Страница 3 из 21
Проводив девушку я вернулся на свой топчан и, откинувшись на подушку, задумался. Забросило меня во времена, мягко говоря, не простые. Про "стопицотмильёнов" репрессированных я не верил, да и архивные документы об этом говорили, но вот то, что в эти времена загреметь на нары "под фанфары" было проще простого, в это я верил целиком и полностью. Достаточно было быть подозрительной личностью. А куда уж быть более подозрительным чем я? Мелькнула даже мысль по-тихому свинтить отсюда, пока остался один. Но как мелькнула, так и пропала. Сбежать то не проблема, а вот куда потом? Да и не хочу я этого. Как ни странно, но в этом времени я чувствовал себя вполне, как бы это сказать, комфортно, что ли. Я хотел здесь жить. Наверное это была подсознательная мечта, которая крепла с каждой прочитанной книгой о попаданцах.
Остался вопрос с легализацией. Прикинуться потерявшим память? И что это мне даст? Ровным счётом ничего. Кому я тогда буду интересен? Хотя если жить жизнью обычного обывателя, то и такой вариант вполне прокатит. Вот только смогу ли я так жить, зная, что мог помочь стране и ничего для этого не сделал? Остался вариант открыться. Но тут надо всё хорошенько обдумать. К Сталину меня никто близко не подпустит. Писать письмо ему глупо; наверняка почта проверяется, а это значит, что обо мне станет известно ещё кому-то. В таком случае вероятна утечка. Выходить на НКВД, пока во главе ведомства стоит Ежов, глупо вдвойне. Единственным адекватным человеком, с которым пока возможно наладить контакт, остаётся Берия, что бы там про него не выдумывали либерасты в будущем.
Теперь осталось подумать, что я могу предложить стране. Координат месторождений особо не знаю, так, примерно, могу показать где в моём времени была алмазная столица России город Мирный. Ну ещё, пожалуй, примерно районы добычи нефти и газа. Знание событий будущего конечно руководству государства пригодится для принятия решений, поможет избежать многих ошибок. Но для этого надо выйти на это самое руководство. Из технических знаний особо ничего полезного у меня нет. Ну знаю я как выглядит автомат Калашникова, разобрать-собрать могу, настрелялся в армии в своё время, но воспроизвести его вряд ли получится. Хотя…
Было у меня одно увлечение, которое может мне и здесь пригодиться. Вертолёты. Когда учился летать а аэроклубе, был там один энтузиаст, который собирал самодельный одновинтовой вертолёт с автомобильным двигателем. Мне стало интересно и я взялся помогать ему. Всё целиком делали сами. Те же несущие лопасти сами рассчитали и сами изготовили. И ведь взлетел наш "Птах", такое название дали своему детищу, и хорошо взлетел. Налетались на нём до одури. Машинка получилась лёгкая, надёжная. Двоих не самых хилых мужиков запросто поднимала. Потом конструктор и хозяин вертолёта продал его кому-то, чтобы оплатить учёбу дочери. Продал и тут же начал строить другой, уже соосной схемы. Почти два года мы с ним из гаража не вылезали, но "Птах-2" у нас тоже полетел. Тогда я буквально заболел винтокрылыми машинами. Даже потом несколько лет проработал в Кумертау на вертолётном заводе.
Сейчас вертолёты только-только делают робкие шаги в небо. В Германии в 1936 году взлетел двухвинтовой вертолёт с поперечным расположением винтов Focke-Wulf Fw 61. В Америке над своим Vought-Sikorsky VS-300 (S-46) во всю работает Игорь Сикорский, да и здесь, в СССР, в 30-е годы пытались создать нечто похожее. Так что есть все шансы войти в плеяду пионеров винтокрылой авиации.
Протяжный заводской гудок прервал мои размышления. 14–00 часов. Я выставил на своих часах точное время и вновь погрузился в думы. Вариант "открыться" тоже стоит рассматривать с точки зрения "пятьдесят на пятьдесят". Есть все шансы на то, что меня просто закроют в самый глубокий, может быть даже комфортабельный, подвал и будут выжимать информацию, пока не выжмут досуха. И не факт, что потом по тихому не прикопают где-нибуть, чтобы не допустить попадания такого ценного источника информации не в те руки. Так что придётся, давать информацию дозированно и анонимно, не раскрываясь до поры, а тем временем завоёвывать авторитет в качестве конструктора вертолётов. Наверное это будет правильно. Просто сидеть и знать, что мог спасти кого-то из тех, почти, 30 миллионов погибших в годы войны, и не сделал для этого ничего, я не смогу. Мне совесть просто не позволит.
Ладно, с этим определился. Ясно всё станет после разговора с братом Татьяны, который, как я понял, является сотрудником НКВД. Может статься, что он меня просто арестует, как подозрительную личность. Вот с ним, скорее всего, придётся играть в игру "тут помню-тут не помню". Если всё пройдёт нормально, то можно будет начинать как-то строить свою жизнь в этом времени. Насколько я помню, аэроклуб в Белорецке в эти годы уже во всю работал, а значит какая-никакая база, на которую можно опереться в своей работе, есть. Чёрт! Слишком много неясностей и допущений, чтобы чётко строить какие-либо планы. Всё же вначале надо легализоваться.
Я так сильно погрузился в свои мысли, лёжа на топчане, что не услышал, как кто-то подошёл к двери. Обернувшись на звук открывшейся двери я ожидал (да и хотел) увидеть Татьяну, но вместо неё вошёл колоритный мужик в старой, но чистой гимнастёрке подпоясанный ремнём, в брюках защитного цвета, заправленных в довольно поношенные сапоги, со шрамом на лице, опиравшийся на костыль. Похоже мой спаситель, дядя Федя, вернулся. Я встал с топчана и хотел было поздороваться, но вошедший опередил меня.
– Ну здравствуй, мил человек! Я гляжу, оклемался?
Интерлюдия. Николай.
Старший оперуполномоченный НКВД Николай Сазонов сидел на заднем сиденье видавшей виды ГАЗ-А погружённый в не весёлые думы. Этому не мешала тряская дорога и подвывание двигателя машины. Пришедший в органы по комсомольской путёвке он с самых ранних лет обладал обострённым чувством справедливости и считал, что всё в жизни должно быть по совести. То, чему он стал свидетелем сейчас, участвуя в операции по аресту, как было написано в анонимном доносе, бывшего кулака, бандита и контрреволюционера-троцкиста, в селе Ломовка, полностью противоречило его убеждениям. Буквально только что начальник Белорецкой районной милиции лично при обыске "нашёл" в хлеву у колхозника старый потёртый обрез и уже тронутый ржавчиной револьвер. И всё бы ничего, если бы Николай буквально за пол часа до этого эти самые обрез и револьвер не видел лежащими на полу в машине главного милиционера района[5]. Получается, что либо он сам, либо кто-то из его подчинённых подбросили это оружие арестованному.
Николай хотел было уже вмешаться, но его непосредственный начальник, капитан Зимин, увидев состояние своего подчинённого, по-быстрому отправил его обратно в город (если бы Николай в тот момент обернулся, то увидел бы пристальный взгляд себе в спину с очень не хорошим прищуром). Да и сам Зимин тоже был далеко не безгрешен. Чего только стоят его рапорта в третье управление УГБ НКВД БаССР об "орудовавших в окрестностьях Белорецка повстанческих отрядах", вооружённых даже пулемётами. И всё для того, чтобы в удобный момент благополучно эти самые отряды "ликвидировать" и получить очередное поощрение. Мерзко всё это. И ещё более мерзким было то, что и ему самому приходилось во всём этом участвовать, нравится оно тебе или нет. Предшественник Николая попробовал возмущаться, но оказался троцкистом и, как выяснилось на допросах, имел связь с бандитами, за что и был арестован.
Николай даже сплюнул в окно.
– Пылюка, зараза, – ответил он на немой вопрос обернувшегося водителя и вновь погрузился в свои мысли.