Страница 31 из 43
Уэс разжимает кулак, облокачивается на прилавок и медленно поглаживает мою шею.
Картер останавливается прямо передо мной и смотрит на располосованную щеку. С этого расстояния вижу, что одна сторона его челюсти распухла. Должно быть, он тоже получил довольно сильный удар во время драки. За маской притворства в глазах вспыхивает гнев, но он пришел сюда поговорить не о том, что беглецы разукрасили наши лица.
– Я просто хотел первым поздравить тебя с днем рождения! – он протягивает мне букет, уже поставленный в бутылку, и гордо улыбается. А затем с торжествующей улыбкой смотрит на Уэса.
Я машинально принимаю букет и смотрю в недоумении на цветы.
– Сейчас май? – спрашиваю я тихо, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Ага. 3 мая, – Картер выгибает грудь.
– Я... – мои глаза смотрят сквозь цветы и останавливаются на одной точке на полу, – я не думала, что у меня будет еще один день рождения.
Моргнув, поднимаю глаза и вижу, что Картер смотрит на Уэса с мстительным удовлетворением, а Уэс наблюдает за мной с плохо скрываемым беспокойством на лице.
– Спасибо, Картер, – шепчу я, обнимая его одной рукой, в то время как другой держу Уэса за плечо. – Увидимся позже, хорошо?
Уверена, что Картер и Уэс за моей спиной обмениваются оскорбительными взглядами, но Уэс не поведется и не покажет, что ему не все равно.
– Хорошо, Рейнбоу Брайт, – говорит он. Затем выстреливает в меня из воображаемого пистолета и подмигивает, направляясь к выходу. – Приходи попозже. Мои родные тоже хотят поздравить тебя с днем рождения.
Я не отвечаю, но в ту секунду, когда шесть футов три дюйма Картера исчезают из виду, чувствую, как все тело Уэса рядом со мной напрягается.
Я ставлю цветы на пол и поворачиваюсь к нему.
– Пожалуйста, не психуй. Картер и я просто др…
– Сегодня твой день рождения? – брови Уэса приподнимаются и сходятся вместе.
– А... эм… да. Наверное, да, – улыбаюсь, все еще пытаясь осознать тот факт, что я все-таки дожила до двадцати.
– Черт, – он заправляет влажные волосы за ухо и смотрит в пустой коридор, – я не знал.
Я смеюсь:
– Если тебе от этого станет легче, я тоже не знала.
– Это неважно, – серьезно отвечает Уэс.
Затем, без предупреждения, он наклоняется и прижимается своими губами к моим. Сердце начинает колотиться. Мысли разбегаются. Перед глазами разлетаются сверкающие искорки. И перколятор в моем мозгу, который когда-то экстрагировал радость, постанывает и поскрипывает, пока, наконец, не избавляется от всей ржавчины и паутины и снова не начинает выпускать светящиеся частички в мой кровоток.
Я касаюсь его плеч, лица, волос – всего, до чего могу дотронуться. Мне нужно убедиться, что он действительно здесь.
Он действительно здесь.
Уэс углубляет поцелуй, напирая на меня со страстью, которой я не ощущала с тех пор, как... Нет. Нет, нет, нет.
Перколятор снова отключается.
Искорки гаснут.
Сердце падает, утягивая за собой мои мысли.
Уэс разрывает наш поцелуй, и отстранившись на четверть дюйма от моих губ, говорит мне то, о чем я уже знаю.
– Мне нужно идти.
– Но… ты только что пришел, – шепчу я, чувствуя, как длинные пальцы отчаяния начинают сжиматься вокруг моего горла.
– Я сейчас вернусь. Обещаю, – Уэс смотрит на меня с решительностью в глазах и последний раз целует в губы, но я слишком ошарашена, чтобы ответить на поцелуй. – Если я хочу достать то, что заказала Кью засветло, мне нужно идти сейчас.
Еще до того, как я успеваю кивнуть, лучший подарок на день рождения, который я когда-либо получала, сбегает от меня.
***
мош-пит* – место, где устраивают мош. Обычно это круг, который толпа зрителей освобождает для любителей моша. Мош или мошинг (moshing) синоним слова «слэм». Слэм и мош – несколько разные вещи. Мош жестче, он больше похож на танец, включающий удары руками и ногами. Слэм или слем – действие на концертах, где поклонники специально толкаются и прыгают у сцены, бурно выражая восторг. Место, где происходит слэм, называют слэмпитом («ямой для слэма»).
батарейки D* – наиболее крупноформатный типоразмер, применяемый в элементах питания потребительского уровня.
ГЛАВА
XVIII
Уэс
– Конечно, это ее гребаный день рождения. Почему бы в тот день, когда я появлюсь с пустыми руками, да ещё и после недельного запоя, не быть ее гребаному дню рождению? Боже, я такой придурок.
Я шагаю по безлюдной парковке, разговаривая вслух сам с собой и размахивая пистолетом, наплевав на то, что меня могут увидеть. Теперь по улицам ходят только «Бонис» и люди, которые слишком глупы или безрассудны, чтобы тех бояться.
Похоже, я только что присоединился ко второй категории.
Земля влажная после вчерашней грозы с дождем, и небо всё еще затянуто облаками. Я приближаюсь к перекрестку перед торговым центром, а ветер раздувает мою расстегнутую рубашку, как плащ, и мне это нравится. Нравится электрический заряд в воздухе. Такое чувство, что может случиться все, что угодно. Кажется, что я могу, черт возьми, промаршировать по этой улице прямо в аптеку и справиться с кем-угодно или с чем угодно, что встанет у меня на пути.
Ощущения такие, будто я только что зацеловал Рейнбоу Уильямс до потери чувств.
Я поворачиваюсь и иду по тротуару вместо того, чтобы пройти за торговым центром, потому что прямо сейчас я чертовски непобедим. Рейн всё еще здесь. Никто еще не сообщил копам, что она спасла Квинта. И Рейн не трахается с Картером. Я понял это в ту секунду, когда этот мелкий сучок прокашлялся. Если бы они переспали, он бы не просто злобно пялился и пытался умничать, а наставил бы на меня винтовку своего папаши.
Незаметно для самого себя я оказываюсь стоящим прямо перед разбитой дверью CVS*. Никаких диких собак. Никаких раздутых трупов с дредами. Никаких маньяков-убийц на мотоциклах.
Думаю, бог любит меня, когда я стараюсь не быть придурком.
Знаю, есть шанс, что какой-нибудь укуренный бони снесет мне голову, как только я загляну внутрь, но также есть вероятность, что этот магазин снова функционирует. Почта вроде как заработала. Электричество снова есть. «Бургер Пэлас» вообще, блять, не закрывался.
– Вы открыты? – кричу я и стою, прижавшись спиной к кирпичной стене.
– Зависит от того, чем платишь, – отвечает равнодушный голос подростка.
Открываю дверь и замечаю парнишку-бони, который сохранил мне жизнь, когда я был здесь в прошлый раз. Он сидит за кассой и читает журнал «Гирхед» (Gearhead Magazine*). На нем черная толстовка с капюшоном. И на той баллончиком нарисованы кости скелета неоново-оранжевого цвета. Но теперь он не тонет в ней, как неделю назад. Каким-то образом она смотрится на нем намного лучше, а фиолетовый синяк вокруг глаза стал желтовато-зеленым и едва заметен. Я останавливаюсь в дверях, замечая, что пистолет 32-го калибра, из которого он застрелил своего старика, лежит на стойке, направленный в мою сторону.
Он бросает на меня короткий взгляд, и тут же снова возвращается глазами ко мне. Парнишка узнает меня, и выражение безразличия исчезает.
– Здарова, пацан! – я дергаю подбородком.
– Здарова, – его тон и выражение лица настороженные, но он еще не выстрелил в меня, и это хорошо.
– Тебя заставили управлять этим местом в одиночку? – парень легкомысленно дергает плечом.
Он один. Хорошо.
– Послушай… – я делаю несколько шагов вперед, – мне нужно несколько вещей. Я надеюсь, мы сможем договориться.
Подросток приподнимает свою здоровую бровь.
– У тебя есть травка?
Блять. Конечно, четырнадцатилетний ребенок захочет травки.
– Нет, но я думаю, что могу достать патроны 32-го калибра.
Я почти уверен, что у отца Рейн был небольшой запас боеприпасов, которые он запрятал по разным углам. Мне просто нужно поискать получше.
Его бровь опускается, и он возвращается к чтению журнала.