Моё солнце

Я люблю тебя…

Шёпот пьющего кровь убийцы.

Он увидел её на празднике в честь юбилея. На ней было струящееся синее платье, лёгкие туфли и короткий осенний плащ. Светлые волосы сияли, как солнце, в пасмурных сумерках. Увидев, он уже не смог отвести взгляд. Она улыбнулась, проходя мимо.

— У тебя красивые глаза.

— В… ты считаешь?

— Когда так смотрят, глаза всегда красивые.

Обернулась.

— Ты идёшь?

Он хотел сказать, но она уже шла дальше, лёгкая, как ветер. В воздухе остался лишь тающий шлейф её духов. Не обращая внимания на прохожих, грозя затеряться между ними.

— Постой!

И она действительно остановилась.

— П-подожди. Я с тобой!

Мать благословенная, она снова улыбнулась!

Её звали Эмбер, в ушах блестели янтарные розы, а в руках — бокал с игристым вином. Он повёл её в ресторан, где, как он знал, равно встречали и людей, и вампиров.

— Ты не сказал, как тебя зовут.

Там, за окном бурлил город, здесь же — лёгкая музыка обрамляла незатейливые беседы.

— Эрдалл, Гилем. Гил.

— Ты нечасто знакомишься с девушками.

— С людьми на улице ещё ни разу.

— У тебя есть знакомые люди?

— Я тестирую программы для мелких фирм, нахожу ошибки, проверяю сопротивляемость. Людей среди моих клиентов больше — почти все компании вампиров поглощены Гемостадией.

— Я думала вампиры не разбираются в технологиях.

Он улыбнулся отпив из стакана с тёмной кровью. Цыкнул сквозь зубы от джина внутри.

— Ты мало с кем встречалась.

— Так и есть, — она улыбнулась в ответ слегка смущённо. — Ты — первый вампир, с которым я общаюсь. То есть — мои друзья знакомы с вампирами, мой издатель… — она подняла глаза. — А мне как-то даже в голову не приходило.

— Что же случилось сегодня?

Её глаза отливали изумрудной зеленью такой яркой и глубокой, что казалось, присмотревшись, можно увидеть грани.

— Сегодня, видимо, такой день, — Эмбер кивнула на стакан. — Я могу попробовать?

— Не уверен, что тебе понравится… Эй, там крепко!

Но она уже его взяла и подняла к лицу. Тонкий аромат джина не смог перекрыть металлический запах.

— Чья это кровь?

Человеческая.

— Свиная.

Гилем сам не понял, почему соврал. Она бы испугалась? Вряд ли — она сама предложила. Он не сводил глаз, пока она пила. Глоток вышел совсем маленьким. Эмбер поморщилась и поднесла руку к губам. Посмотрела на него и рассмеялась.

— У тебя такой взгляд — всё в порядке?

Он нахмурился, забирая стакан.

— Лучше так не делай — ты же не знаешь, что там.

— Но ты же мне сказал.

Сказал. Гилем скосил на неё взгляд.

— Понравилось?

Эмбер смеясь замотала головой, запила вкус крови вином.

— И совсем некрепко.

— Это тебе некрепко, — Гилем фыркнул беззлобно, забирая обратно стакан. — У нас и производство алкоголя не налажено.

— Почему?

— А мы его не пьём.

Глядя на то, как он опрокинул в себя стакан, Эмбер не сильно ему поверила. Но, вместо этого, спросила:

— Почему не крупных?

— М? — рот наполнен кровью с джином, стакан мягко стукнулся о стол.

— Почему ты не работаешь с крупными компаниями? Платили бы больше.

— Больше. Но кто-то должен этим заниматься — иначе от мелких ничего не останется.

— Так ты у нас бескорыстный благодетель маленьких фирм?

— Ну почему же бескорыстный — иногда из них вырастают очень солидные предприятия — а мне, в таком случае, положен бонус.

Она рассмеялась, он улыбнулся, не скрываясь, смотрел на неё, слушал переливы её голоса. Любовался изумрудным блеском глаз в свете ламп.

— Ты сказала об издателе — ты пишешь? Я мог тебя читать?

— Только если у тебя сад на крыше, — всё так же, смеясь. — Я пишу для журнала — это несерьёзно.

— А что серьёзно?

Ему захотелось убрать волосы от её лица, но она сделала это сама. Эмбер выдохнуда и посмотрела на него.

— Давай не будем.

— Почему?

— Мой работодатель крайне неприятный человек. Наглая сволочь и просто мудак. Не хочу сейчас об этом.

— Ладно, извини.

Эмбер неспешно тянула вино.

— Откуда у тебя шрам?

Гилем машинально потянулся большим пальцем, но убрал руку на полпути. Над верхней губой шёл косой шрам, ему вторила тонкая белёсая полоска на десне.

— Он с детства. Отец держал мастерскую — у него там стояли очень неудобные тиски — мне по грудь. Я хотел помочь ему, ну и…

Гилем улыбнулся, разводя руками.

— Зубы сломал, кровищи наглотался — отец возил меня промывать.

Он всё же коснулся пальцем губы, посмотрел на него, словно там должна была остаться кровь. Гилем до сих пор помнил, как это произошло. Как смотрел, словно со стороны, на тугую рукоять, которую должен был повернуть, на то, как внезапно она поддалась, и вот, он уже летит вперёд, вниз, прямо на металл. Помнил боль, вкус крови во рту и острые кромки зубов там, где их не должно быть. Отец берёт его на руки. Вкус непривычный — слегка сладковатый, — уже потом Гилем узнал, что это из-за химического состава и присутствия в крови вампиров низководороной глюкозы.

— Шрам не стал меньше?

Гилем поднял глаза.

— А должен?

— А зубы?..

— Что зубы?

— У тебя все зубы на месте.

— Так вставили же, — Гилем широко улыбнулся, открывая зубы. Два выделялись: были слишком ровными. Насмешливо наклонил голову, хотел уже задать вопрос, но она перевела тему.

— Значит, у вас это семейное?

— М?

— Ну… чинить, разбирать на запчасти, проверять работоспособность…

Улыбнулся, не разжимая губ.

— Можно сказать и так.

Он наблюдал за ней, привалившись к окну, она позволяла на себя смотреть.

— Ты очень худой. Маленькие компании плохо платят?

Гилем тихо рассмеялся, снова почти касаясь пальцем шрама. При его весе ему и правда стоило быть на двадцать сантиметров ниже.

— За это стоит благодарить родителей: они не оставили мне выбора.

Внезапно он встал, беря её за руку.

— Пойдём отсюда?

— А вино?..

— Я куплю тебе ещё.

На выходе, со стендов на них смотрели рекламки поставщиков еды, алкоголя и крови. Взгляд всегда цеплялся за аляповатое клыкастое личико «Крови Мидори». Неровный детский рисунок за тридцать лет почти не изменился и, пережив своих более симпатичных конкурентов, стал самым популярным, узнаваемым и наглядно успешным брендом в вампирской рекламе.

Гилем действительно купил ей вина — для себя же решил, что ему хватит. Ливший весь день дождь прекратился, и лужи блестели масляными разводами в свете неоновых огней.

— Что это?

Эмбер почти коснулась тонкой полупрозрачной полоски у него под чёлкой, которая проецировала невидимую для глаза, но обманывающую камеры голограмму на лицо. Гилем сам её сделал. Он поднял взгляд за её рукой.

— Защищает меня от камер. И тебя, если встанешь ближе.

— Ты преступник?

— Я слишком хорошо знаю, как всё работает, — улыбнулся. — Последнее, что я хочу — это, чтобы кто-то использовал моё лицо.

— А так можно?..

— Ты ничего не знаешь об этом городе, верно?

Эмбер помолчала, опустив глаза.

— Я знаю, что здесь сложно жить, как хочешь.

Он подошёл к ней.

— Посмотри на ту камеру, — приблизился ещё, на уровень глаз, показывая еле заметный блестящий глазок. — Она, как и все остальные, создаёт проекцию твоего лица, высчитывает рост, комплекцию, а по ним — вес. Считывая мимику, понимает, что ты говоришь. Есть мошенники, которые используют эти данные, чтобы взломать твои счета, украсть личность или даже её уничтожить.

— Как-то это грустно… — Эмбер зябко повела плечами, невольно скидывая его руку. — Давай о чём-нибудь более весёлом? — посмотрела на него. — Сколько тебе лет?

— Двадцать шесть.

— Да?.. — Эмбер удивлённо подняла брови. — А я думала…

— Что?

— Нет. ничего.

Он не даст ей это сделать ещё раз.