Страница 13 из 15
Пашка явно не понимал меня. Я поцеловала его в щёку и двинулась к губам.
– Милый, – позвала, потому как он продолжал бездействовать. – Поцелуй меня ещё раз… Очень хочу.
Спустя минут десять, переживая, что поцелуями он не ограничится, так как руки уже блуждали у меня под майкой, я отстранилась, горячо шепча:
– Ребята рядом. Пойдём домой, накормлю. Ты же, наверное, голодный…
Он недовольно вздохнул, но хватку ослабил. Мы оторвались друг от друга, я собралась выйти, а Паша сказал, поглаживая меня по животу:
– Пристегнись, съездим кое-куда.
– Куда? – улыбнулась я. – Я же в пижаме…
– Мы ненадолго.
– Нет, я не поеду, – подумав, заявила я и открыла дверь.
– Закрой! – посуровел он.
Я как будто не расслышала, спустила одну ногу, привстала… И тут меня потянуло назад – не по собственной воле. Это Пашка схватился за мою майку и нещадно возвращал меня на место.
– Да что ж такое… – прокряхтела я, плюхаясь обратно.
– Действительно. Что ж такое? Закрой дверь, я сказал. – Я сердито взглянула на него, но дверь захлопнула. – Благодарю, Полина Викторовна.
Куда направляемся, он так и не сообщил. На светофоре достал мой шелковый платок из кармана, я неделю его в доме ищу, а он оказывается вон где.
– Завяжи глаза.
– Зачем? Это чтобы в кучу их не собирать, да? Мы куда-то пойдём?
– Завязывай, говорю, болтушка… – Он сунул платок мне под нос. Я цокнула, но повязала, бурча при этом:
– Из машины в таком виде я не выйду.
– Значит потащу.
– Ну, Паш… – заканючила я, а он в своей манере выдал:
– Цыц, Полина, – погладил меня по колену и тронулся.
Я пыталась прикинуть, куда он меня везёт, но в итоге запуталась. А когда двигатель заглох, повернулась, протянула к нему руки и его не нащупала, потому что он, подлец, открыл дверь и вышел.
– Бекетов, – разозлилась я, опершись о сиденье. Подумала стянуть платок с глаз, но он пресёк попытку:
– Не смей подглядывать.
Дверь захлопнул, затем, кажется, открыл багажник.
– Паш, я сказала: не выйду.
– Ты много чего говоришь. Я скоро слушать перестану.
Он схватил меня за плечи, наклонил вперёд, я нелепо подчинилась, не понимая, чего хочет. Оказалось, он куртку на меня накинул.
– Выходим, Полинка, – радостно шепнул мне на ухо и взял за руку, помогая выбраться из машины. Я кряхтела и бурчала, ступая на ощупь. – Перестань, я всё прикрыл.
Он вёл меня приобняв, а я жалась к нему, боясь столкнуться с прохожими или споткнуться. Напрасно боялась. Место вроде как неоживлённое, спокойное, даже машины слышались где-то вдалеке. Вскоре Паша остановился и приказал:
– Замри. – Как будто был выбор.
Что-то звякнуло, затем раздались щелчки, я вспомнила о ключах и перепугалась. Не полезут ли ребята в сумку?.. Хотя с какой стати? Ну смотрел Антон подозрительно, и что? В нашу спальню им входить запрещено, а сумку я оставила на пуфике.
– Готовься.
Мы куда-то вошли. Платок Пашка развязывал неспешно, я жмурилась и смеялась, по-детски стало интересно, куда он меня привёл.
– Открывай. – Он поцеловал меня в висок, снял куртку с моих плеч и отстранился, но я чувствовала его позади.
– Ты не уходи, – сказала на всякий случай.
– Я здесь, – ответил он.
Глаза я открыла и хихикнула. Мы были в ресторане. Безлюдный банкетный зал утопал в разных цветах. Они были везде: на столиках, на стульях, на полу… Разметав тапком лепестки, я шагнула вперёд, и вдруг что-то щёлкнуло, свет стал тусклым. Теперь под софитами находился единственный столик в центре.
Встав за спиной, Пашка меня обнял.
– Да ты романтик, – шепнула я, хоть и подозревала, что занимался всем не он и вообще пропадал по иной причине.
Он наклонился, потёрся об меня щекой, запустил руку мне под майку и сказал:
– Люблю тебя. – Звучало уже как-то требовательно.
– И я… тебя, – словно нехотя призналась я. Первый отцовский запрет нарушен. И это только начало.
– Уверена?
– В чём?
– Во всём… Ты точно его хочешь?
– Хочу! И не смей больше спрашивать. – Злилась я в первую очередь на себя. Злилась на то, что ранее позволила себе усомниться.
– Хорошо. Спасибо тебе… – шепнул он и поцеловал меня в шею. – Я рад. Очень… Спасибо.
– За что «спасибо»? – не поняла я и повернулась.
– За всё… За тебя. За согласие. За твою любовь.
Мы смотрели друг другу в глаза. И в его было столько нежности и тепла, что я едва не кинулась на шею в признании. Паша вовремя полез целоваться.
– Мы здесь одни, – нетерпеливо сообщил он, когда я не позволила оголить себя.
– Да? – Не веря, я повертелась.
– Да. Пошли скорее.
Он потащил меня куда-то из зала.
– Куда? Да погоди же… Это неправильно. Я не хочу тут. Это не твой ресторан…
– Не мой. Отметимся в твоём кабинете. – Он вновь потянул меня за собой.
– Моём? – разинула я рот.
– Твоём. Ты теперь не только будущая мать, но и бизнес-леди.
Он вёл меня по коридору, пока я глупо таращила глаза. Он что, мне ресторан подарил? Зачем? Я ведь ничего не просила…
Коридор закончился, мы свернули налево и оказались перед единственной дверью. Он мигом её отворил. Кабинет как кабинет. Мужа заинтересовал диван. Его «ненадолго» растянулось на приличное время, но я не возражала.
Паша был особенно ласков и внимателен. Больше смотрел в глаза, больше целовал, мягче трогал, иначе дышал, прижимался к груди, ловил мои стоны… Возможно, мне это казалось из-за предстоящей разлуки, и я пыталась насытиться воспоминаниями, но было волшебно. И в ответ я старалась доставить ему не меньшее удовольствие.
– Ты как? – спросил он, снимая меня с себя. – В порядке? Тебе хорошо?
Я улыбнулась, прижалась к его плечу.
– Очень хорошо. А тебе?
– И мне… – кивнул он, а отдышавшись, рассмеялся: – Где твоя майка?
– Ты вроде сидишь на ней.
– А шорты?
– А шорты тут… – Я тоже рассмеялась, глядя, как он застёгивает брюки. Потом он пытался помочь мне одеться, но лез с поцелуями, так что мы ещё чуть-чуть задержались.
Сегодня Паша побыл не только в роли заботливого мужа и любовника, но и официанта. Я старалась веселиться, но сердце вдруг забилось в волнении. Успокоилась я дома, когда нашла в сумке ключи. С грустью взглянула на усталого Пашку, зовущего меня в постель, и стало так горько. Через несколько часов меня здесь не будет. И после его «спасибо» я чувствовала себя предателем.
В полночь, лёжа на груди мужа, я прислушивалась к его дыханию и убеждала себя, что поступаю верно. Подумаешь, пропаду на месяц. Ну побесится он, ничего страшного. Зато наконец поймёт, как мне живётся с тайнами. Возможно, поймёт. Если нет, буду держаться за штаны…
Ворочалась так минут тридцать. Измучила себя. Присела, вздыхая, посмотрела в сторону открытого окна. На улице было тепло, шторы легонько развивались, а мне пришла охота отметить, что вид отличный, в духе настоящей мелодрамы. Мне бы встать у окна, а следующим кадром я исчезну.
– Да уж, – усмехнулась, представив картину, и тут же позвала: – Паша…
Паша не ответил. Я тихонько потормошила его, взяв за руку, спал он крепко, но я уже не уверена, что на счастье. С каждой минутой желание уйти гасло. Справлюсь ли?
Я достала вещи из шкафа, переоделась в ванной, потом постояла у кровати, глядя на мужа. Очень хотелось, чтобы он открыл глаза, обнял меня и сказал, что это очередная ложь, которую я неверно поняла.
«Нет, это правда… Это правда, и ты его любишь, поэтому не отступай. Иди. Бояться нечего. Так нужно. Не глупи, Полина, иди…»
Я потёрла лицо и коснулась его груди, борясь с желанием поцеловать.
Диван в гостиной пустовал. На всякий случай я прогулялась по дому. Темнота и никого. Отец настрого запретил освобождать пленника, с чем я не согласилась, а он вынудил меня пообещать, что не стану влезать. Вынуждать всё-таки не стоило, потому что оставить его не смогу.
Ключи остались в спальне, но ноги сами вели в подвал. Страх не отступал, сердце колотилось, я боялась, что меня поймают и ничего не успею. Теперь чувствовала себя героиней триллера. Я подёргала дверь, убедилась, что та заперта, и пошла к террасе. У выхода пришлось повозиться с колокольчиками. Давно пора бы их снять. Вернусь, непременно ими займусь. А я вернусь. Пашка всё осознает. Ради нас, ради нашей семьи…