Страница 7 из 66
— Ух! — Калки не могла уже оторваться от созерцания своей новоявленной подруги, словно от спустившегося из Дэва Локи божества. — Значит, ты сама выбрала себе мужа?
— Само собой! — усмехнулась бывшая царица Пиппаливана, наконец, высекая искру и осторожно прикрывая её руками от ветра, чтобы та успела разгореться. — А если сидеть и ждать, пока за тебя кого-то выберут, точно получишь убожество, а не царский престол. Всё и всегда надо брать в свои руки — и управление страной, и написание законов, и наказание бунтовщиков. Вон Дхана Нанд тоже это понял… Впрочем, — тут лицо Муры посуровело, — с этим злодеем мне ещё предстоит разговор о том, что он со мной и моим сыном сделал!
— А что именно он сделал? — простодушно спросила Калки, но тут же её разум озарила верная догадка, и она ахнула. — Так это Дхана Нанд наложил на тебя проклятие, превратив в панду?! И он, видимо, держит твоего сына в плену? Тоже в облике панды?!
Мура скрипнула зубами, и лицо её вдруг стало невероятно свирепым, но, с точки зрения Калки, ещё более красивым.
— Всё сложнее. Если на меня Дхана Нанд наложил проклятие панды, то моего сына превратил в… принцессу из Чжунго и женился на нём. На ней. Да проклятие! Как мне теперь к сыну правильно обращаться?! — снова вспыхнула Мура.
— Что?! — дэви Калки побледнела и схватилась обеими руками за грудь. — Так принцесса Юэ — это…
— Мой сын Чандрагупта, — мрачно отозвалась махарани. — Что с тобой? — окликнула она подругу, но Калки уже лежала на траве в глубоком обмороке. — Вот и рассказывай этим нежным дочерям цирюльников правду, — склонившись над женой управляющего Параспуры, Мура начала тереть ей виски лавандовым маслом, так вовремя выделенным в дорогу развратником Дургамом. — Очнись! — она хлопала Калки по щекам, пока та не открыла глаза. — Что свалилась? Это мне лежать на твоём месте положено, а я, как видишь, сижу, потому что если я не пойду спасать Чандру, то кто?!
Калки медленно выпрямилась, подобрала выпавший на землю кусок роти и запихала себе в рот. Вместе с землёй. Прожевала, отпила из кувшина глоток ароматной жидкости и вдруг закашлялась так, словно всё съеденное встало ей поперёк горла. Мура долго и заботливо хлопала подругу по спине, пока та не перестала кашлять.
— Там вино, — слабо пролепетала Калки, указывая на кувшин. — Магадхское вино…
— Да понятно! — ничуть не удивилась Мура. — Я так и сказала развратнику: дашь воду или простоквашу — прикончу. Воду мы и в ручье найдем, а простоквашей я досыта в детстве напилась. Обещал вина налить и не обманул, надо же, — на губах махарани заиграла мечтательная улыбка. — Придётся, видимо, отблагодарить, когда вернусь. Кстати, этот развратник к тебе не приставал?
— Что ты! — испугалась Калки, вспыхивая, как солнце. — Брат бы его головы лишил. Да и вообще… Дургам с детства уважает Джагат Джалу. Их отец рано умер, и Дургаму мой муж заменил отца. О предательстве брата ни один из них и помыслить не может!
— Хорошо, — Мура удовлетворённо кивнула. — Значит, когда вернусь, буду мочалить дубину только о спину твоего муженька, посмевшего распускать руки и портить твоё милое личико, подобное розе. Уж разомнусь — так разомнусь! — и царица Пиппаливана потёрла руки в предвкушении грядущей битвы. — А то со времён этой неудачной революции ничего интересного не случалось. Целый год в теле животного торчала, и нет бы тигрицей меня сделал этот изверг, а то — замшелой пандой. Тьфу! Никогда не прощу. Бамбук раньше любила, теперь глядеть на него не могу.
— А зачем вы с Чанакьей восстание подняли? — глядя на разгоревшийся, весело потрескивающий костёр и уже не боясь подступающей темноты и подозрительных лесных звуков, поинтересовалась Калки.
— Да потому что этот злодей ни с кем не считался! Чанакью не слушал, а ачарья дело ему говорил! А этот деспот только аматью привечал. А я с политикой Ракшаса была в корне не согласна! Но кто меня спрашивал? Из меня сделали служанку, которой ничего ценнее подноса с напитками не доверяли, хотя именно я могла бы вывести Магадху из кризиса и сделать процветающей державой!
Калки продолжала восторженно пялиться на Муру, фактически признавшуюся в том, что Дхана Нанда год тому назад едва не убили только потому, что на место главного советника Магадхи метили ещё двое претендентов — Чанакья и овдовевшая пиппаливанская царица, не желающая мириться с ролью разносчицы напитков.
— А как получилось, что на вас наложили проклятье? Нам вот сказали, будто все пятеро зачинщиков того восстания были казнены. Выходит, нет?
— Нет.
Мура печально смотрела в огонь. На сей раз её самодовольство куда-то испарилось. Перед костром сидела изрядно уставшая женщина, на чьи плечи свалилось слишком многое.
— Можешь не отвечать, — вдруг передумала Калки. — Прости, я слишком любопытна.
— Я расскажу, — вздохнула Мура, не отрывая взгляда от костра. — Когда мы напали на Паталипутру, будучи уверенными в поддержке царя Ассаки, этот подлец нас предал и бросил посреди дворцовой площади, отказываясь прикрыть тыл. Дхана Нанд отдал приказ лучникам стрелять на поражение. Ачарья пытался помочь мне, Чандре, Стхулу и Индре сбежать, но люди аматьи Ракшаса и Бхадрасала поймали нас рыболовной сетью, предназначенной для ловли речных дельфинов, и потащили в подземелье. Дхана Нанд шёл следом и непрерывно насмехался, уверяя, что очень скоро нам придёт конец. Обещал скормить тиграм. Мы уже собрались умереть с честью, как герои прошлого, отдававшие свои жизни за дхарму, но внезапно нас бросили не в клетку к тиграм, а в пустую темницу и навесили снаружи замок. Мы долгое время гадали, что теперь с нами будет, а потом ачарья предположил: нас не станут убивать. Зачем-то Дхана Нанду мы нужны живыми, а коли так, надо приготовиться торговаться с ним или планировать побег. Чанакье удалось освободить нас от верёвок, однако в камере нашей не было даже самого крохотного окна. Замок тоже не поддался усилиям ачарьи, хотя он очень старался отомкнуть его с помощью моих заколок! Вскоре в темницу явился аматья Ракшас. Увидев, что мы освободились от верёвок, злорадно хмыкнул: «Ваши усилия были бы напрасны, даже если бы вы выбрались. Царь выпустил в коридор голодных тигров. То есть, действительно некормленных и злых в количестве пяти штук, а не одного сытого и сонного, как в прошлый раз, когда вашему «золотому мальчику» поцарапали ручку нежную, царём в личной комнате страстно поцелованную». Вот про ручку поцелованную я ничего не поняла, но заметила, что сын мой почему-то покраснел… «А теперь ступайте за мной, — сказал Ракшас. Я знаю, как обойти тигров, и я выведу вас наружу». Чанакья обрадовался и решил, что его друг юности вспомнил о дхарме и решил спасти нас, но как же он ошибался! Ракшас приказал нам погрузиться по двое в ожидавшие нас телеги, зарывшись глубже в кучу тканей из хлопка, которыми те были заполнены доверху, и не высовываться, пока он не разрешит. В первый раз нам разрешили поднять головы только ближе к полудню на другой день, когда мы ехали через лес. Ракшас покормил нас лепёшками, запечённой рыбой и сладким рисом, а потом приказал снова спрятаться, затихнуть и не поднимать голов. На протяжении трёх дней мы послушно исполняли его приказ. Ехали, не задавая вопросов, пока однажды, оглядев окружавшую нас местность во время очередного завтрака, Чанакья не забеспокоился и не начал расспрашивать у Ракшаса, куда именно и с какой целью нас везут. «Я думал, ты помогаешь нам уйти в Гандхар, но теперь вижу: мы движемся на северо-восток, в сторону гор, за которыми начинается страна «шёлковых людей». Зачем туда?» — допытывался учитель, но Ракшас просто велел ему заткнуться. Так ачарья впервые заподозрил, что первый советник царя вовсе не на нашей стороне. Следующей же ночью ачарья тайком перебрался в нашу с Чандрой телегу и прошептал, что надо бежать. «Я думаю, Ракшас собирается продать нас в рабство, но не персам и не македонцам, а кому-то в Чжунго, другого объяснения не вижу. Скоро нам предстоит пересекать реку. Ракшас наверняка повезёт нас там, где довольно мелко и можно перебраться вброд. Как только окажемся у реки — прыгайте и расплывайтесь в разные стороны как можно дальше друг от друга. Встретимся потом в лесу», — так сказал учитель. Он попросил нас затихнуть и сделать вид, будто мы спим, но не засыпать на самом деле, чтобы потом по его команде быстро выполнить задуманное.