Страница 14 из 21
– Маловато денег, конечно, осталось, но ничего, до Колиной получки дотянем, – с оптимизмом ответила она, – Правда маслица постного надо бы купить, но ещё есть немного. Да и картошку выкопали, так что проживём. А не хватит, так у меня есть немного. Я себе на отрез на платье откладывала, так что при нужде возьму оттуда, а платье к весне сошью.
После этих слов я вышел во двор с пылающим от стыда лицом. Хорошо устроился, дармоед, сытно! На всём готовеньком! Люди в этом времени и так живут, мягко говоря, не богато, а тут ещё и я нарисовался. Захотелось, буквально, завыть от отчаяния. Прям хоть иди и клад ищи срочно. Клад? КЛАД!!! Чёрт, как же я мог забыть? Ведь когда-то давно, ещё в годы моей юности, моя тётка, одна из старших сестёр моей матери, а их в семье было 11 детей, рассказывала, как буквально сразу после войны она, восьми-летняя девчонка, с подружкой ходила в лес за грибами и в распадке между камней, нашла закопанный большой чугунок, доверху набитый золотыми монетами. Буквально за неделю до этого был сильный ветер, который повалил растущее рядом дерево и корни выворотили из земли сокровища. Ну да им, детям, было невдомёк, какую ценность они нашли, тем более что лукошки уже были полны грибов, а это куда более нужная вещь, чем какие-то жёлтые кругляшки. Ведь грибы можно съесть, а кругляшки не вкусные. Взяли с собой по паре монет, чтобы похвастаться перед другими своей находкой и поиграть, да пошли домой. Уже на следующий день монеты увидел отец и начал расспрашивать о том, где она их взяла. Со старшими сыновьями, прихватив соседа, с чьей дочерью она ходила по грибы, они перерыл в том распадке всё, но ничего больше не нашли. Видно было, что кто-то побывал там раньше их. Как потом рассказывала тётя Валя, она променяла полный чугунок золота на лукошко грибов. А те две монеты, что она прихватила, очень даже им помогли. Времена были голодные и каждая копейка была на счету[13].
И ведь я знаю, где тот распадок. Тётя Валя, когда была ещё в силах, любила ходить в лес и вот однажды и показала мне то самое место и рассказала эту историю. Осталось как-то выбраться в лес и выкопать спрятанное там. Надеюсь, что клад был зарыт задолго до войны, иначе всё будет напрасно. Но если не сходишь, то и не проверишь. Решено, прямо завтра с утра и отправлюсь на прогулку в лес. Может что и накопаю.
Во дворе что-то мастерил Фёдор, мурлыча себе под нос немудрёный мотивчик. Наверное надо его с собой взять, вот только озаботиться лошадью с телегой.
– Федь, ты как насчёт по грибы сходить? – я присел на стоящий рядом чурбак.
– Тебя чего это в лес потянуло? – не отрываясь от своей работы спросил он, – Или грибов так захотелось? Так это тебе надо не со мной, а вон с Танькой идти. Она и места грибные знает. А из меня ходок, сам понимаешь, никакой. Да и веселей вам будет, – он хитро улыбнулся, – а то девка по нём сохнет, а он и ухом не ведёт.
– В каком смысле, сохнет? – наверное мои глаза стали размером с блюдца от удивления.
– Да в том самом, – уже откровенно заржал Фёдор, – она же нас с Колькой такими разносолами отродясь не потчевала, а тут что ни день, то чего-нибуть стряпает. И смотрит на тебя, что тот телятя на мамку. А ты всё не замечаешь. Но смотри у меня, обидишь племянницу, так не посмотрю кто ты и откуда.
– Ладно, с этим позже разберёмся. Ты мне скажи лучше, сможешь лошадь с телегой раздобыть?
– Подводу то? Это можно. У Пашки соседа попрошу. А ты это сколь грибов надумал набрать, что для них подвода нужна?
– А тебя до леса и обратно что, за спине тащить? – я деланно удивился, – подвода нужна, чтобы ты с комфортом ехал, да обратно может что привести нужно будет.
– Хм. Загадками говоришь, – Фёдор внимательно посмотрел на меня, – Ладно, на утро с подводой договорюсь.
С утра пораньше, закинув в телегу, на всякий случай, лопату, выехали в сторону леса. Путь пролегал вдоль заводского пруда в сторону местечка Крутой Дол. Именно там и был тот самый заветный распадок. По пути начал распрашивать Фёдора об артели[14], в которую он собрался идти работать.
– Артель то? – Фёдор затянулся самокруткой, – Называется "Металлист". Директором там Аркадий Филлипович Семавин, мой хороший знакомый. Делают гвозди, вёдра да корыта жестяные и всякое другое по металлу. Своя кузня есть, так что и подковы куют.
– Познакомишь с директором? – на артель у меня были кое-какие планы, особенно если получится с кладом.
– Отчего не познакомить? Познакомлю, – Фёдор задумчиво посмотрел на меня, – Ты мне вот что скажи, на кой мы попёрлись в лес, да ещё лопату взяли? Про грибы даже не заикайся, не поверю.
– А если скажу, что клад откапывать, то поверишь? – Про клад быстрее поверю. Знаешь что-то?
– Знаю, – и я рассказал Фёдору услышанную когда-то историю.
– Всё может быть, – он задумался, – Тут и в гражданскую и после, да и в последнее время что только не творилось. Так что может кто и сделал себе захоронку. А твоя родня, значит, здесь живёт? Навестить не хочешь?
– По материнской линии пока ещё живут в деревне Лапышта, Инзерского сельсовета. Сюда переедут буквально за пару месяцев до войны, а вот отцова живёт здесь. Мой дед буквально пару лет назад должен был построить дом по улице Узянской возле станции Нура[15].
– Так это же рядом с артелью, – встрепенулся Фёдор, – поедем знакомиться с Филиппычем, так и заехать можем.
– Там видно будет, – я вздохнул, – Я то для них чужой. Ещё даже родители мои не родились.
Получилось проехать почти до самого распадка. Здоровенная сосна росла между двух огромных валунов. Видимо она и упадёт от ветра, открыв взору скрытый клад. Клад тоже оказался на месте. Буквально сразу штык лопаты лязгнул обо что-то металлическое. Да и грунт был мягкий, словно кто-то что-то закапывал совсем недавно. Из земли извлекли два больших чугунка, один из которых был доверху набит золотыми монетами с изображением сеятеля на одной стороне и гербом РСФСР на другой. Золотые Советские червонцы. В другом чугунке, туго перетянутые бечёвкой, лежали купюры с портретом Ленина номиналом в десять червонцев каждая. И как вишенка на торте револьвер с пачкой патронов сверху.
Перебирая купюры Фёдор задумчиво произнёс, – А захоронка то свежая. Того или этого года. Вот, глянь-ка, – он протянул мне одну купюру. Я повертел её в руках, разглядывая со всех сторон и пожал плечами. Купюра как купюра.
– Вот бестолочь, – Фёдор сплюнул, – на год взгляни.
На купюре стоял 1937 год. Захоронка действительно оказалась свеженькая. Странно, что тётя Валя не увидела второй чугунок с бумажными деньгами и револьвером. Хотя, если учесть, что он находился под тем, что с золотом, то всё возможно. Загрузившись в телегу тронулись в обратный путь. Надеюсь теперь денег хватит.
Дома вечером пришлось выдержать целое сражение с Николаем. Он всё порывался сдать найденный нами клад в госбанк. Пришлось его урезонивать тем, что найденные деньги мы собираемся пустить в нужное государству дело, а не прокутить в кабаке. В конце концов он сдался. Ещё и добавил, что в последнее время никаких ограблений не было и непонятно, у кого могла появиться такая сумма денег и золота.