Страница 6 из 66
В тот ранний утренний час, когда, облачившись в удобные для верховой езды одеяния, Мура уже собралась покидать Параспуру, её насторожила суета, царящая во дворце. Слуги носились по двору, саду и внешним лестницам друг за другом, крича что-то невразумительное и создавая своей паникой ещё большую неразбериху. Наконец, из отрывков чьих-то реплик, Мура уразумела, что ищут пропавшую панду, которой на рассвете хватилась дэви Калки. Никто не мог понять, куда пропало животное. Клетка была распахнута, следы медведицы вели к летней купальне, но там они и обрывались. Утонуть панда не могла — слишком мелким был водоём для омовений. В купальне ничего, кроме остатков грязной воды, не нашли. Господин Дургам, купавшийся вчера в том месте, отрицал, что в его присутствии панда бродила рядом. Он сказал, что никого не видел.
Усмехнувшись про себя и оценив наглую ложь своего нового возлюбленного, Мура решила взглянуть на опустевшую клетку, где она провела столько мрачных, безнадёжных дней как бессловесное существо. Подойдя ближе, она услышала сквозь кусты чьи-то сдавленные рыдания и, выбравшись на открытое пространство, обмерла. Стоя на коленях перед её бывшим узилищем, держась одной рукой за прутья клетки, горько плакала супруга Джагат Джалы — дэви Калки.
— Что с вами? — сочувственно спросила Мура. — Почему вы плачете?
Разумеется, Мура заранее знала ответ, но не могла не спросить, раз уж теперь у неё появился дар речи. Калки испуганно обернулась и вскочила на ноги.
— Кто вы? — затравленно вопрошала она. — Откуда взялись?!
— Я — служанка. Работаю во дворце, — солгала Мура.
— Я вас никогда прежде не видела, — возразила Калки.
— Видели, — улыбнулась Мура. — И даже говорили со мной почти каждый день.
— Я позову охрану! — Калки решительно направилась в сторону дворца, но Мура поймала её за руку.
— Подождите…
— Да как ты смеешь меня трогать! Отпусти! — Калки хотела резко выдернуть руку, но Мура крепко держала её.
— «Мой муж — тиран, только тебе я могу поведать, как он жесток! Каждый раз, когда он злится, он вымещает свою злость на мне. Что же делать? Я устала скрывать синяки под накидкой и рисовать на лице узоры хной, чтобы закрасить следы побоев! Один брат — тиран, второй — развратник. Почему я попала в эту семью? Почему я так страдаю?» Прости, я всегда хотела ответить тебе: «Дай мне только выбраться из клетки, и я помогу!», но, сама понимаешь, я была бессильна. Я всё слышала, но не могла говорить.
— Му-ра? — Калки потрясённо вглядывалась в лицо незнакомой черноглазой женщины в богатых одеяниях. — Ты?!
— Да, — с улыбкой ответила махарани Пиппаливана. — Кто ещё мог знать об этих наших разговорах по ночам, кроме твоей молчаливой панды?
— Но… Как?! — Калки переводила взгляд с пустой клетки на стоявшую перед ней стройную дэви. — Как ты стала человеком и выбралась наружу?! Где взяла эти одежды?!
Мура только улыбалась, а потом мягко привлекла Калки к себе, обняв её.
— Скажу пока одно: я не стала человеком, а всегда им была. Пандой меня сделали враги с помощью неизвестной магии. Можешь пообещать дождаться меня и не вызвать гнева своего супруга до моего возвращения? Даю слово, я вскоре приеду опять, как только встречусь с сыном.
— У тебя есть сын?! — ахнула Калки.
— Да. Ровесник Мартанда, он живёт в Паталипутре, и у него сейчас огромные трудности! Я должна срочно увидеться с ним.
— Что с ним случилось? — обеспокоилась Калки.
— Прости, это очень личное. Я не могу пока тебе ничего сказать.
— Я еду с тобой! — решительно сказала вдруг Калки. — Пусть Джагат Джала хоть убьёт меня, когда вернусь. Если ты действительно Мура, значит, сами боги пожелали, чтобы мы подружились! За последний год ты стала мне ближе сына и мужа. А теперь, когда ты снова человек, я тем более не покину тебя ни на миг. Едем вместе спасать твоего сына, — и, не дожидаясь ответа, Калки потащила подругу за собой в сторону конюшен.
====== Глава 4. Дзюсенкё ======
О том, что по дороге до столицы Магадхи им придётся заночевать в лесу, Калки не подумала. А Муру такие мелочи не беспокоили, поэтому она не стала о них говорить подруге. Когда солнце наполовину ушло за горизонт, Мура внезапно остановила коня посреди узкой тропы, спешилась и, не обнаружив поблизости удобной поляны, быстро создала её сама, вырубив мечом пять фикусов, несколько акаций и две небольшие арековые пальмы. Сложив из срубленных ветвей и стволов нечто вроде ложа для двоих, Мура забросала его сверху травой, отдышалась, вытерла краем накидки пот со лба:
— Теперь можно подумать и о ночлеге.
— Мы будем ночевать здесь? — испуганно поёжилась Калки. Из-за чрезмерно богатого воображения чувствительной и трепетной супруге Джагат Джалы вовсю мерещилось страшное: рёв льва, вой шакалов, хриплое карканье падальщиков, треск сучьев под лапами диких голодных медведей. — Да нас мгновенно сожрут, как только солнце сядет!
— Кто, — глаза Муры яростно сверкнули, — посмеет сожрать меня и мою подругу, находящуюся под моей защитой? — она встала в боевую позу. — Да я всех на куски изрублю и на костре изжарю — хоть тигра, хоть дасью, хоть твоего мужа!
— Правда?! — Калки с восхищением смотрела на свою воинственную спутницу. — Ты это сделаешь?! Даже Джагат Джалу сейчас пожарила бы?!
— А то, — Мура кровожадно хмыкнула и уселась на кучу порубленных веток и ворох истекающей ароматным соком свежей травы. — Костёр разводить умеешь? — деловито спросила она.
— Ну… так, — Калки неуверенно махнула рукой. — Вообще не очень. Я сари шить умею и украшения делать. Ещё кхир варить.
— Ясно. Мартанд в тебя пошёл.
Калки кивнула, стыдясь.
— Было бы желание, а научиться всему можно и в тридцать три, — утешила её Мура.
— Мне двадцать девять, — тихо поправила свою спутницу Калки.
— Это что же, тебя в жёны совсем девчонкой взяли? — опешила Мура.
— В тринадцать.
— Ещё один винторогий козёл, у которого лингам чешется!!! — взвилась Мура. — Самому небось под сорок было, а женился на той, кто ему в дочери годилась! Да ещё и рожать сразу заставил! Ух, вломлю я ему, вернувшись! — и бывшая пиппаливанская царица сурово свела брови и стиснула кулаки. — Ладно. Сейчас куда важнее перекусить чем твой деверь послал, — Мура отвязала от седла мешок с провизией. — Держи. Можешь начинать есть, а я пока костёр сложу. А то не ровен час и правда придёт какой-нибудь тигр, а у меня с непривычки от колки дров рука устала. Не тренировалась давно.
Продолжая с восторгом смотреть на Муру, Калки схватила мешок с едой и, пошарив там, нашла роти, свежий сыр, кувшин с какой-то приятно пахнущей жидкостью, плескавшейся внутри, многочисленные яблоки, манго и увесистую связку бананов.
— Никогда бы не подумала, что Дургам так расщедрится! — удивилась Калки, сглотнув слюни. — Это всё он дал?!
— Он, — хмыкнула Мура, тщательно стараясь высечь искру из двух камней, найденных ещё утром на дороге и спрятанных в мешок. Как она и предполагала, вечером камни очень пригодились. — Попробовал бы не дать, я б ему устроила!
— А ты смелая, — Калки откровенно любовалась профилем своей спутницы. — Я вот слово мужу боюсь поперёк сказать…
— Почему? — Мура подняла на Калки свои выразительные глаза. — Не надо бояться! Надо учиться дубину в руках держать, а лучше меч. Один раз отобьёшься, во второй раз сам не полезет.
— И ты когда-нибудь… вот так отбивалась?! — глаза «дочери цирюльника» стали круглыми, как плоды крупных, зрелых слив.
— Постоянно, — спокойно призналась Мура. — В юности вообще не приходилось клювом щёлкать! Знаешь, сколько претенденток было на руку Чандравардана? Сотни! А сколько развратников преследовали меня, начиная с четырнадцати лет, мечтая тайком от отца размотать моё сари? Тысячи! От всех отбилась, всех уложила на лопатки, — гордо выпятила грудь царица. — И сама к царю в ту ночь… то есть, в тот день пришла. Наутро у Чандравардана не осталось другого выхода, только свадьба, — торжествующе закончила Мура.