Страница 20 из 33
========== Normal!AU VI ==========
Леди Димитреску не терпела присутствие в доме посторонних: они раздражали Альсину своей неуместностью, неловкостью, суетностью, похожей на мышиную возню под полом, поэтому к новой прислуге женщина привыкала долго и тяжело, выбирала персонал скрупулезно и тщательно, стараясь удостовериться, что в ее доме будут работать порядочные, проверенные люди. Постепенно леди Димитреску свыкалась с привычкой горничной петь во время работы или пристрастием гувернантки к цитрусовым духам, похожим больше на автомобильный освежитель воздуха, однако стоило порог переступить Итану Уинтерсу, как в груди начинало жечь от раздражения. Свыкнуться с наличием молодого человека в своей жизни никак не получалось: внимание цеплялось за все, что выбивалось из привычного Альсине уклада: куртка, небрежно брошенная на стул, коробка из-под пиццы, забытая на столе в гостиной, дешевые кроссовки в прихожей, запертая дверь в комнату Кассандры, откуда доносился смех. Это ужасно выводило из себя; как ни странно, малышка Роза леди Димитреску ничуть не мешала. Девочка росла тихой, беспроблемной, в отличие от собственных детей Альсины - парочки варваров, которых уже в столь юные годы тянуло на завоевания. Пока Розмари примерно рисовала, Карл-младший мог залезть в буфет за банкой с печеньем, а Элоиза - юркая, проворная, словно обезьянка - могла ворваться в гардероб, вооружившись ножницами, чтобы порезать платья леди Димитреску на наряды своим куклам. Несносные, совершенно невозможные дети; Альсина пришла в ужас, увидев Элоизу, сидящую в окружении шелковых обрывков и лоскутков, в которые превратилось ее вечернее платье. Его было почти не жалко - к дьяволу, это всего лишь тряпки! - но Элоиза могла пораниться ножницами; специально взяла самые большие, кухонные, которые легко резали куриные кости и хрящи. Что им детские пальцы? Но, несмотря на весь испуг женщины, Элоизу наказали за испорченное платье; как и Карла-младшего, который, наевшись сладкого, уронил винтажную банку из-под печенья, переполошив всю прислугу. Хорошо, что сам не сорвался с верхних полок буфета, тогда бы сердце леди Димитреску точно не выдержало бы.
Чтобы впредь не вздумали так пугать мать, Элоиза и Карл-младший до конца месяца были лишены десерта; протесты детей Альсина подавила одним суровым взглядом, которого оказалось недостаточно для потешавшегося Гейзенберга. Ему все было смешно, как будто шутка, что его сын мог разбить голову о кафельный пол! А если бы Элоиза покалечилась?! Мерзавец продолжал бы смеяться?! Леди Димитреску буравила мужа янтарно-потемневшими, как у львицы перед прыжком, пока Гейзенберг попивал какао под грушевые кексы, одновременно что-то высматривая в мониторе своего ноутбука.
- Хватит на меня таращиться, - проворчал он с полным ртом, засыпав крошками клавиатуру, - как будто я в детстве коленки не расшибал. Ни один пацан без синяков и шишек не обходится. Свалится - значит, в следующий раз не полезет.
- Скажи еще специально его со шкафа сбросить, чтобы получше запомнил, - огрызнулась Альсина; спокойствие Карла ее бесило. Это, между прочим, и его сын тоже, а Гейзенберг вел себя так, словно у него в запасе еще несколько детей. Если один убьется, то можно будет попробовать вырастить следующего. А что? Это же легко, рождение детей - почти как работа принтера, главное, чтобы краски в картриджах хватало. Уперев руки в бедра, леди Димитреску стояла, нависая над мужем, который с апатичным видом шумно отхлебнул какао и продолжил щелкать мышкой, водя курсором по таблицам, графикам и столбикам расчетов.
- Зачем его куда-то бросать? - мужчина небрежно пожал плечом. - Он и сам отлично справляется. Вчера он в косяк врезался, шишка выросла с мой кулак.
Альсина, возмущенно раздув ноздри, придвинулась к Гейзенбергу вплотную, напирая на него грудью. Карл косил заблестевшим глазом на линию ее декольте, пряча ухмылку в уголках рта; леди Димитреску, оперевшись ладонью о стол, с видом кровожадным и свирепым впилась глазами в мужа, который, позабыв о кексах, предпочитал исподволь любоваться ее обнаженной в вырезе домашнего платья грудью.
- Так вот почему на ужин он пришел в шапке, - протянула женщина, недобро постукивая ногтями по столешнице.
- Ага, - счастливо подтвердил Гейзенберг, - там еще и синяк… Одним словом - красота! Как будто его лошадь лягнула.
- А мне почему не сказали?! - вспылила Альсина, борясь со страстным желанием сделать какую-нибудь глупость вроде сахара, высыпанного за шиворот Карлу, или резко опушенной крышки ноутбука, которая прищемит пальцы мужа.
- Так ты же не разрешаешь ему ездить на велосипеде по дому! А он катался и не вписался в поворот. Так что, в соответствии с ПДД, прав он лишен на ближайшие пару недель.
- В самом деле? - женщина недоверчиво склонила голову набок. - Сегодня утром в парке он катался на самокате.
- Так это же не велосипед, - хохотнул Гейзенберг и прежде, чем леди Димитреску успела обреченно всплеснуть руками, положил ладонь на крутой изгиб ее талии, притягивая к себе. Альсина слабо упиралась, пыталась стряхнуть с себя пальцы Карла, цепкие, как у ящерицы, то и дело оказывавшиеся у нее то на бедре, то на животе. Подхватив женщину под колено, Гейзенберг дернул, надавив ладонью, и леди Димитреску, покачнувшись, буквально упала на него. Стул заскрипел под навалившимся на него весом, мужчина, повернувшись в последний момент, усадил Альсину себе на колени. Стол качнулся, когда женщина случайно задела его ногой, чашка с недопитым какао опасно накренилась, едва не пролив содержимое на клавиатуру, а ладонь Гейзенберга с размаху опустилась на бедро леди Димитреску; Альсина вздрогнула, неловко чиркнув каблуком по полу, сжала колени, когда Карл сжал пальцы, тиская ее ляжку, крепко держа женщину под бок. С глухим, зловредным смешком он потерся колючей от щетины щекой о грудь Альсины, после чего прихватил зубами край выреза и потянул вниз. Леди Димитреску охнула, чувствуя, как раскалившаяся кровь бурным потоком устремилась в голову.
Прикрыв декольте ладонью, она пихнула Гейзенберга локтем в плечо.
- Что это на тебя нашло? - обронила Альсина, насмешливо изогнув брови; Гейзенберг шумно, с присвистом выдохнул, тряхнув головой.
- А чего? Имею право! Жена ты мне или кто? Может, соседка? Или сестра, а? - гоготнул Карл и уткнулся носом в шею женщины, и по телу леди Димитреску пронеслась волна приятной слабости, смывая все переживания, унося их течением куда-то далеко, на самую кромку сознания. Но это не значило, что она перестала думать о непоседливости и неусидчивости своих детей; с гувернанток, не досмотревших за Карлом-младшим и Элоизой, так же спросили, однако если не привить детям понятие о дисциплине, как же они будут учиться в школе? Альсина утомленно прикрыла глаза, держась за плечи мужа, который забавлялся тем, что мял ее бедро и ягодицу. С девочками у леди Димитреску не было таких проблем: Бэла, Кассандра и Даниэла были погодками и играли всегда вместе, не находя времени на проказы и шалости. Платья матери они не резали, а примеряли, воровали не печенье, а вишневое варенье - перемазавшись сладким ягодным сиропом, сестры изображали невест Дракулы; не самые подходящие персонажи для маленьких девочек, но тяга к классической литературе в столь юном возрасте весьма похвальна. Кем будет воображать себя Карл-младший при нынешней моде на супергероев даже страшно представить, однако разве могла Альсина мешать сыну в его самовыражении?
Но если еще раз она узнает, что этот негодник катался на велосипеде в доме… Какое будет наказание за столь вопиющий проступок, леди Димитреску еще не решила, однако знала точно, что после этого Карл запомнит, что маму надо слушаться.
Женщина втянула воздух сквозь зубы, чуть расставив ноги, когда Гейзенберг принялся деловито задирать подол ее платья; тянуло немного поломаться для вида, чтобы муж ее немного поуговаривал, приласкал так, чтобы Альсина не могла ему отказать, но было немного лень, и вообще они уже столько лет женаты, а почтенной воспитанной даме кокетство не к лицу. Пока леди Димитреску раздумывала, Гейзенберг успел оголить ее колени и устроить ладонь на внутренней стороне женского бедра, по-хозяйски поглаживая и растирая, и Альсина уже решила сдаться, как звонкий голос Кассандры, просочившийся через закрытую дверь кабинета, прокатился зимним холодком вдоль спины: