Интербеллум

Ксению Андреевну же я никогда не видела. Но глядя на портрет — на прямую осанку, гордо вскинутый подборок и ухмылку, прячущуюся в уголках губ — та самая ухмылка Евгения — мне становится немного понятен ее характер. Я могу представить, как она неторопливо входила в гостиную, одаривая присутствующих взглядом голубых холодных глаз. Вот она садится и сразу же оказывается в центре внимания. Девушка, чье приданое будоражит воображение, не может не волновать мужчин. Ее золотистые волосы убраны по последней моде, желтое платье подчеркивает ее оформившуюся грудь и узкую талию. Пожалуй, на ней подвеска с алмазом и сапфировые серьги, стоимостью в годовой доход очередного ухажёра, а в волосах жемчуг. Она единственная дочь — отец ее очень любит и постоянно балует, а мать, подобно курице-наседке, следит за ее манерами и образом мыслей. Три брата же оберегают от неловких ситуаций, быть может, отдавая отчет, что их сестра несколько глупа, но врождённое себялюбие не позволит ей оступиться.

Я не знаю, как произошло знакомство Ксении Андреевны и Демонова. В браке они прожили около трех лет и тех слуг, которые стали свидетелями разразившегося скандала, Демонов давно уволил. Один из поваров Артемьева как-то рассказывал мне, пока я ждала Евгения, сидя на кухне, что Ксения Андреевна потребовала развод — вопиющий случай среди чародеев. Но Демонов отказывался разводиться и отдавать назад приданое, тем более, что оно уже давно было вложено в его политическую программу. Само дело такое запутанное и туманное, но Демонова не успела развестись — в возрасте двадцати лет она скончалась в доме отца на руках родных, оставив двухлетнего Евгения заботам старшего брата. С тех пор идет непримиримая борьба между Демоновым и кланом Артемьевых. Я сказала «кланом», но от него лишь остался Александр Андреевич да младший брат — Михаил Андреевич, проживающий в Москве. Дальних родственников я не беру в расчет.

— Твоя выходка на балу непростительна. Ты посмел проявить неслыханную дерзость. Помимо гостей из России, твое непослушание увидели гости союзных государств. Все видели, какой избалованный вырос наследник.

— Дядя, я…

— Мне стыдно, что я так воспитал тебя.

Евгений пристыжено потупился, однако сразу вскинул голову на следующие слова Артемьева, сверкая глазами.

— Ты обязан жениться на ней. Таков долг наследника.

— Сейчас не Средневековье. Никто не обязан вступать в брак, чтобы надеть корону.

— Существуют правила и традиции, которые нельзя нарушать. Благодари отца, что женит тебя на ней, а не на чужестранке. Она хорошая партия. — Евгений поморщился и отвернулся. — Родни у нее нет, никто не сможет на нее влиять, за исключением твоего отца.

Евгений порывисто поднялся с кресла.

— Вздор, дядя!

Он подошел к окну и отодвинул штору.

— Елизавета ему все равно, что дочь.

— Вы сейчас неосторожным словом дали повод газетам упрекнуть отца в кровосмешении.

— Будь серьезен.

— Я не хочу жениться, будь она хоть принцессой! Почему у меня нет брата, даже младшего? Трон смог бы занять он. Зачем это понадобилось?

— Даже имея младшего брата, по праву рождения трон наследовал бы ты.

— Разве в нашем государстве не демократия?

— Конституционная монархия, но в твоем праве возродить демократию.

— И вы бы согласились?

Дядя отвел взгляд. Евгений повернулся к нему лицом и сложил руки в карманы джинс. В камине потрескивали поленья, языки пламени обхватывали их, постепенно ломая изнутри, как ломали обстоятельства Евгения.

— Что значит мое мнение в сравнении с голосами членов Тайного Совета или наместников?

— Вы состоите в Совете.

— У нас Союзное государство. Знаешь, сколько наместников хотят возвести на трон своих сыновей? Думаешь, твоя кандидатура всем по душе, особенно после вчерашнего? — сейчас его голубые глаза были страшно холодны. — Твой отец правит двадцать четыре года. Не смей все портить только потому, что тебя не привлекает девчонка! — Он замолчал, усмиряя гнев и обдумывая следующие слова. — Твоя мать, — заговорил, наконец, Артемьев, — перед смертью взяла с меня слово, что я сделаю из тебя достойного чародея, что между чувствами и долгом ты всегда будешь выбирать долг. В тебе течет кровь двух древних родов, твои предки всегда служили на благо мира. Не так просто быть Демоновым или Артемьевым, но еще сложнее — быть и тем, и другим.

— Дядя…

— Ты не можешь выбирать! — повысив голос, продолжил чародей. — Это у всех остальных есть выбор: людей, шаманов, магов. Чародеи всегда жертвовали самым дорогим. — Дядя подошел к Евгению. — Ты должен смириться. Ты знаешь, какая пропасть разделяет меня и твоего отца, но здесь я всецело его поддерживаю. Женившись на Ангеловой, ты войдешь в Совет, получишь в управление область. Давно нужно было предоставь тебе шанс продемонстрировать всему миру свои управленческие способности. В конце концов, ты — главный претендент. — Он сжал его плечи. — Ты будешь архонтом.

— Меньше всего я хочу быть правителем. — Евгений вырвался из его рук. — Не хочу решать, кому жить, а кому — умирать.

— Тебе не десять. Ты родился наследником, так гордо неси бремя. Прошли те дни, когда ты забавлялся в клубах. — Александр Андреевич налил виски. — Твой отец… в первую нашу с ним встречу я понял, зачем ему моя сестра. Там не было любви, даже влечения.

— Зачем вы мне это говорите?

— Он выбрал ее, — продолжал Артемьев, — потому что она была глупа и богата. Вдобавок, все Артемьевы умеют рожать сыновей. Да, как ее брат, я его презираю, но как чародей… — дядя сделал глоток. — Конечно, он поступил с ней непорядочно — завести любовницу спустя два года брака и даже не пытаться скрыть — уже только за одно это я его не переношу. Но как правитель — ему нет равных. — Он сел обратно в кресло. — Пока нет.

— Отец не собирается подавать в отставку.

— На смену каждого правителя приходит другой — моложе и сильнее. Твой отец сам осознает, как необходим преемник. Ты обязан жениться. Государством должен управлять остепенившийся мужчина. Таковы правила.

— Вы тоже могли бы стать архонтом.

— Не говори глупостей, за которые придется стыдиться.

— Вы — из Артемьевых и женаты.

— Я стар, а ты молод.

Воцарилось молчание, прерываемое едва ли слышными голосами за дверью и постукиванием дождя по крыше. Артемьев подошел к камину. Тени заиграли на его лице, подобно пляшущим бесам в аду. Отчетливее стали видны морщины у глаз и рта, а на висках — седина.

— Ко мне заезжал Матвеев.

— Гм…вот как?

— Да. Говорил о долге, женитьбе. По правде говоря, для него долг и женитьбы слова синонимы.

— Крысы первыми чувствуют опасность, — ответил Артемьев и сделал несколько глотков.

— Дядюшка, о какой опасности вы говорите?

На лестнице зашуршали юбки, раздался голос хозяйки и дверь распахнулась. Артемьев, облокотившись о камин, принял расслабленную позу.

— Ах! Мой Женя приехал! — тетушка, чьи руки пахли медом и травами, радостно вскрикнула и бросилась к Евгению.

Она тоже считала его своим сыном. И хоть мой хозяин бывал у них каждую неделю, она неизменно встречала его так, будто в последний раз видела лет пять назад.

Надежде Валентиновне, женщине немного полноватой, вселенная не дала испытать радость материнства — три беременности закончились выкидышами, а четвертая — мертворождённой девочкой. Врачи, обследовав, вынесли вердикт — ее организм не способен выносить. Артемьев возил ее к лучшим специалистам, обращался к шаманам и магам, но ничего нельзя было изменить. Порой, даже магия бессильна. Тогда Надежда Валентиновна обратила всю свою материнскую любовь и заботу на Евгения. Она баловала, ругала и воспитывала его как сына.

— Мой мальчик…Женя… — Старушка любовно гладила его по волосам. Маленькие темные глазки, наполненные нежностью, светились от счастья.

— Как вы себя чувствуете?

— Ноги и спина не дают покоя. Александр Андреич свидетель — вчера вон оделась, машину подали, а как выходить — поясница разболелась, не разогнуться. Вот муженёк и оставил дома. А ведь я так хотела посмотреть на тебя и Лизочку. Какая она красавица у тебя. Дай-то вам счастья и детишек.