Остальные выглядели не лучше, причём если кто посолиднее ещё держал себя в руках, то оказавшийся позади молодняк заинтересованно вытягивал шеи, активно перешёптывался и посмеивался.
Глянув под ноги, Энви заметил тонкие аккуратные линии круга преобразования, и про себя одобрительно хмыкнул.
– Господа, – губы Костяного тронула привычная, пугающая усмешка, – сегодня вы станете свидетелям чуда, нового витка эволюции… – на этих словах гомункул вздрогнул. Знакомая фраза, въевшаяся в подкорку. Расхожая фраза, имеющая особенное значение только для него. Ироничная уже потому, что сами «новые витки эволюции» неосознанно тянулись к слабым, уязвимым, глупым и таким удивительным людям.