Моё солнце

Илара перевела взгляд на визитку.

— Почему вы сотрудничаете?

— Не хочу думать, что она умерла из-за меня. Я — нехороший человек, я принуждаю к сексу многих женщин, и, если я понесу наказание, так тому и быть — но ещё никого я не доводил до смерти.

Альден взял визитку, мельком взглянув на неё, положил во внутренний карман. Кивнул.

— Мы свяжемся, если возникнут вопросы.

И развернулся, уводя с собой Илару. Та наклонилась ближе.

— Он настоящий говнюк! — одними губами.

Альден только выразительно поднял брови.

У земли лёгкий ветер колыхал изрезанной формы крылья медовицы.

Уже в машине Альден достал из бардачка глазные капли.

— Очки очками — глаза всё равно сохнут, — проморгался. — Надо?

— Нет, спасибо, — Илара помотала головой. Устало опустилась в кресле. Зевнула. — Куда теперь?

Альден запустил машину.

— Ну, раз всё прошло спокойно, я отвезу тебя сразу домой. Разрешаю завтра опоздать на пару часов.

Илара благодарно кивнула. Когда машина отъехала, она уже спала.

***— Гилем? Гилем, ты не отвечал, и я решила прийти.

Гилем стоял перед зеркалом, не удостоив гостью вниманием.

— Кролик бегает вправо или влево — я забыл.

— Что? — девушка снимала в прихожей верхнюю одежду и подняла голову. Гилем повернулся. Он завязывал галстук.

— Рассказ про кролика, который бегает вокруг дерева — вправо или влево?

В его руках были концы галстука — но завязать их не получалось. Узкий конец бегал кроликом вокруг широкого, повторяя слова присказки, но путался, не в состоянии найти выход. Он слишком долго его не надевал.

— Ты куда-то собираешься?

Тамар подошла ближе, смотря на него через зеркало. Он успел забыть о ней.

— Мне нужно что-то надеть?

— Нет — я пойду один.

Гилем в который раз распустил галстук и начал заново. Тамар хотела подойти со спины, обнять, помочь, как делала не раз — но, словно, натыкалась вокруг него на стену, которую тот возвёл за секунды. Она уже ничего не могла сделать.

Кролик под руками прыгал и петлял. Кажется, он понимал всю глупость своего положения. Руки помнили движения, но они становились бессмысленными. Кролик бегал один. Гилем что-то делал не так. Он снова расправил концы.

— Гилем, что произошло? Ты не звонишь, не пишешь. Не отвечаешь, когда я пытаюсь с тобой связаться.

— Я потерял комм — возможно, выронил где-то. Я не знал, что ты звонила.

— Да ты из Сети не вылезаешь — как ты мог не знать? — она развернула его к себе за плечо. — Гилем, посмотри на меня. Что с тобой происходит?

Он снова отвернулся к зеркалу.

— Если ты подумаешь — сама всё поймёшь.

Так всё-таки узкий вокруг широкого или наоборот? Гилем перехлестнул концы. В раскладке появилась лиса и начала кругами загонять кролика.

Тамар давно перестала быть ему интересна.

— Возможно, если бы ты была ближе…

Скука — результат отсутствия смысла.

Тамар стала ходить по комнате.

— Гилем, ты же знаешь, что я не могу: для босса этот проект слишком важен. Я отдаю тебе все выходные — я думала, мы пойдём куда-нибудь на юбилей, но не смогла до тебя дозвониться.

Глаза, смотревшие из зеркала, блестели, как холодный фарфор. Девушке очень захотелось, чтобы он отвернулся. Или перестал двигать пальцами.

— Гилем прости меня. Я не знаю, что ещё сказать.

Он опустил руку и махнул в сторону, разбив стакан с водой, в которой смачивал пальцы.

— Перед ним извинись.

Тамар застыла.

— Да пошёл ты.

Резко развернулась и ушла, хлопнув дверью. Кажется, даже обувь решила надевать не здесь. Руки, плетя узел, наконец вспомнили.

Лиса бегает за кроликом и загоняет в нору. Гилем улыбнулся в зеркало, оценивая результат.

Она любит высотки. Может часами смотреть на них, представляя планировку, разбивая на сектора, выделяя уровни. Здесь проходит скоростной лифт. Остальные шахты заканчиваются здесь, и нужно перейти по этажу на другую сторону. Пожарный буфер. Ещё один. Насосы и резервуары с водой. Вентиляционные шахты…

Гилем бесцельно бродил по городу. Как он собирался снова найти её? Он узнает её? Почувствует? Как он поймёт, куда идти? У него вообще есть план? Гилем встал посреди улицы, не зная, куда идти. Была ночь, и юбилейные послабления больше не действовали. Вокруг ходили одни вампиры. Мужчины, женщины. Бегали дети. Шумели машины. Но Её не было.

Ночной город не похож на себя днём. Бережная иллюминация не бьёт по глазам. Разноцветный газ циркулирует по трубкам, невидимым при свете солнца, меняя очертания предметов. Газ легко пульсирует, и улицы, словно, оказываются на опутанном флуоресцентными жгутами морском дне. Им вторят дорожные знаки и указатели направлений. В общий вид вплетается даже кричащая днём реклама. Муниципальное управление хочет видеть город красивым.

Мимо прошёл парень, курящий дико сладкие сигареты — Гилем чихнул, пытаясь избавиться от приторного запаха в носу, однако, тот сопровождал его, пока Гилем не окунулся в едкое облако выхлопа автомобилей. Он так бродил до утра. Пару раз ел, наобум выбирая заведение. Этой ночью он никого не встретил. Как и следующей. Лишь под утро третьей ночи он нашёл её.

Прямые светлые волосы опускались ниже лопаток. Пальто не скрывало объём фарфорового платья. Она стояла, запрокинув голову, и, опираясь на зонт-трость, смотрела на что-то на противоположной стороне улицы.

В груди кольнуло.

Он поспешил к ней.

— Эмбер?

Девушка обернулась.

— Прошу прощения?

Гилем остановился, виновато улыбнувшись.

— Это я извиняюсь — я принял вас за подругу.

— Мы знакомы?

— Получается, что нет, — он развёл руками. — Я Гилем.

Девушка, оценивая, осмотрела его с ног до головы.

— Джанет, — и снова подняла голову.

Гилем подошёл ближе, пытаясь проследить за её взглядом.

— Высокое здание.

— Одно из самых высоких в квартале.

— Вас интересуют небоскрёбы?

— Вы, кажется, ждали подругу.

— Она не придёт.

Джанет скосила не него взгляд и сделала шаг в сторону. Подняла руку, показывая.

— Преднапряжённый камень перемежается со стеклом. Форма сложная, необходимо использовать алгоритм Коэна-Бэка, чтобы правильно разобраться с линией отсечения.

Гилем рассмеялся.

— Простите?

— Я — инженер-архитектор, работаю в БМА. После работы люблю погулять по улицам и смотреть на чужие здания, — Джанет улыбнулась. — У меня отличное пространственное мышление.

Гилем улыбнулся в ответ на её улыбку.

— Я это уже понял, — снова посмотрел на здание. — Что вы о нём скажете?

Она тоже подняла глаза.

— Это — типовой небоскрёб группы компаний Инилия. В нём сто сорок пять этажей, последние пять целиком отведены под технические нужды. Для такой высоты используется сорок девять лифтов: двадцать пять пассажирских, четырнадцать грузовых. Каждый грузовой лифт может поднять до трёхсот семидесяти девяти килограмм, — девушка подняла руку, чертя линию. — По центральной оси здания расположены шахты суперскоростных лифтов. Они проходят через все этажи и доезжают до последнего за тридцать восемь и шесть десятых секунды. Изменение давления внутри кабины позволяет пассажирам совсем не чувствовать скорости.

Она стала вращать кистью, показывая.

— На высоте ветер создаёт вихревые потоки, которые качают здания, иногда до двадцати пяти градусов, и каждый застройщик справляется с ними по-своему. Инилия закручивает свои здания в спираль. У соседней с ней высотки на каждой грани — вытяжные дефлекторы. Многие устанавливают между этажами амортизирующие установки, которые гасят колебания. Без всего этого, здания бы просто ломались от ветра — такие они высокие…

— Ты действительно их любишь.

Она была не похожа на Эмбер. Её платье было дороже, она получила лучшее образование и занималась любимым делом. Но Гилем продолжал видеть в ней Её. Его дорогую и, теперь уже навечно, любимую Эмбер.