Половина Луны

— Иду-иду, — забормотал Дургам. — Я вот знаешь, чего никак не пойму, моя царица, — снова нахально переходя на «ты», добавил мужчина, — как вышло, что тебя заколдовали?

— Меня убедили окунуться в проклятый источник, находящийся на территории далёкого государства Чжунго. Обманом заманили в холодную воду, а когда я вынырнула на поверхность, то стала пандой, — Мура поджала губы. — К счастью, теперь, благодаря тебе, я знаю, что это заклинание можно разрушить. К тому же так легко — просто купанием в тёплой воде! Одним словом, я намерена освободить остальных.

— Остальных? — делая вид, будто всё ещё ни о чём не догадывается, живо переспросил Дургам.

— Моего сына Чандрагупту, его друзей — Стхулбхадру и Индраджалика, а также моего учителя — ачарью Чанакью. Это неслыханная наглость со стороны Ракшаса и Дхана Нанда! — Мура зашипела от ярости. — Я никогда их не прощу за содеянное с нами.

— Но я всё никак не пойму, зачем Дхана Нанд тебя, свою любимую наложницу, в панду превратил? Мог бы и простить. Из любви.

— Да никогда я не была его наложницей, и он меня не любил! Только насмехался и унижал! — с горечью выпалила Мура. — Ну, а я унижала его в ответ. Не молчать же.

— Надо же, значит, я ошибся. Хорошо. А твоего учителя, Чандрагупту и его друзей тоже в панд превратили? — продолжал расспрашивать Дургам.

— Нет. Только ачарью и меня. А Чандрагупту с друзьями — в принцесс из Чжунго, — скрипнула зубами Мура. — Их я тоже спасу, чего бы мне это ни стоило.

— Ну, ачарью обратно превратить, наверное, можно, а вот Чандрагупту и его друзей поздновато спасать, — тяжело вздохнул Дургам.

— Почему? — испуганно спросила Мура. — Что ты такого знаешь, чего не знаю я? Отвечай!

— Да вот, — Дургам опасливо отошёл подальше от Муры, подозревая, что после таких новостей сейчас снова схлопочет по лицу, — император вскоре того, как отправил вас в облике панды в Параспуру, провёл брачную церемонию для себя и своих братьев, и, ходят слухи, сейчас, спустя три луны после свадьбы, бывшая принцесса Чжунго и нынешняя махарани Магадхи — дэви Юэ уже беременна. Лекарь уверяет, по ранним признакам видно: родится мальчик. Астролог, вычислив дату появления малыша на свет, подтверждает, что ребёнок будет умным, сильным и смелым. Истинный юврадж! Император Дхана Нанд так счастлив. Говорят, любит свою жену до умопомрачения, все её капризы выполняет. Не отходит ни на шаг. Если верить слухам, каждое утро выстилает ей под ноги дорожку из розовых лепестков, когда дэви Юэ идёт вкушать утреннюю трапезу, а вечером такую же дорожку ей под ноги стелет от сада, где махарани гуляет перед сном, до опочивальни. Возможно, и остальные двое принцесс уже зачали, просто Гови и Бхутапала об этом молчат, не желая показаться брату назойливыми. Ведь самраджу сейчас, кроме беременности супруги, ничто другое не интересно. Царевна Дурдхара страшно ревнует! Эй… Прекраснейшая, что с вами? — Дургам поспешно кинулся вперёд, распекая себя на все корки за то, что, опасаясь оплеухи, не подумал о другом исходе.

Мура охнула и лишилась чувств. Дургам еле успел её подхватить, прежде чем она упала на землю.

— Да. Стоило подождать с такими новостями хотя бы до опочивальни. Ну ладно!— неожиданно воспрянул мужчина духом. — Отнесу её на ложе. Проснётся от моих нежных поцелуев и либо съездит по физиономии, либо ответит взаимностью. Выбор у неё небольшой. В любом случае разрушить счастье самраджа и погубить его наследника я ей не позволю, — и, напевая гимн свободных цирюльников, Дургам бодрым шагом двинулся вперёд по подземному ходу, прижимая свою прекрасную махарани к вздымающейся от страсти груди.

====== Глава 3. Пылкий возлюбленный и верная подруга ======

Проснулась махарани Мура от нежных поцелуев. Стопы её согревали горячим дыханием, кончиков пальцев касались влажным языком, трепетно вылизывая, словно сладкое лакомство. Махарани Пиппаливана уже почти забыла это блаженное ощущение сильных рук, массирующих лодыжки, колючей мужской щетины, щекочущей кожу.

— Аргх… Развратник, — слабо простонала Мура, чувствуя, что непозволительно размякла и не имеет сил сопротивляться.

Лоно обильно увлажнилось, вопреки её намерению взять себя в руки, и Дургам, ухмыльнувшись, понял, что дело пошло на лад. Он осторожно вполз, как хитрый наг, меж разведённых коленей молодой женщины и припал губами к лотосовым лепесткам, скрывающим желанную, благоуханную сердцевину.

— Не смей… Не смей… — отчаянно шептала Мура, выгибаясь всем телом и пытаясь смирить сердцебиение. Ногти её впились в ткань простыни, с треском разрывая тончайшую ткань. — Я не хочу позора.

— Да какой позор? — прошептал Дургам, приподнимая голову и опьянённо глядя на Муру. — Никто же не узнает.

— Ребёнок… От тебя… Зачатый в грехе… Не хочу… Лучше смерть, — бессвязно шептала махарани, всхлипывая и извиваясь на постели, из глаз её текли слёзы, но она не имела сил оттолкнуть от себя голову сладострастного любителя волшебных говорящих панд.

— Какие дети? — снова на мгновение прервался Дургам. — Я разве безумный? Ты тринадцать лет провела без мужчины и больше года — в теле панды! Дхана Нанд всё это время тобою пренебрегал, как я понял из твоих же слов. Да как он мог так издеваться над созданной для страсти женщиной?! Хотя его можно понять, если он полюбил другого… другую. А, неважно! Всё, что тебе надо — много наслаждения, моя махарани. Я не вложу в тебя ни семя, ни даже лингам, пока ты сама не попросишь. А не попросишь — значит, так тому и быть. А теперь забудь всё — и наслаждайся. Обещаю, тебе будет очень хорошо, — и Дургам Джала вернулся к своему занятию, продолжая его со всем тщанием, на которое был способен.

Мура стонала и плакала, запрокидывая голову и превращая в лохмотья шёлк, которым было устелено ложе, а потом она закричала так громко, что Дургаму пришлось обнять её и, прижав своим телом к постели, закрыть её рот глубоким поцелуем.

— Вот так, хорошо, — прошептал он, когда она успокоилась. — Ничего же страшного не случилось, правда? Ты просто получила наслаждение.

— Боги, — потерянно шептала Мура, дрожа всем телом и как-то странно глядя на Дургама, — боги! Что я наделала! Я спятила. Я заболела.

— Ну, тебе же не плохо было? — ухмыльнулся «подлый развратник». — Я старался, как умел.

Мура босиком спрыгнула на пол и, схватившись за голову, начала бегать по ковру взад и вперёд.

— Зато мне теперь плохо! Какой ужасный, непростительный грех… Я впервые изменила мужу! Я недостойная, падшая женщина!

— Да разве это измена? Просто поцелуй, — промолвил Дургам со стороны ложа. — Правда, поцеловано было сначала лоно, а потом уже губы, но если забыть про не совсем верную последовательность — это всё мелочи.

— Заткнись!!! — махарани Пиппаливана подхватила первую попавшуюся на глаза подушку и запустила ею в Дургама. — Тебе не понять, что такое честь кшатрийской царицы! Ты надругался надо мной!

Дургам удивлённо выпучил глаза:

— Я? Надругался? Когда?!

— Прямо сейчас! Лишил меня остатков чести!

— О, махарани, — болезненно застонал Дургам, — кто бы меня сейчас чести лишил, хоть рукой, хоть губами, хоть куском шёлка, половинкой манго или кожурой банана… А то я ж старался ради вас, а про себя совсем забыл! Тяжко мне, прекраснейшая! — и он выразительно указал глазами на своё восставшее естество.

Кровь бросилась в лицо Муре.

— И не рассчитывай!!! — разъярилась она. — Я поклялась мужу, что буду верна всю жизнь только ему одному и не дотронусь до другого мужчины!

— Только бесчувственные тираны могут требовать соблюдения подобных клятв от жены спустя четырнадцать лет после смерти! — заключил Дургам, за что получил второй подушкой по голове.

— Ни слова больше! Давай обещанное сари и выпусти меня из дворца! Я еду спасать сына. Я не позволю ему рожать от злодея и деспота! Я верну ему истинный облик!

— Так значит, принцесса Юэ — это и есть Чандрагупта?! — почему-то обрадовался «развратник».

— Да!!! — лицо Муры было перекошено гневом.