Вопросы воспитания

- Но сначала - репетиция. Бэли и Дани тебя ждут.

- О, я их так отрепетирую, что мало не покажется! Пьеса от зубов отскакивать будет! - самодовольно заявил Гейзенберг, вдохновленный, решительный, готовый уже выйти на сцену и отстрелять все роли без суфлера. Вот это женщина: сначала в бараний рог скрутила, а потом так зарядит, что лететь и гореть будешь ярче фейерверка. На прощание шлепнув жену по смачному, налитому заду, Карл направился в библиотеку: голоса Бэлы и Даниэлы доносились оттуда; однако, чем ближе мужчина подходил к приоткрытой двери, тем яснее становилось, что репетиции, скорее всего, не будет. В комнате звенели девичьи голоса: разъяренный, возмущенный крик Бэлы и истеричный, полный слез и затаенного гнева визг Даниэлы. Гейзенберг сбавил шаг, прислушиваясь; входить и вмешиваться не хотелось, для здоровья куда безопаснее не вставать между этими двумя фуриями. Мужчина уже планировал вернуться к Альсине, чтобы она сама утихомирила распалившихся дочерей, когда Даниэла выпалила:

- …Неудачник! Ты встречаешься с полным неудачником и завидуешь, потому что мой парень уже многого добился в жизни!

- Серьезно?! То есть, этот лопоухий тролль - действительно твой парень?! - Бэла едко рассмеялась. - Великолепно, Дани, ты просто превзошла саму себя!

- Он не лопоухий! - взвилась Даниэла, на что ее старшая сестра презрительно фыркнула:

- Его ушами можно заменить спутниковые тарелки. И вообще… разве он не живет до сих пор с родителями?

- Мы, знаешь ли, тоже живем с родителями!

- Я могу съехать в любой день, - самодовольно изрекла Бэла, - просто не хочу оставлять маму. А вот ты думаешь только о себе. Эгоистка!

- Дура! - не осталась в долгу Даниэла. - Что ты ко мне привязалась?! Меня все устраивает!

- Не устраивает, раз ты начала этот разговор.

- Я просто не понимаю, что ты нашла в этом лузере! Позавидовала Кассандре и взяла первого встречного?

- Тогда ты своего нашла на свалке! Хотя нет… на болоте! Он ведь там вырос, среди аллигаторов, которые этого страшилу приняли за своего.

Гейзенберг присвистнул: вот это поворот! Кажется, скандал достиг критической точки, еще немного - и девчонки вцепятся друг другу в волосы. По-хорошему с этим разбираться стоило леди Димитреску, однако Карл, как-никак, глава семьи, хозяин дома, так что нечего тут устраивать хер пойми что!

Элоизе так ссориться будет не с кем; не порядок! Может, намекнуть Альсине на еще одного ребенка? Мошки ведь скоро совсем разлетятся, а Гейзенберг привык, что у них полный дом детей. Вот бы была еще одна дочка, их имбирный пряничек; похер, что скоро внуки пойдут, старым Карл Гейзенберг себя не чувствовал.

Поэтому он резво влетел в библиотеку, где друг напротив друга стояли бледные от злости девушки, встрепанные, с горящими, словно у ведьм, глазами, и гаркнул во всю силу голосовых связок, от чего Бэла и Даниэла пугливо шарахнулись в стороны:

- А ну, тихо! Устроили тут, понимаешь, грызню!

- Она первая начала, - захныкала Даниэла, указывая пальцем на сестру, - она не хочет, чтобы я была счастлива!

- Неправда! - Бэла негодующе топнула ногой. - Это все Даниэла! Как она начала встречаться с этим типом, так стала вести себя… просто невозможно!

- Как будто тебе принц достался, - девушка скривилась, манерно поправляя свои рыжие локоны; ее белокурая сестра набрала полную грудь воздуха, готовясь вновь разразиться яростной тирадой, но Гейзенберг опередил пышущую буйством Бэлу:

- Хватит, девочки, не ссорьтесь. Нашли из-за чего ругаться. Я уверен, что оба ваши парня - те еще доходяги и стоят друг друга.

- Эй! - ощетинилась Даниэла, а Бэла, мгновенно позабыв о разногласиях с младшей сестрой, строптиво поджала губы.

- Не говори так! Ты их совсем не знаешь.

- И знать не хочу, мне плесени Кассандры хватает по самые гланды.

- Лукас не плесень, - обиженно вставила Даниэла, и мужчина ехидно оскалился:

- Да, он не плесень. Он - черт лопоухий. Верно, солнышко? - обратился он к захихикавшей Бэле, пока Даниэла, красная, будто цветок гибискуса, топала ногами.

- Вы ужасны! Я все маме расскажу! Только она меня понимает!

- О да, - серьезно кивнул Гейзенберг, - иди и расскажи ей, что у тебя отношения с каким-то парнем, которого даже твоя сестра считает пугалом.

- Главное: каким я его считаю. А для меня он замечательный. Самый лучший, ясно?! - Даниэла смерила сестру и отчима гордым взглядом, и Карл примирительно поднял руки.

- Все с тобой понятно, малышка. Раз так - не буду спорить, сама разберешься. Тебя это тоже касается, - мужчина искоса взглянул на Бэлу, - лезть не буду, пока сами не попросите. И с матерью вам самим поговорить придется. Но если надо будет, я прикрою.

Даниэла, счастливо хлопнув в ладоши, звонко рассмеялась, а Бэла налетела на Гейзенберга, повисла на нем, обвив руками шею, и крякнувшего Карла повело в сторону; рыжая, вцепившаяся в мужчину с другого бока, помогла вернуть ему равновесие, но под весом девушек Гейзенберг шатался и только щурился, пока они благодарно зацеловывали его щеки.

- Ты лучше всех! - прощебетала Даниэла ему прямо в ухо, едва не оглушив. - Хорошо, что ты у нас есть. Без тебя наша семья была бы совсем не такой счастливой.

- Это все потому, что в детстве я съел четырехлистный клевер и закусил кроличьей лапкой, - просипел Карл, донельзя польщенный и растроганный, прижимая к себе девушек. Хорошие у него все-таки дети; только парни у дочек все какие-то… охламоны.

========== Normal!AU VIII ==========

Комментарий к Normal!AU VIII

Небольшой эксперимент в рамках Normal!AU, раскрывающий часть предыстории леди Димитреску и ее отношения с семьей. Родственники Альсины и Карла являются оригинальными авторскими персонажами автора и созданы с целью дополнить образы и заполнить пробелы в истории альтернативной вселенной.

У леди Димитреску были весьма напряженные отношения с родителями: требовательная чопорная мать и суровый, исполненный высокомерия отец редко бывали ею довольны. Появление в семье трех приемных внучек их не слишком обрадовало, брак с Гейзенбергом они окрестили мезальянсом, даже внешность Альсины считали состоящей из сплошных изъянов, хотя она была поразительно похожа на лорда Димитреску - мужчину рослого, статного и крайне гордого, однако то, что у него принимали за достоинства, в его дочери принимались как недостатки. Это было обидно; в юности замечания родителей, их едкие комментария и упреки воспринимались очень болезненно, но именно такое хлесткое обращение закалило леди Димитреску, научило идти к своей цели, не сворачивая с курса. Сердце Альсины отчаянно жаждало похвалы отца или ласки матери, но леди Звенислава надменно поджимала губы и, изящно взмахнув шелковым веером, говорила, что белое платье с оборками дочери не идет и выглядит она в нем как разряженный ледоруб, а отец советовал не так сильно расправлять плечи и при возможности сгибать колени, чтобы казаться ниже ростом, ведь мужчины любят миниатюрных, нежных леди, а не девиц с тяжелой поступью кавалериста и руками, которые способны гнуть подковы.

И не важно, что эти самые руки Альсина унаследовала именно от батюшки, порицали именно лели Димитреску, тогда совсем юную девушку, словно в этом была ее вина.

Альсина старалась, очень старалась быть примерной дочерью, слушалась мать и отца, пока не поняла, что их советы с ней не работали. Надежда снискать их расположение еще была, а вот терпение после совершеннолетия стремительно иссякало; помимо ширины плеч и поистине рыцарской выправки, леди Димитреску переняла от родителей также решительность, упрямство и целеустремленность. У леди Звениславы и ее благородного супруга никак не могло получиться тихой покорной дочери, и в один прекрасный день Альсина устала бороться с предубеждениями и родительской враждебностью и предпочла просто быть собой. А почему нет? Матушка и отец и так были ею всегда недовольны, так к чему стараться, превращая свою жизнь в гонку за недостижимым идеалом? Лучше Альсина Димитреску сама станет тем образцом, к которому все будут тянуться, но ни один не сможет достичь тех же высот, что и она.