Тавро Лилит

Сатрэм поднялся по узкой лестнице, ведущей к святилищу. Рядом с его тенью легла чья-то ещё, беспокойная, тревожная.

– Остановись, – лукаво прошептала тень.

Сатрэм повиновался.

Когда он её увидел, у него сдали нервы.

Нечёткая, едва различимая... Тилли? ЛИЛИТ!

Сатрэм был уверен, это она. Сумеречная всадница. Порождение тьмы. Чёрная Луна.

Её туловище вздрагивало, раздуваясь и сжимаясь. В движениях было что-то мягкое, отвратительное. Поэтому, когда она вскинула голову, Сатрэм даже удивился, что у неё человеческое лицо. Только глаза были белёсыми как у дохлой рыбы. В них плыли едва различимые синие тени.

Она облизнула губы, словно изъеденные сыростью и холодом. Раздался голос, тихий и вибрирующий, словно собранный множества разных тембров. Губы её оставались неподвижными, но он отчётливо услышал шёпот:

– С-с-сатрэ-эм-м-м-м….

Вспышки молний вычерчивали контрастными тенями её хищный профиль, высокие скулы.

Тонкая ткань лилась по телу, полному нечеловеческой грации. Но инстинкт Сатрэма говорил о присутствии монстра, способного влиять на разум сильнее транквилизатора. Под одеждой пряталась первобытная суть с острыми клыками и мощным чешуйчатым хвостом.

Сатрэм потянулся к ней рукой.

– Ко мне нельзя прикасаться, – остановила она. – Здесь, за Кольцом, моя энергия смертельна. Вы живёте в трёх измерениях, а мы существуем в четырнадцати. Нам не нужны ни глаза, ни уши, ни язык, ни голосовые связки.Учитываянашиотличия, этоплохосказываетсянавашихтелах, нотебепонравиться здесь, только будет непривычно в искусственном пространстве, предназначенном для других энергий.

Проглотив слюну, Сатрэм моргнул, как будто хотел избавиться от видения.

– Все цели, идеологии, религии – ложь, – вещала она. – И твоя жалкая жизнь, полная разочарований. Ты ничтожен, слаб и управляем. Так стань же тотальным существом, богом нового мира!

Она откинула край одежды.

В руках у неё был меч, огромный и тяжелый. Клинок, изогнутый вперёд, в сторону лезвия, украшала насечка из рун.

Воздух вокруг вибрировал, пуская странную рябь, будто это была галлюцинация.

– Это аура Меча, – объяснила она.

Потом что-то проникло в его сознание.

Что-то произошло…

Сатрэм почувствовал изменение в энергетическом поле и закрыл глаза.

Мысли бежали всё быстрее, он словно нёсся по туннелю линейного времени, ускоряясь, пока скорость не достигла огромной величины.

Затем произошло преображение.

Он увидел своё тело закованным в чёрную латную броню, тяжёлые доспехи, отполированные до зеркального блеска.

Лунное, пульсирующее тьмой тавро Лилит в центре груди. И точно такое же мерцало во вскинутой вверх руке.

Шагая в такт учащённому дыханию, Сатрэм двинулся в сторону разрыва в Кольце. Он был полон решимости и намеренно нарушал гармонию.

В голове звучали слова, великолепно, отчётливо, и перевести их во внешний, реальный мир казалось простой задачей:

– Я, воин Кровавого круга! Я, пересекающий границу! Я Сатрэм из клана Чёрной Луны!

На имя своего идола откликнулся хор неведомых голосов. Сатрэма окружили странные существа, они кричали жуткими голосами, похожими на смех гиен. К нему приближались тихие ритмичные звуки, напоминающие стук копыт, когда где-то вдали проходит стадо. Неся гибель и распад, неслись неведомые твари из дикого жуткого прошлого или туманного зловещего будущего.

Невероятные монстры плыли в пылевых потоках. Множество конечностей извивались, стараясь коснуться священного тавра Лилит на его груди. Их движения были молниеносны, но неточны, словно они были слепы. Огромные, алчно раскрытые, безгубые рты стенали. В их криках слышалось возбуждение.

Чудовища, заклейменные отметинами Тёмных Богов, мчались к стене Кольца.

Он чуял их голод. Трещали кости, шуршали крылья, стрекотали невнятные голоса, чавкали алчущие рты. Их ярость – это не ярость смертных. Это гнев, сокрушающий башни гордыни, сотрясающий небеса.

Два противоположных потока энергии схлестнулись, уничтожая пространство в месте столкновения. Волна багрового мрака уверенно подавляла остатки света.

Сатрэм сбросил плащ на землю, и расправив перепончатые крылья, поднялся над Акторией.

– Да торжествует рука того, кто совершит мщение над народами!

Тавро на груди горело, он чувствовал, как его линии переливаются и мерцают, являясь частью его самого. Он знал, что не остановится.

Полированная броня мерцала в сполохах молний.

Глаза Сатрэма смотрели в пустоту. Пальцы сжались в кулаки, словно сдавили горло врага.

Он представил грядущие кровавые походы.

Война началась...

Чёрный ящик

***

Торн стоял на ледяном карнизе, повисшем над бездонной расселиной, и смотрел вниз, в узкий провал, заполненный тёмным бархатистым туманом. Он понимал, всё кончено.

Налетевший шквал наполнил воздух колючей пылью. Торн стёр с лица снежную взвесь и взглянул на вершину горы. Сверкающая белизна ледников на фоне фиолетового неба, величественное зрелище.

Его давно манила эта таинственная земля, лежащая к северу от Экваториального океана. Несколько миль рифлёного снега, не уступающего по твёрдости льду, неровная скальная стена, и дымящиеся вершины Нарамских Твердынь. Неизведанная, пугающе бесконечная снежная страна.

Восхождение Торн начал с южной стороны ледника. Первые часы марша были мучительны. Дневной переход в пятнадцать стадий, и вот он один на один с вершиной Нарама. Только слепой ветер, дико свистящий над острым, как нож, гребнем горного кряжа, и он – ничтожный, уязвимый.

Привалившись спиной к острой грани ледяного излома, Торн снова посмотрел вниз. Мгла. Ничего, кроме мглы. На мгновенье ему показалось, что сквозь тьму оттуда просачивается едва заметное красноватое свечение.

Бред. Мираж.

Торн переступил с ноги на ногу, и облачко искрящихся кристалликов, переливаясь, полетело вниз. Вдруг по самому краю периферийного зрения скользнула тень, и вскоре послышался короткий сухой удар. По поверхности карниза с хрустом поползли чёрные трещины, раздался скрежет раздираемого льда, лопающихся швов горных пород. Гору сотрясла судорога.

Затем было стремительное падение и слепящая боль.

Торн инстинктивно вжался в какую-то выемку и переждал, пока летели вниз последние обломки пород и осколки льда. Когда всё стихло, открыл глаза. Сверху свалилась большая охапка снега. Торн поднял голову, оценивая шансы выбраться. Никаких шансов.

Только что стоял на самой вершине мира, и вот валяется как груда бесполезной породы на самом дне, жалкий, пронизываемый болью. Он снял перчатки и осторожно обследовал себя, опасаясь серьёзных повреждений, но пальцы повсюду ощущали только ровную гладкую поверхность костюма. Да будет вовеки благословен изобретатель самовосстанавливающегося амитила!

Итак, он на дне расселины, как маленькое разумное насекомое, безжалостно стиснутое камнями. Один в ледяной могиле. Умирать придётся медленно и мучительно. Несколько суток лежать здесь, в самом укромном уголке Нарамских Твердынь, молча уставившись в ледяной потолок. Над ледниками высочайшей горной системы Атлена свирепствовал ветер. Скоро солнце опустится за горизонт, погружая мир в долгую ночь.

Он в отчаянии закричал, но его крик, стиснутый стенами расселины, так и умер, не найдя выхода. А потом наступила тишина, время от времени нарушаемая лишь стуком камней, сдвинутых ветром где-то наверху, и глухим рокотом оседающих пород.

Торн достал из-за пазухи Грумов Кристалл. Луч света запрыгал по ледяным стенам. В первые мгновенья ему показалось, что он видит на них странные чешуйчатые пластины, потом заметил неподалёку в снегу темнеющий выступ. Встав на четвереньки, пополз к нему. Смахнув снег, осмотрел странное каменистое образование, слабо пульсирующее красноватым светом.

Мгновенная догадка – это же легендарный амутум! О нём столько рассказывал наставник Грум. Единственный металл во всем мире, светящийся в темноте кроваво-красным. Торн сгрёб снег в сторону.