Изнанка желаний

Двинул окружной дорогой, вдоль Охты. Забрался западнее, пересёк Большеохтинский мост. Решил, что уж на Чернышевской волшебницы меня поджидать не будут.

После внезапного спринта голени и икры противно ныли, да и общее самочувствие было не радужное. От резких движений в затылке вспухала глухая боль. Но к тому моменту, как я добрался до станции, большая часть неприятных ощущений пропала. Регенерация своё дело знала хорошо и отрабатывала без осечек.

Вот что интересно, а такое счастье от чего зависит? Даже крох знаний хватало, чтобы вычленить главное. Задарма местная система работать не собирается, непременно возьмёт плату. Только чем? То, что все волшебницы могли похвастать выдающейся силушкой и крепкостью, это несомненно. А ещё был Концепт. Какой Концепт у меня, я не знал. Соответственно, не мог даже предположить, какую цену возьмут за его использование.

И только на эскалаторе я догадался глянуть на перстень. Как-никак именно он связал меня с Изнанкой и являлся наиболее заметным внешним атрибутом моего нового звания.

Голубому камню, оправленному в перстень, было несладко. Паутина, замеченная мной ещё у дома, разрослась, её нити налились темнотой. Хуже того, он потускнел. В его глубине поселилась едва заметная сероватая хмарь.

Эти преображения мне совсем не понравились. У меня не было причин не верить Бехемоту и Рите насчёт важности кольца, и я готов был принять, что колдовство поместило в него мою душу. А это означало, что вселенский закон равновесия работал без перебоев.

Сойдя с эскалатора, я встал на платформе. Дождался поезда, обретя в толпе ехавших домой после рабочей рутины спасение от лишнего внимания.

Я мог без помех крошить кирпичи голыми руками. Был способен разгоняться до скоростей, которые заставили бы бегунов мирового уровня посереть от зависти. Исправно исцелял травмы, даже не задумываясь над ними. Может, даже отрастил бы конечность, если бы потерял её (проверять это я, конечно же, не собирался).

А взамен у меня откусывали кусочки души. Или она истощалась. Или её потихоньку растворяло.

Но судя по тому, с какой небрежностью Рита разбрасывалась огнём, существовал способ нейтрализовывать уничтожение духа. И если вспомнить, о чём она трепалась с Бехемотом…

Я горько ухмыльнулся. Ну как же иначе? Делай добрые дела, а вернее — убивай злыдней, и непременно последует награда. Как хорошо, что я уже присмотрел первую цель!

Ублюдок Диптер меня подставил. Направил прямиком к тем, кто убил бы меня без долгих раздумий. И хуже всего то, что я засветился перед миритритками. Как конченый придурок. Повезло ещё, что в лицо меня видела только Алина. А на камерах будет запечатлён лишь какой-то подозрительный хмырь, который ходит в капюшоне, несмотря на летнюю жару. А также толкает бедных слабых девочек.

Наверное, в этот момент как раз уламывают охранников Плазы, чтобы показали записи с камер. Могут сказать, что я тянулся к кошельку Алины. Или что я буйный поклонник, который не раз угрожал ей расправой, если она не станет со мной встречаться. А то и вовсе ничего не скажут. Проведут ладонью, заворожат парней, и те притворятся мебелью, пока волшебницы будут хозяйничать в комнате наблюдения.

Как поступил бы на моём месте главный герой какой-нибудь влажноватой повести? Например, припёрся бы к местному криминальному авторитету, расправился бы с его охраной да и отжал бы весь подпольный бизнес. Заимел бы новую квартиру, тачку, потрахивал бы дочь бывшего босса, которая в эдакого удальца влюбилась бы с первого взгляда.

Увы, подобный сценарий мне не по зубам. Во-первых, я не знал ни одного важного бандита. Во-вторых, проверять, спасёт ли регенерация от пули в затылок, как-то не тянуло. В-третьих, резкая рокировка власти неизбежно привлечёт внимание, поползут слухи, дойдут до волшебниц — и кранты мне.

Сейчас важно затаиться. Выход на меня имели Бехемот, которому болтать обо мне было равносильно смерти… и Диптер. Его я пришью, а дальше заживу совершенно нормальной жизнью. Буду изредка снимать кошек с деревьев и давить слабеньких демонов.

И всё бы ничего, но не об этой жизни я мечтал. Не о том, что забьюсь в угол и буду трястись от малейшего шороха. Судьба в лице голодного кота подарила мне шанс — и я его не упущу. Непременно раскопаю способ отвадить от себя разных охотников. И местная инквизиция, и плотоядные демоны, и алчущие внутренностей волшебниц колдуны — все обломаются.

Наполеоновские планы не мешали прикрывать перстень от взглядов людей, ехавших со мной в одном вагоне. Мало ли какие совпадения бывают.

Рита звала лишённых магии обывателей куклами. Правильно, чем ещё играть девочкам, если не куклами? Такое прозвище многое говорило о порядках, царивших среди волшебниц. Презрение к людям ещё никого до добра не доводило.

Двор родного дома встретил меня необычной оживлённостью. Мигала синими огнями скорая помощь, рядом пристроилась пара полицейских машин — пожилой бобик и молоденькая лада веста.

Сердце ухнуло в пятки, когда я заметил на тротуаре у соседней парадной кровавые разводы. А возле них — полиэтиленовый мешок с уж больно характерными очертаниями.

Мрачные мужчины в форме отгоняли зевак. Один полицейский фотографировал сцену, второй — записывал протокол. Другие… я не обратил внимания на других.

Поймал смутно знакомую тётку, с которой иногда перебрасывался парой слов. О погоде, о школьной форме её детей, о болезни собаки — с её стороны, поддакивания — с моей. Но сейчас меня волновала не погода.

— Что тут случилось?

Тётка заохала, не то правда переживая, не то раззадоривая себя перед ближайшими неделями сплетен.

— Толяныч, хрыч сраный! Добухался-таки, скотина. Мне Люда говорит: вышел, шатаясь, пристал к Лёшке — это который из четыреста второй… был. Ну слово за слово, что-то придурку не понравилось, он возьми да вытащи кухонный нож. И зачем брал? Точно зарезать кого-то хотел. Вытащил — и бить, бить. Как заведённый. А у самого рожа такая, словно шарики за ролики закатились…

Она ещё продолжала что-то говорить, обсасывать подробности, добавлять выдуманные детали. Но я её уже не слушал. В висках шумела кровь.

Негодный материал, сказал Диптер. Нестабилен.

Что, мудила, доигрался в бога? Разрешил проблему, договорился с демоном? Как там свет, ещё не льётся из задницы?

Я рванул к своей парадной, заскочил внутрь. Зубами отбил формулу перехода. Мир привычно размылся.

Я ринулась в соседнюю парадную. Туда, где жил Толяныч. Беспомощно пискнул домофон, когда я рванула дверь на себя. Этажа я, конечно, не знала, потому промчалась по всем девяти. Нигде не было и следа Диптера.

Так ведь он наверняка вернулся к насиженному месту. Подумал, что я уже не вернусь. Подтолкнул Толяныча к убийству — мелочная месть за испытанное унижение. И уполз на любимую дверь.

Я перепрыгнула через перила и ухнула с девятого этажа. Приземлилась на колени, скрипнувшие болью, отбросила её, как нечто совсем не существенное.

Значение имела только смерть человека. По моей вине.

К своей лестничной клетке я подбиралась, словно тигр, крадущийся к антилопе. Медленно, стараясь не издавать ни звука. Пригибалась зачем-то, хотя уж это-то лишнее.

Мои старания окупились. Когда я выскочила на клетку, то увидела, как пульсирует на двери чёрная слизь. В ней проявился рот.

— Госпожа?! Вы!..

Я не дослушала. Незачем. Это пустое. Никого не вернёт. Не исправит ошибки.

Её прикроет только новая смерть. Уничтожение демона, которому я имела глупость поверить.

Молодцевато ухнув, я прыгнула и впечаталась обеими ногами в деревянную дверь. Она с треском вылетела из петель, развалилась на две половины. Брызнула мерзкая жижа.

Диптер завизжал — дико, как умирающий зверь. Но я не остановилась. Перекатилась и, не вставая, вцепилась в слизь. Принялась рвать её, разбрасывать здоровые шматы. Может, не самый красивый метод. Но он работал.

Потому что демон умирал. Его вопли становились всё тише. Каждая порция зачерпнутой грязи судорожно содрогалась и, теряя подобие жизни, разливалась бессильной мутью. Морда демона попыталась уплыть от меня — я прыгнула, как охотящаяся кошка. Зачерпнула горстью глаз и раздавила его. Из-под пальцев потёк едкий чёрный гной. Он пробился сквозь нечувствительность к боли. Я поспешно вытерла ладонь о пол.