Страница 39 из 46
– Как ты можешь терпеть своё поражение? – произнесла Тилли. – Никогда не прощай нанесённых обид!
Он и не подозревал, что в человеческом голосе может звучать такая ярость.
– Тывыпализвремениичувствуешьсебяпотерянным, какребёнок, – продолжала Тилли. – Сейчас рождается новое будущее и новый ты, Сатрэм! Не торопись, но и не мешай этому.
Она взывала к его эго, и оно мерцало внутри, как северное сияние.
– Твоё эго, как саднящая рана, – возвещала она. – Помоги ему вырасти. Ибо ты зван и призван! Отбрось сомнения. Почувствуй энергию, текущую через тебя, и двигайся вперёд, как тотальное существо!
Он стоял перед ней, безоружный, обнажённый, такой как есть.
Тилли коснуласьегогрудираскалённымкусочком древесного угля и что-то начертила на коже.
Остроконечный серп луны.
Расправленные крылья совы.
Хищные когти льва.
Иссиня-чёрный узор мерцал в неровном свете костра, перекатываясь под кожей.
Полный сомнений, Сатрэм возразил:
– Я всего лишь уродливое ночное существо, не имеющее названия, жалкий выродок. Что я могу?!
Внезапно она преобразилась. Изогнутый нож, которым она скрепляла волосы, собранные на темени, блеснул, как лунный серп.
Сатрэм слушал её прорицания, туманные и двусмысленные. Она призывала сокрушить Акторию:
– Мы будем смертоносны!
Её лицо приобрело холодное надменное выражение.
– Твоя сила уже внутри тебя, её не затолкаешь туда насильно. Ты – самый первый из богов нового мира. Взгляни на себя! Ты прекрасен.
Ему хотелось молиться ей, воплощению возмездия с безумным взором.
Тилли подошла близко-близко и, шепнув ему на ухо что-то соблазнительное, вынула нож из волос. Они упали ему на лицо. Дыхание Тилли было спокойным и глубоким. Но зрачки сузились, ноздри подрагивали. Воплощённая ярость.
Глухие упругие звуки рядом. Это сердце Тилли билось, как барабан шамана. Где-то тонко заныли свирели.
Её чувственные губы, полуприкрытые глаза, ладони, плечи...
Всё перепуталось – страх и страсть. Похожие на богов и на грешников, они предались древнему чувственному обряду. Сердце Сатрэма билось в унисон с глухими ударами ритуального барабана.
Она доказала, что ей известны все наслаждения, доступные людям.
Это было словно борьба.
Между ними установились чрезвычайно болезненные отношения. Слишком сильные чувства – насмерть, до полного подчинения. Опасный накал страстей: перманентный конфликт, безосновательные обвинения, громкие скандалы. Они часто и яростно спорили, ругались, как рыночные торговцы. Иногда она могла проклинать его в течение получаса, и ни разу не повторить одно и то же ругательство. Казалось, она изо всех сил старается утопить его в своих инстинктивных желаниях, и им суждено расстаться со смертельной обидой, но каждую следующую ночь она продолжала кромсать его тёмное сердце.
Но она была сильнейшим феромоном. С ней даже среди руин он чувствовал себя обитателем царских чертогов. Только ему отводилась роль слуги, готового исполнить любое её желание.
Она наводила на него злые сны о ненависти и мести. Во сне он не сдерживал себя. И ничего не боялся.
Она стала его королевой. Он её полководцем. Им была нужна армия. Порой казалось, что из-за Кольца уже доносятся отчаянные вопли жадных до крови и наслаждений существ. Древние сущности, созданные опасными тёмными чарами, до поры не замечали его...
***
Они стояли возле длинной заводи под отвесной стеной внутреннего шлейфа. Над ними на шестиметровой высоте нависала ажурная листва гигантских аспарагусов.
Мгла натянула надповерхностьюводыбледную дымку.
Тилли, щурясь, смотрела на мерцающую гладь. Отражённый свет капал на её волосы и дрожал, умирая. День шёл на убыль, мутный, набрякшийвлагойигубительнымииспарениями.
Они скользнули в перелесок. Средиредкихдеревьевнаткнулись на взрытую землю, выдернутые корни и тут же вышли на след.
В миражной дымке маячило нечто. Тилли дала Сатрэму сигнал ждать, а сама двинулась вперёд.
Сатрэм был счастлив. Влажная мгла облегала тело. На груди мерцало лунное тавро. За спиной шуршали перепончатые крылья.
Тёмная, скрытая листвой фигурамаячилавпереди, потом вышла из-за деревьев. Незнакомец был огромен. Он рычал и скалил огромные зубы, обнажая синеватые дёсны.
Катаморф. Гигансткий, тупой и беспощадный.
Тилли выхватила из голенища сапога нож и метнула в него. Удар был молниеносен и точен. Ужаленный остриём, катаморф взвизгнул и помчался прочь.
Они помчалась через заросли напролом и погнали катаморфа в город, к Сент-Долор. Тилли задыхалась от азарта, одержимая жаждой крови. Сатрэм летел чуть позади, изредка касаясь крыльями крон деревьев.
Она настигла жертву у соборных ворот, рванулась, прыгнула ему на спину, сбив с ног, повалила на землю, и, ловко оседлав, нанесла молниеносный удар ножом.
Сатрэм сделал то же самое. Его нож угодил в горло жертвы.
Губы и руки обожгла кровь. Чужая, горячая.
Раненый катаморф коротко вскрикнул и стих, только хрипел, захлёбываясь кровью. Через несколько мгновений обмяк.
Тилли сидела на мёртвом катаморфе отяжелевшая, удовлетворённая. Потом подняла руку и мазнула Сатрэма по лицу кровавой ладонью.
Обессиленный, он бесцельно водил лезвием ножа по земле.
– Вставай, – приказал Тилли.
Он разжал пальцы, выронив нож, сполз с мертвеца и поднялся на ноги, дрожа от возбуждения.
Тилли вопрошающе подняла на него глаза.
– Мне не страшно, – сказал Сатрэм.
Она улыбнулась. Между зубов у неё чернела кровь.
Тилли встала, отошла к стене и принялась вытирать окровавленные руки о стену. Потом медленно, слегка пошатнувшись, словно в опьянении, повернулась.
Её серые глаза помутнели и остановили на нём полный цинизма взгляд. Сатрэм отвернулся и из-под прядей волос взглянул на небо. Ему показалось, что облака, пропоротые шпилем Собора, вот-вот начнут кровоточить.
И вдруг Тилли закричала.
Это был дьявольский вопль. От него можно было обезуметь, он валил с ног. Крик перешёл в визг и долго не стихал. Ни одно живое существо не могло бы вопить так долго, звук возникал без помощи лёгких и голосовых связок. У Сатрэма возникло странное чувство, будто этот надменный голос дважды прокричал его имя, вызывая непреодолимое желание спрятаться.
Такое не забудешь до конца дней.Зовневедомогожестокогобожества.
Сатрэм понял, что сегодня принёс этому божеству первую жертву.
Беспощадные, узнающие глаза древнего демона смотрели ему в прямо лицо.
***
В течение следующих суток Сатрэм с крыши башни наблюдал за малейшими переменами во внешнем Кольце. Он был настороже.
Вот они, врата смерти. За ними начинался безжизненный хаос.
Он чувствовал, нечто непознаваемое уже пришло в движение.
Вдруг стало тихо.
За границу Кольца он проник отовсюду сразу, через каждый камень, каждую песчинку.
Перед ним лежала багровая пустыня, раскалённая, как гигантское печное жерло. Пепел, мягкий, красный, дробящийся от трения частицы о частицу, устилал равнину до самого горизонта. Тонкий, почти невесомый красный порошок висел в неподвижном воздухе. Горький запах гари смешивался со сладковатым, тошнотворным духом тлена. Красную мглу изредка озаряли вспышки молний.
Над самой землёй витали чёрные тени, разрастались, ползли к ногам. Множество внимательных глаз смотрели на Сатрэма, и в каждом тлела чья-то дремлющая душа.
Он был не один. Чьё-то присутствие ощущалось почти физически.
Впереди темнели руины древнего капища. Сатрэм не знал, какому божеству посвящено это сооружение, от былого величия остались лишь смутные очертания величественных стен.
Вход чернел у подножия известнякового гребня, торчащего из пепла
точно гигантская овальная пластина. От него в глубину шёл туннель с гладкими стенами.