Грани миров

Просматривая обнаруженные фотографии, Адриан заметил одну важную деталь: если те были сделаны в кабинетах психотерапевтов, то на заднем фоне обязательно присутствовали уже знакомые африканские маски. Озлобленные рожи корчились и позади Адель, и около Эжени. Они же, — один в один, маски были абсолютно идентичны, — скалились в приёмной доктора Вирда.

Странностей было много, они наслаивались одна на другую и не давали разглядеть полной картины. Когда Адель закончила практику и уехала жить в один из отдалённых Швейцарских городков, появился Эжени де Лор. Едва тот закончил практику, чтобы отойти от дел и поселиться в Германии, как в Париже открыл свою клинику доктор Герман Вирд. Было похоже, что эти трое или принадлежат к одной секте, или делают одно дело. Да они даже практику вели в одном и том же здании, просто меняя название и делая внутри ремонт!

Эта мысль заставила Адриана надолго задуматься. Почему одно и то же здание? Почему одни и те же маски? Почему психоаналитика? Почему три врача похожи друг на друга, как родственники?

— А что, если это один человек? — спросил Адриан, переплетая пальцы.

Плагг, развалившийся перед парнем на компьютерном столе, лениво перевернулся на бок и подпёр голову лапой.

— Ещё варианты?

— Одна семья? Мафия, всё такое.

— Ага, как же. Ты ещё про теорию заговора подумай.

— Так и параноиком недолго стать.

Адриан откинулся на спинку кресла и утомлённо потёр глаза пальцами. Время было около четырёх утра, и он уже почти шесть часов не вылезал из интернета. Спина болела, глаза болели, голова гудела от переизбытка информации. Но Адриан всё равно не смог бы уснуть от нервов — он чертовски переживал за Ледибаг.

За Ледибаг, которая уже несколько дней не приходила ни к нему, ни на патруль. Даже с выскочившей из ниоткуда акумой Коту Нуару пришлось разбираться самому; благо, так оказалась слабенькой. А вот объясняться перед папарацци было намного сложнее.

— Где Ледибаг? — спрашивали журналисты.

— Что с вашей Леди, Кот Нуар?

— Почему вы сегодня один?

— С Ледибаг всё в порядке?

Кот скалил клыки в модельной улыбке, — спасибо, отец, за науку, — и уверял нервных людей, что всё в порядке. Он не знал, куда пропала Ледибаг и что с ней происходит. Ему оставалось только скрещивать пальцы на удачу и продолжать своё расследование, используя каждую свободную минуту.

Было бы неправильно сказать, что Адриан остался совсем один в этой ситуации. Прежде всего, с ним был Плагг — как и всегда, конечно. Квами подбадривал своего подопечного, говорил, что всё будет хорошо и не давал скатиться в деструктивное плохое настроение. Он постоянно мельтешил рядом и частенько напоминал Адриану, что тот не один.

А ещё рядом была Таролог. Эмили. Мама. Она приходила не каждый день, ссылаясь то на дела, то на неудобство — ей было неприятно долгое время находиться в обычном мире, и почти все свои часы она проводила за Гранью, в мире Шута. Однако, едва у неё появлялись силы, Эмили приходила к сыну в комнату и делала то, чего она лишилась ранее. Она была его матерью.

Адриан терялся из-за этого, если честно. Эмили умерла, когда он был в противном детско-подростковом периоде и любил родителей сильнее всего. Он только начал эмоционально отдаляться что от матери, что от отца, когда Эмили просто пропала из его жизни. Словно вычеркнули слово из короткого предложения.

Адриан помнил, какая агония тогда пожирала его сознание. Он разом лишился и матери, и отца, в которых, несмотря ни на что, очень нуждался. Эмилии не было рядом, а Габриэль, хоть и продолжал любить сына, делал это очень по-своему. Издалека. Он был слишком поглощён своим горем, и Адриан не мог его винить. Плохого настроения в тот период хватило на всех.

Теперь же Эмили, вновь возникнув в его жизни, старалась восполнить своё отсутствие. Она спрашивала Адриана о школе, о его друзьях, о любимой девушке. Они говорили про его увлечения и антипатии. Не было ни одной запретной темы… кроме отца.

Эмили не избегала говорить про Габриэля, но при этом у неё было такое выражение лица, что Адриан сам не начинал эти разговоры. Глаза матери становились влажными, голос тихим, а губы едва заметно дрожали. Было очевидно, что подобные разговоры ранят её.

Но Адриан не мог не задать вопрос. Всего один:

— Ты его любишь?

Эмили сразу же поняла, о ком говорил её сын. Болезненно улыбнувшись, она кивнула, не сказав больше ни слова. Но в её глазах Адриан увидел то же выражение, которое часто наблюдал в собственных, смотрясь в зеркало.

Эмили Агрест любила своего мужа больше жизни и была готова буквально на что угодно ради него.

Она приходила к Адриану не только ради комфортных, но пустых разговоров. Они также обсуждали расследование Кота Нуара. Эмили по каким-то своим причинам не могла пока влезть в это дело, но не отказывала сыну в совете или взгляде со стороны. Она также согласилась переправить Кота Нуара в кабинет доктора Вирда вечером для продолжения его расследования. У Адриана не было возможности изучить Адель Симпсон или Эжени де Лор, однако Герман Вирд всё ещё оставался буквально на ладони.

Он не знал точно, зачем ему нужно в кабинет психотерапевта и что он хотел бы там найти. Наверное, Адриан ждал чего-то обыденного, вроде недопитых чашек с кофе, кучи бумажек и отчётов, личные дела больных и пачек лекарств.

Вместо этого, выйдя из портала Шута, он обнаружил Ледибаг.

Германа Вирда в кабинете не было. Девушка сидела на кушетке для пациентов, сохраняя спину болезненно-прямой, и на лице у неё была одна из масок. Слишком большой аксессуар скрывал не только лицо героини, но и часть шеи. Адриан со своего места не мог увидеть даже кончиков хвостиков любви всей своей жизни.

Скалящаяся маска на теле Ледибаг смотрелась крайне отталкивающе. Словно кто-то взял тело и совместил девичьи тонкие плечи с совершенно не подходящей головой — впрочем, так оно и было. Она представляла какой-то сюрреализм, из-за которого шерсть у любого добропорядочного Кота встала бы дыбом.

Адриан с болью смотрел на свою возлюбленную. Единственное, чего ему хотелось — это чтобы вся эта фантасмагория с акумами наконец закончилась. И для начала стоило бы стянуть маску с героини. Жаль не так, как он всегда мечтал.

Вот только Эмили не дала ему и шагу сделать.

— Не приближайся, — предупредила Таролог.

Адриан вздрогнул, но кивнул. Ледибаг не пошевелилась, когда они появились, даже не повернула головы. Она продолжала сидеть с болезненно-прямой спиной, сложив руки на коленях, и, кажется, даже не дышала.

Адриан сглотнул.

— Это полный…

— Даже не думай ругаться. Я тебя не так воспитывала.

Адриан дёрнул плечом. В последнее время его воспитанием занимался Плагг, но в укор матери это ставить было просто некрасиво.

Увидев недовольство своего ребёнка, Эмили мягко улыбнулась.

— Ситуация действительно… так себе.

С этим Адриан бы поспорил, потому что «так себе» было недостаточным определением. Ледибаг, попавшая под атаку акумы, больше подходила для тех описаний, которые использовал Плагг.

Он, не приближаясь, обошёл Ледибаг по кругу — благо размеры кабинета позволяли, а кушетка для пациентов стояла по середине. Девушка не шевелилась, даже когда он зашёл ей за спину и всё-таки увидел любимые хвостики. Маска оказалась приросшей к лицу Ледибаг, чего Адриан, признаться честно, испугался. Дерево настолько плавно и естественно переходило в мягкую кожу, что без кошачьей внимательности он бы даже не заметил ничего необычного.

Почти в тот же момент, когда Адриан вернулся на изначальную позицию, дверь в кабинет открылась и вошёл Герман Вирд. Выглядел он как всегда: мрачный уставший взгляд, тёмный костюм, чёрные почти-грязные волосы. Заметив Кота и Таролога, доктор Вирд совсем не удивился.

— Я, признаться, ждал вас немного позже, — сказал он, проходя к шкафу и открывая дверцы.

Внутри хранились медикаменты, графин с водой и высокие стаканы для посетителей. Доктор Вирд налил воду в стакан, выдавил одну таблетку и подошёл к Ледибаг. Кот увидел, как голова героини запрокинулась, а деревянная маска распахнула огромный уродливый рот. Туда доктор Вирд и кинул таблетку, заливая её водой.