Страница 65 из 85
Вновь я заступил на свою странную вахту. Вы теперь сидите, знаю, и думаете: совсем парень рехнулся. Ему бы доктору хорошему показаться, ему бы к хорошему, проверенному психиатру. Ой, не надо! Я прошел через такие сомнения, такие мысли. Было – моментами – было. И, поверьте на слово, моменты те были ужасны. Бездна, ребята, бездна. Никогда не толкайте ни себя, ни других в бездну. А если уж сунулись туда – чего уж не бывает в жизни – верьте всегда своей голове, своей в первую очередь. Потому что другой у вас все равно не будет, а чужая она и есть – чужая.
Так вот, возвращаясь к теме, вновь началась моя вахта. Я опять мало спал ночами, а когда случалось заснуть, все равно поднимался задолго до зари и, снедаемый тревогой и надеждой, словно на тропу войны, выходил навстречу незнакомцу. А он, как и прежде, снова и снова был неуловим, ускользал от меня непостижимым образом, оставляя повсюду лишь следы своего пребывания. И все чаще у меня возникало чувство, что я едва не наступил ему на пятки.
Покружив по квартире, содрогнувшись от вида отклоняющейся дверной ручки, едко пропотев, обжегши руку о невесть кем нагретый и оставленный где не надо чайник, задохнувшись от запаха своего одеколона, пролитого не мной, я хватался за перо. Я исписывал листок за листком, заполняя их своими мыслями и чувствами, облачая их в формы кипящих во мне образов. Кстати, эта привычка, работать по утрам, осталась у меня до сих пор. Надеюсь, навсегда.
Что, какую цену я заплатил за то мое состояние болезненного лихорадочного творчества, за то балансирование на грани узнавания и бытия – про то я сегодня не задумываюсь. Хотя, быть может, и стоило бы. Но тогда я горел, словно пламя горелки, я был пламенем, тиглем, атанором, в котором сознание переплавлялось в образы. Я был и топкой, и кочегаром, который швырял без оглядки в нее все, что могло гореть. А горело практически все. Поймите другое. Терять мне было нечего, а обрести я мог еще все. А для этого, надо было гореть, надо было фонтанировать огнем. Что я честно и пытался делать.
Впрочем, образ не вполне точен.
Сознательное и бессознательное в моих действиях было рядом, было перемешано, и то одно перевешивало, то другое. Никогда я не был стопроцентно расчетливым, но и безрассудным совсем уж не был тоже. Может, поэтому, в конце концов, мне и повезло немного.
Постепенно, медленно я стал приближаться к маячившей впереди меня тени. Я никогда не видел лица моего противника, я не знал про него ничего, кроме того, что для того, чтобы жить дальше, мне необходимо было обогнать его. Так получалось.
Мы с ним были соперниками. Он был фаворитом, я – вечным вторым. Не я, как мне казалось, затеял этот поединок, но раз уж он происходит, я должен в нем победить. Я должен был стать первым, только такой исход устраивал меня. Потому что я вбил себе в голову, что наше единоборство не на жизнь, а на смерть. Порой мне мнилось, что проиграю я, и мы погибнем вместе. Выиграю – будем оба жить. Ему, похоже, было наплевать на все, он не оглядывался, а я гнал, гнал, гнал вперед.
И, представьте, друзья мои, однажды утром я не услышал привычных шагов моего визави. Я закрыл глаза и досчитал до ста. Снова прислушался – никого. Ждать больше я заставить себя не мог, но, считай я хоть до следующего утра, эффект был бы тот же. Я встал и медленно обошел свои владения. Это было непривычно, но я впервые обнаружил все предметы и все вещества на тех местах, на которых они были оставлены мной вечером. Я не почувствовал ни чьего присутствия, никто не путался у меня под ногами. Как свободно, как прекрасно пусто и чисто было впереди, во все стороны, повсюду! Я – один. Только я и утро. И ничьей спины перед глазами, ничьего подлого затылка, который, плюй в него не плюй, не уберется!
Какое блаженство, какая свобода, друзья мои! Какой простор!
Исчезло, наконец, привидение из моего дома, из моей жизни. Собственное домашнее привидение. Не Кентервильское, другое. Ушел непрошеный визитер, не попрощавшись, между прочим, по-английски. Пропал, сгинул, как липкое болезненное наваждение.
Так, ликуя, думал я тогда.
Теперь, друзья, я думаю несколько иначе. Потому что все знаю, думаю, что знаю. Откуда? Наверное, не смогу объяснить вам этого. Однажды тихо и ясно, словно Благая весть, вошло в меня знание. Словно кто, понимаете, шепнул на ушко. Не верите? Хотите, чтобы все равно рассказал? Воля ваша, но я предупредил, что все равно не поверите. Доказательств-то у меня нет.
Друзья мои, в моем происшествии нет страшной тайны, хотя все так и выглядит. Как оказалось, я гнался за самим собой. О, сколько эмоций! А вы чего ждали? Хотели услышать историю о маньяке? Так вот, я и есть маньяк. В некотором роде, конечно. Успокойтесь, успокойтесь, я вас, право же, не дурачил и не дурачу. Повторяю еще раз, совершенно серьезно: все эти дикие дни я гнался за самим собой. Не понимаете? За собой таки, каким видел себя в мечтах. Видимо, слишком сильно мечтал. Как оказалось, вредно. Нет, не запрещается. Что вы, пожалуйста. Мои мечты материализовались, стали самостоятельной реальностью, зажили своей отдельной жизнью и побежали вперед. А я остался на месте. Я отстал от них, и с каждым днем отставал все больше. А когда осознал это, рванул за ними. И если бы не поднажал немного, оставался бы до сих пор там, где не был никому интересен, не был никому нужен. Даже себе. И никогда не смог бы собрать вас всех в своем доме, чтобы угостить чашечкой кофе и рассказать свою правдивую историю. Этой истории просто не было, она бы не состоялась. Теперь же она есть и, надеюсь, будет иметь продолжение. Знаете, ведь чтобы не вернуться в прошлый кошмар я вынужден, просто вынужден постоянно двигаться вперед. Честно говоря, я просто боюсь остановиться. Это не просто, но я не могу иначе.
Вот вы и узнали все. Все – все. Кем был, кем стал и что мне это стоило. Узнали, как я попал в переплет. Сначала, конечно, в переносном, а потом и в буквальном смысле. На этой полке мои книги. Вон там, видите, сколько их. И, причем, второе осуществилось благодаря первому. А все вместе составило мою жизнь. И я ни о чем не жалею, ни секунды не жалел и жалеть не буду. Лишь одна осталась во мне навсегда незаживающая, саднящая рана. Солли. Когда удается заснуть ночью, мне часто сниться, что она возвращается ко мне. Я хочу обнять ее, и тут же просыпаюсь, и уже не могу заснуть. И тогда я встаю, и иду к столу, иду на свою галеру, на которую сам себя сослал навечно и к которой прикован серебряной цепью. Я принимаюсь писать, о чем угодно, но только не о том, про что был мой сон. Я потерял ее. Я потерял мою Солли. Но, вот парадокс, потеряв ее, я обрел бессмертие, потому что ждать ее я буду вечно.
Куда же ты, Фил? Уже уходишь? Почему так спешно? Ну, всего хорошего, дорогой. Как никому, желаю тебе успеха. Да-да. К тому же, твой кофе уже остыл.